Роберт Хайнлайн - Красная планета. Звездный зверь [сборник]

– С крайним прискорбием я должен вам сообщить, что в их позиции ничего не изменилось. Они по-прежнему настаивают на немедленном возвращении им этого ребенка женского пола.

Мистер Кику нахмурился:

– Я не сомневаюсь, что вы объяснили, что у нас нет их пропавшего ребенка, что мы о нем даже и не слыхали, что у нас нет ни малейших оснований думать, что он когда-либо был на планете, и, напротив, есть самые серьезные основания считать, что его здесь никогда не было.

– Да, я объяснил. Надеюсь, вы простите меня за то, что я переведу их ответ словами хотя и грубыми, но не оставляющими места для сомнений. – Он опять «пожал плечами», на этот раз несколько виновато. – Они говорят, что вы лжете.

Мистер Кику не обиделся, он хорошо понимал, что рарджиллианец, выступающий в роли посредника, столь же безличен, как телефон.

– Все было бы значительно проще, если бы я и вправду лгал. Я вернул бы им эту соплячку, и делу конец.

– Лично я вам верю, – совершенно неожиданно сказал доктор Фтаемл.

– Большое спасибо. А почему?

– Вы использовали сослагательное наклонение.

– О! Вы объяснили им, что на Земле находятся несколько сотен тысяч внеземных существ более чем семи тысяч различных видов? И что из них около тридцати тысяч – разумные? И что буквально на пальцах одной руки можно сосчитать тех, кто по физическим параметрам напоминает хрошии? И что, наконец, мы знаем расу и планету происхождения всех этих немногих?

– Сэр, я же рарджиллианец. Я рассказал им все это и много больше, на собственном их языке объяснил им яснее, чем вы сможете объяснить своему собрату-землянину. Я донес до них саму суть ситуации.

– Я вполне вам верю. – Мистер Кику задумчиво побарабанил по крышке стола. – У вас есть какие-то предложения?

– Одну секунду, – вмешался Гринберг. – А нет ли у вас изображения типичного хрошии? Это может как-то помочь нам.

– «Хрошиу», – поправил его Фтаемл. – Или в данном случае «хрошиа». К сожалению – нет. Они не используют символику изобразительного плана. А у меня, к несчастью, нет оборудования, чтобы изготовить один из этих ваших фотоснимков.

– Они что, безглазые?

– Нет, ваше превосходительство. У них очень хорошее зрение и довольно острое, просто их глаза и нервная система осуществляют процесс абстракции совсем иначе, чем ваши. Их аналог фото выглядел бы для вас полной бессмыслицей. Даже для меня восприятие их «картин» довольно затруднительно, а ведь моя раса, по всеобщему признанию, наиболее способна к восприятию абстрактной символики. Если уж рарджиллианец… – Он замолк.

– Хорошо… тогда опишите их. Используйте семантический талант, которым столь знаменита ваша раса.

– С удовольствием. Все хрошии, находящиеся на этом корабле, относятся к военному классу и поэтому имеют размер…

– Военный класс? – прервал его мистер Кику. – Так что же, доктор, значит, этот корабль – боевой? Раньше вы мне этого почему-то не сказали.

На лице доктора Фтаемла отразилась обида.

– Я считал этот факт очевидным и крайне неприятным.

– Да уж. – У мистера Кику промелькнула мысль, не стоит ли прямо сейчас известить Генеральный штаб Федерации. Нет, пожалуй, пока не стоит. Мистер Кику имел сильные предубеждения против впутывания военных в переговоры; он считал, что демонстрация силы не только являлась признанием полного провала дипломатии, но и вконец портила шансы на успешное завершение переговоров. Он мог бы при желании рационально сформулировать такое свое мнение, но никогда этого не делал, оно проявлялось у него в виде эмоции. – Продолжайте, пожалуйста.

– Военный класс является трехполым, различия между полами практически незаметны на глаз и не должны нас интересовать. Мои спутники по кораблю и доверители примерно на шесть дюймов выше этого стола и имеют длину приблизительно в полтора человеческих роста. У каждого из них четыре пары ног и две руки. Руки маленькие, сильные и чрезвычайно ловкие. С моей точки зрения, хрошии необыкновенно красивы, их форма удивительно гармонирует с функциональными потребностями. Они исключительно умело управляются с механизмами, приборами и любыми тонкими операциями.

После слов Фтаемла Гринберг немного расслабился. Несмотря ни на что, его все еще тревожила беспокойная мысль: а вдруг эта самая тварь, Ламмокс, все-таки относится к хрошии?.. Но теперь он видел, что для мысли этой нет никаких оснований, кроме случайного совпадения числа ног. Этак и страуса можно принять за человека, потому что у него две ноги. Гринбергу не терпелось определить место Ламмокса в систематике, обязательно нужно будет продолжить такие попытки, но эта конкретная категория – хрошии – отпадала полностью.

– …Но размер, форма, структура тела, даже ловкость в манипулировании механизмами, – продолжал доктор Фтаемл, – все это характеристики сугубо поверхностные, ни в малой степени не определяющие основную черту хрошии – их поразительную умственную мощь. Эта мощь буквально подавляет. – Горгоноид издал короткий смущенный смешок. – Я был почти готов отказаться от своего гонорара и работать на них бесплатно, считая такую работу высокой для себя честью.

Гринберг был впечатлен этим признанием. Видимо, хрошии и вправду сильны, ведь честные маклеры и толмачи – рарджиллианцы скорее дадут человеку подохнуть от жажды, чем бесплатно скажут, как на местном языке называется вода. Их корыстолюбие было доведено до такой высокой степени, что казалось уже чем-то вроде религиозного культа.

– И вот что, – добавил Фтаемл, – спасло меня от подобного безрассудства: я понял, что хотя бы в одной области значительно превосхожу их. Они не лингвисты. Их язык богат и выразителен, но это единственный язык, который знает кто-либо из них. Или знал в прошлом. В лингвистических способностях они уступают даже вашей расе. – Тут Фтаемл широко взмахнул своими карикатурными руками; жест получился истинно галльский (а может, великолепная, тщательно разученная имитация). – Так что, – добавил он, – я восстановил свою самооценку и в два раза увеличил сумму гонорара.

Он смолк. Мистер Кику мрачно водил пальцем по столу, а Гринберг попросту терпеливо ждал. Наконец Кику спросил:

– Что вы нам предлагаете?

– Мой высокочтимый друг, выход здесь может быть только один. Отдать им эту самую хрошиа, которую они разыскивают.

– Но у нас нет этой хрошиа.

Фтаемл довольно похоже изобразил человеческий вздох:

– Это очень печально.

Гринберг резко посмотрел на рарджиллианца; в его вздохе как-то не чувствовалось большой убежденности. Появлялось впечатление, что Фтаемл воспринимает тупик, в который они зашли, как нечто крайне забавное и интересное, а ведь это просто смехотворно; рарджиллианец, взявший на себя роль посредника, всегда крайне озабочен благополучным исходом переговоров, ведь для него неполный успех означает потерю авторитета.