Алина Кут - Купольный город

— Может, ты и права, — Ольга сделала вид, что согласилась со мной, поняв, что правду из меня не вытянешь.

Но она не поверила. Мои объяснения вполне разумны. Но она всё равно не поверила. Впредь надо быть осторожнее. Кто знает, может и донесла бы о преступлении. Это ведь долг каждого горожанина. Такая политика прививается с первого момента нашего появления на новой Земле.

— Группы, выдвигаемся, — раздался голос руководителя в ухофоне.

Время переместиться в недра планеты, узнать её тайны, прочно запечатанные под двадцатиметровым слоем земли. Я была абсолютно уверена, что здесь будет что-то стоящее. Первый выезд предполагает практику навыков новичков, а какая практика у нас, архивариусов, может быть без артефактов.

Пока два поисковика раздвигали заржавевшие засовы, пытаясь образовать достаточно широкий проем, в который пролезет и человек, и криокамера с биологическим материалом, если таковая вдруг здесь обнаружится, руководитель сообщил нам имеющуюся у него информацию об этом бункере. Оказывается, на этом месте пятьсот тысяч лет назад располагался центр по криоконсервации, откуда развозились криокамеры по всей Владимирской области, во всяком случае, по важнейшим районным центрам. Жесткий диск компьютера, найденного в этом бункере первыми поисковиками, указал местоположение еще четырехсот пятидесяти криокамер на территории городов Гусь-Хрустальный, Муром, Суздаль и Покров. Но так как этот район был одним из первых исследуемых секторов, то остальные «сокровища», погребенные под покровом растительности, остались нетронутыми, следовательно, у поисковых команд еще много работы в этом и в других подобных секторах. Плана бункера как такового не было, поэтому изучать всё подземелье пришлось заново. За железной плитой (это оказался верхний люк в бункер) когда-то была лестница. Её отдельные фрагменты до сих пор были различимы, однако спускаться по ней было крайне небезопасно. В связи с этим Антону и Роману из нашей поисковой группы было дано задание установить подъемный механизм, который позволит всем членам экспедиции спуститься внутрь и после исследования выбраться наружу.

Вниз спускались в том же порядке: наша группа была третьей по счету, как и наш автомобиль в составе каравана. В лебедку, как её называют поисковики по-простому, входило три человека, поэтому спуск занял довольно длительное время. Я с Ольгой и Антоном начали спускаться, всё ниже, ниже, вот уже свет солнца виден только с запрокинутой головой. Мы включили встроенные в капор фонарики и с изумлением озирались вокруг себя. Стены бункера были сделаны из листов прочного металла, но коррозия всё-таки добралась и до них. Во многих местах ржавчина разъела стены настолько, что металл казался тоненькой паутинкой, дунь на которую, и она разлетится в разные стороны. Высадились. Ступили ногами на линялый и практически стершийся в порошок линолеум. Не дожидаясь остальных, пошли вглубь бункера, откуда раздавались голоса других поисковиков.

Бункер оказался настоящим лабиринтом. Синхронизировать инфоочки не представлялось возможным, так как под толщей земли связь не работала. Мы были полностью отрезаны не только от Купольного города, но и от оставшихся наверху механиков, подготавливающих павильон к принятию артефактов и криокамер. Мы вышли в достаточно большой темный зал, освещенный лишь светом многочисленных фонариков на капорах поисковиков. Из этого зала в разные стороны отходили ответвления — туннели, ведущие к нашей цели. Руководитель, спустившийся последним, распределил всех членов экспедиции, работающих внизу, на группы по четыре человека: восемь туннелей — восемь групп поисковиков. В центре бункера вбили анкер, и один человек из каждой группы приварил себя к нему стальным канатом. Такой способ, довольно банальный и, я бы сказала, нисколько не инновационный, был единственно возможным для обеспечения нашего возвращения в этот зал и потом наверх. Кто знает, вдруг каждое ответвление имеет другие туннели. Так недолго и заблудиться.

Мы направились в один из темных, мрачных, местами влажных туннелей, на стенах которых светился буро-зеленый мох, а иногда и выдавались вперед корни деревьев, пробивших себе путь даже сквозь железо. Как сильна сила жизни природы, уничтожившей все признаки присутствия человека на Земле. Уменьшение количества кислорода привело к почти мгновенному разрушению всех бетонных сооружений, деревянные постройки превратились в труху под действием солнца, дождей и зубов термитов. Осталось только железо, пластик и частично стекло. Другие органические и неорганические материалы сохранились только в контейнерах, коробах и помещениях из вышеперечисленных материалов. Поэтому и зонды почвы настроены исключительно на поиски железа и пластика.

Мы продвигались вперед, прислушиваясь к собственным шагам и гулкому эху, гулявшему по темному коридору, казавшемуся бесконечным. Нет, коридор отнюдь не бесконечный: пройдя еще метров десять, мы практически носом уткнулись в закрытую дверь когда-то синего цвета, но теперь облупленную, с кусками синей краски, свисавшей с нее, точно старая змеиная кожа.

Попытки открыть дверь ни к чему не привели: она была либо закрыта на замок с той стороны, либо до такой степени приржавела и спеклась со стеной.

— Намертво закрыта, — сказал Антон. — Есть что использовать в качестве рычага? Можно сдернуть её с петель, и дело в шляпе.

— Нет, тут надо сварочник, — ответил Роман. — Придется продолжать завтра. Тем более скоро конец рабочего дня.

— Подождите-ка, — загадочно сказал Ольга, внимательно вглядываясь в стену, граничащую с дверью. — Тут что-то есть.

Ольга достала кисть, которая предназначена для первичного очищения артефактов от пыли, грязи и микробных отложений, и принялась энергично ей махать, так что мельчайшие крупинки пыли закружили в свете налобных фонариков, создавая иллюзию сумасшедшего хоровода.

— Это блок управления, — торжествующе взглянула на нас Ольга.

— Молодец, Ольга. Значит, сможем обойтись без сварочника. Завтра попробуем отключить запирающую систему. А сейчас идем обратно, — на правах старшего группы сказал Роман.

— Может сейчас попробуем? — попросила я. Мне не хотелось целый вечер провести в ожиданиях и надеждах. — Еще ведь есть время. Заглянем внутрь, а уж завтра всё опишем и обработаем.

— Не вижу смысла, — отказал мне Роман. — Даже если нам получится открыть эту дверь, продезинфицировать артефакты мы всё равно не успеем, следовательно, гнилостный процесс начнется уже сегодня, а это чревато потерей органических материалов.

— Он прав, Валерия. Утро вечера мудренее, — поддакнул ему Антон и скомандовал: — Возвращаемся.