Михаил Чулаки - Книга радости — книга печали [Сборник]
- Название:Книга радости — книга печали [Сборник]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Молодая гвардия
- Год:1984
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Чулаки - Книга радости — книга печали [Сборник] краткое содержание
Книга радости — книга печали [Сборник] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
И еще Костя подумал, что он все-таки сделал свое дело. Так говорится в каком-то известном романе, Костя забыл, в каком: «Сделал свое дело…» Вот и он сделал свое дело, хотя, может, и не очень умело: и для Нины, и для Дашки, и для того странного человека, чей голос слышал во сне. Сделал свое дело…
Костя скользил на распластанных крыльях в поисках восходящего потока. И поток нашелся — небывало мощный. Невидимая со стороны растущая в небо колонна. Костя застыл в невесомости. Наступало растворение.
Я лежу на спине и смотрю в небо. Синее небо, над которым вторым зрением, космическим, я вижу бездонную черноту и светящиеся пылинки звезд. Небо синее и черное одновременно — двуслойное.
Там, в небе, Костя Кудияш. Раскинул крылья, оседлал восходящий поток и парит. Поток возносит его все выше и выше, он уже кажется совсем небольшой птицей, потом точкой, потом совсем растворяется в небе…
Да, он совершил такое, на что я не решился. Пусть невольно, но совершил. Я-то думал, он сильный, он выдержит! А он?.. Наверное, и моя вина в том, что он не выдержал: я им восхищался, я завидовал его силе, но когда он эту силу проявил, я отшатнулся. Да-да, хоть он и не хотел того, что получилось, он не хотел, но все-таки получилось — и с этой минуты он стал мне чужим. Вот так: сами подталкиваем к поступку, а потом сами отшатываемся. И за это — за то, что отшатнулся! — я навсегда его теряю. Теряю часть самого себя…
Но я ему и благодарен тоже. Ведь я теперь не такой, каким был до него. Да, Костя сделал, как мог, свое дело. Для меня тоже. И мне его не удержать…
Больше мы не увидимся никогда.
Страшное слово: н и к о г д а. Самое страшное на свете! Ну невозможно же, чтобы уходили близкие — и больше н и к о г д а. Если бы хоть изредка, хоть ненадолго. Хоть бы знать, что через год — ну или через три, если через год слишком часто — можно будет на пять минут… Хотя бы на минуту!.. Но нет, н и к о г д а.
Небывало мощный восходящий поток поднимал Костю все выше и выше. Никогда еще Костя не возносился так высоко. Все слилось внизу, а небо явственно потемнело, стало густо-лиловым. Среди солнечного дня начали проступать звезды. И совсем не хотелось обратно вниз. Исчезла ограниченность тела, ограниченность сознания. Костя был теперь всюду в этом небе, нет, шире — в этой вселенной — и в маленькой планете, и в огромных звездах… Растворение, к которому раньше он лишь с опаской прикасался, которое всегда сам прекращал, растворение это наконец наступило. Абсолютное. Безвозвратное…
Вот и все.
И последнее. Лермонтов описал, как Печорин убил на дуэли противника, в котором воплотилась вся современная ему пошлость. Очень решительно Печорин проделал это в романе, почти бестрепетно. Но сам-то Лермонтов в подобных же обстоятельствах всегда стрелял в воздух — вот что главное, вот что нужно обязательно помнить! Всегда стрелял в воздух и в конце концов был убит сам — рукой того самого пошляка, которого так гениально описал заранее, еще до того, как встретил.
Да, стрелять по живому Лермонтов не умел… Но почему-то необходим был ему этот выстрел в романе! Выстрел, которым он утвердил свою жизненную победу. А всякие Мартыновы — пусть они ловко устроены в жизни, пусть безжалостно и метко стреляют — они всегда в проигрыше, потому что не могут оставить после себя самого маленького рассказа, крохотного стихотворения. Пошлость обречена на бесплодие.
Пускай пожар до поднебесья,
Пусть враг приносит в дом мой беды,
Но наступает время песен,
И торжествую я победу.
Против песни подлость бессильна.
Против мечты бессильна.
А песня и мечта — они бесплотны, но бессмертны. Потому всемогущи.
И пусть я в жизни встречусь когда-нибудь на узкой дорожке с такой вот Фартушнайкой. Будь что будет. Одолеть она может, победить — нет.

О ПРОЗЕ МИХАИЛА ЧУЛАКИ
Михаил Чулаки — писатель нынешнего действующего поколения, того, которое недавно называли поколением сорокалетних и к которому причисляют Р. Киреева, В. Маканина, В. Крупина, А. Кима. Из ленинградцев — А. Житинского, М. Панина, В. Усова… Очень разные это прозаики. И все-таки оказались они в одном и том же культурном слое. Объединила их не литературная школа, а школа времени, подсказавшая идеи, темы, вопросы, героев, жизненные реалии.
Первая книга М. Чулаки «Долгие поиски» вышла в 1979 году. Вторая — «Вечный хлеб», включающая три повести, — в 1984-м. Это — третья. И хоть временной разрыв между книгами довольно велик, в журнальной периодике он печатался с завидной постоянностью. Им опубликован добрый десяток повестей и немало рассказов. И столь же ритмично, чуть ли не по поводу каждой повести, возникали споры, высказывались мнения, порою исключающие друг друга. Споры, может быть, не очень громкие, как негромким кажется голос самого автора и его героев, но заинтересованные и, я бы сказал, несколько смущенные.
На первый взгляд и спорить-то не о чем. Все у М. Чулаки очевидно, договорено и даже разъяснено.
Если есть деревенская проза, то он писатель, безусловно, городской. Его почва — не лес и поле, а улица, подъезд, асфальт. Школа и поликлиника, музей и библиотека, магазины, рынки, мастерские, кинозалы, заводы и конторы, вокзалы и стадионы, трамваи и метро — кровеносная система города, живой и действующий организм, не менее, а в чем-то и более сложный, чем цикл полевых и хозяйственных работ, в которых сельский житель осуществляет свои непосредственные отношения с природой.
Однако задачу свою Чулаки видит не в том, чтобы отделить городскую почву от сельской или рассмотреть ее как нечто сверхприродное. Он стремится включить и своих героев, и их среду — внешне как будто противопоставленную естественному течению бытия — в единый процесс жизнепроявления. И в быту современного большого города, и в системе его коммуникаций, и в технологических новшествах продолжается органическое развитие жизни. Сохраняет М. Чулаки и нравственную проблематику, вытекающую из традиционных взаимоотношений — человек и природа, человек и общество, человек и его дело. Все как будто стоит на своих местах. И все однако не может не тревожить, не заставлять думать, не вызывать на спор.
Отчего так?
Суть в излюбленных героях Чулаки. Они-то как раз и создают состояние напряженности, требующее разрешения. Оказывается, не так-то просто установить гармоническое равновесие в меняющемся мире. Его динамика не всегда совпадает с нравственными потребностями и запросами личности. Или иначе: личность должна проявить незаурядную волю и самостоятельность, чтобы в стандартных ситуациях находить нестандартное творческое решение.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: