Алина Кут - Купольный город

— Лезь вниз. Я следом.

Под землей все мои страхи, как всегда, ушли. Здесь я чувствовала себя, как рыба в воде. Прямо под входом я поставила пару парализаторов, чтобы ни насекомое, ни человек не могли войти внутрь. Достав из походного рюкзака два мотка прочного проволочного каната, я приварила их к торчащему из стены бункера выступу. Другим концом тросов я перевязала себя и Михаила, уже успевшего спуститься вниз и натянуть над люком тонкую, но, несмотря на это, прочную сеть, не дающую никому постороннему заглянуть внутрь шахты.

Натянутая сеть притупила яркий свет солнца. Мы включили налобные фонарики и осторожно двинулись в путь. Все подземные убежища, в которых прятали наши предки криокамеры, защищая их от разрушительных действий природы и от самого человека, были похожи друг на друга: те же пустые длинные коридоры; те же мрачные стены из металлических сплавов, не дающие почве просочиться внутрь бункера: те же огромные залы, могущие вместить в себя не один десяток криокамер и древнего оборудования. Однако проходя по коридорам этого убежища, я убеждалась, что я уже была здесь. В памяти проскальзывали отрывки моей прежней жизни. Пятьсот тысяч лет назад я, как и сейчас, медленно продвигалась к нужному мне помещению. Михаил шел рядом, крепко держа меня за правую руку. Но мы здесь были не одни. По левую руку от меня, тяжело дыша, задыхаясь от пыли и сухого воздуха, шла пожилая женщина. Я так и вижу её любящие глаза, смотрящие на меня с огромной нежностью и теплотой. Кто эта женщина, я не могла вспомнить. Но то, что она имела для меня большое значение, я знала точно. «Скоро придем, Лерочка» — услышала я её голос в своей голове. Я резко остановилась. Воспоминания нахлынули на меня, как волны разлившегося моря, захлестывающего иллюминаторы поисковых автомобилей-амфибий.

— Что с тобой? — не на шутку испугался Михаил.

— Мы здесь уже были. Я помню это место, — сдавленным голосом сказала я ему.

Мы пошли дальше. Михаил, как и пятьсот тысяч лет назад, взял меня за руку и крепко-крепко сжал, удерживая меня от падения.

Спустя пару минут мы, всё также держась за руки, подошли к раскуроченной поисковиками двери, ведущий в большой пустой зал.

— Здесь стояли наши криокамеры. Ты помнишь? — спросила я Михаила.

— Да, — также тихо прошептал Михаил.

Я стояла в совершенно пустом, темной помещении, но моя память рисовала мне иные картинки. Прямо перед входом яркой голубой подсветкой сверкают две новенькие, до блеска вычищенные криокамеры. Рядом стоит компьютер, готовый начать подачу жидкого азота. Ярко горит большая красная кнопка «ПУСК». Эта знакомая до боли женщина берет в руку шариковую ручку (я видела эти древние принадлежности для письма в тайной комнате правителя) и красивыми большими буквами выводит имена на криокамерах: Валерия Красных, Михаил Красных.

— Это тупик, — сказал Михаил, оглядывая стены подземного зала. — Одна единственная комната. Артефакты были вывезены до нас.

— Нет, это не всё. Должна быть еще одна комната.

Я пыталась напрячь свою память, чтобы вспомнить все свои действия до мельчайших подробностей:

— Я помню другую комнату. Ярко зеленые стены, высокий потолок. Мы там жили какое-то время, втроем: ты, я и… эта женщина. Не могу вспомнить её имя. Мы сидели на большом старинном диване и читали книги вслух, по очереди. Ты помнишь?

— Я знаю, где эта комната, — вдруг сказал Михаил и потянул меня к выходу из просторного зала.

Он был прав. Рядом со входом мы увидели небольшое углубление в стене. На первый взгляд, это была обыкновенная ниша, предназначенная для установки электрического счетчика или противопожарного стенда. Но нет, это была дверь. Осветив стену, мы обнаружили еле видные выемки для петель. Запирающего механизма не было. Не было ни дверной ручки, ни какого-либо обозначения этой комнаты. Поэтому она и осталась без внимания поисковиков, нашедших наших криокамеры.

— Нужен сварочник, — сказал Михаил.

— Он в автомобиле, — ответила я.

— Я схожу, а ты оставайся здесь, — приказал мой одноименный.

Михаила не было почти час. Терзаемая неуемным волнением, я уже собралась выходить наружу. Мое буйное воображение рисовало мне разные варианты развития событий, самым безобидным из которых было нападение гигантского насекомого. А что если нас выследили, и Михаил сейчас находится в руках правителя? Это еще хуже. При встрече с созданием природы ты просто умираешь. Это меньшее из зол. Но правитель, я в этом была уверена, не позволит нам просто умереть. Он заставит нас жить в вечных муках, предоставляя свой организм для антигуманных генетических опытов.

Я встала с холодного металлического пола, слегка размяла онемевшие ноги и направилась к люку, ведущему наружу. Вдруг раздались одинокие шаги, гулко звучащие по пустынному коридору подземного убежища. Поддавшись инстинкту самосохранения, я направила боевой автомат в сторону приближающегося человека, готовая в любую секунду спустить курок. Это был Михаил. Вздох облегчения вырвался у меня из груди:

— Что ты так долго?

— Не бойся, тут нам ничто не угрожает, — успокоил меня Михаил и протянул мне энерготюбик. — На, позавтракай, пока я вожусь с дверью.

Я дрожащими руками взяла у него тюбик и снова уселась на холодный пол. Я была полностью истощена. Бессонная ночь, побег, несанкционированные раскопки плюс постоянное волнение дали о себе знать. Организм требовал отдыха, который мы в данный момент не могли себе позволить. По несколько замедленным движениям Михаила я поняла, что он тоже вымотан до предела. Я протянула ему свой тюбик, в котором оставалось еще больше половины фруктового пюре, усадила его на свое место, не внимая его вялым протестам, и сама принялась за работу. Так, сменяя друг друга, мы, наконец, вскрыли желанную дверь.

— Первая пойдешь? — спросил Михаил, глядя в чернеющую пустоту открытого нами помещения.

Кивнув в знак согласия, я включила переносную лампу, так как свет налобного фонарика не позволял увидеть пространство на расстоянии дальше вытянутой руки, и шагнула внутрь комнаты. Оглядев полупустое пространство, я несколько разочаровалась. На что я рассчитывала? Что всё здесь останется как прежде? За пятьсот тысяч лет большинство материалов превратилось в труху. Расставив по периметру помещения четыре переносных лампы (именно столько было в нашем распоряжении), мы с Михаилом медленно обходили комнату, всматриваясь в каждый предмет интерьера. По левой стене располагался некогда мягкий, уютный диван, от которого сейчас осталась лишь часть пружинного блока на сиденье и на спинке. Это был тот самый диван, на котором мы проводили большую часть времени, ожидая криоконсервации, читая любимые книги, разговаривая друг с другом, строя планы на будущее. Могли ли мы ожидать, что вернемся в эту комнату лишь спустя пятьсот тысяч лет? Ко мне в голову приходили мозаичные воспоминания, которые постепенно складывались в единую картину. Вот мы с Михаилом раскладываем диван, стелим простынь, кладем на нее подушки, укрываемся ярким лоскутным одеялом, слишком тонким, чтобы согревать в холодном подземном жилище. Михаил, лежа рядом со мной, нежно обнимает меня, зарывается лицом в мои распушенные волосы и засыпает. Я же наслаждаюсь его теплом и долго не могу заснуть. Я тихонько убираю его руку и встаю с дивана, чтобы взять книгу при тусклом свете торшера. Я даже помню эту книгу, которую я прочла уже не один десяток раз: твердый черный переплет, на котором желто-золотой краской выведено название «Таинственный остров. Жюль Верн». Я взглянула на стену, на которой в давние времена висела необычная деревянная книжная полка, которую Михаил сделал для меня своими руками.