Алина Кут - Купольный город

— Лера, дочка, иди скорее сюда.

Я подхожу к ней, заглядываю в её добрые глаза, смотрящие на меня с великой нежностью, и говорю:

— Я нашла тебя, мама.

Картинка в моем сне резко меняется. Память начинает подбрасывать мне картинки из моего прошлого: вот мама держит меня, совсем маленькую, на руках; вот я спрыгиваю с качели и несусь к ней, а она раскрывает свои объятия навстречу мне; вот мы с ней сидим за ужином, с ложками в руках; вот я стою с большущим ярко-розовым рюкзаком на спине и с букетом дивных желтых цветов в руках, а мама в это время снимает меня на камеру. Нескончаемый поток воспоминаний кружит меня. Я чувствую, что сейчас проснусь и не увижу своей мамы рядом с собой. Нарастает паника. Я в холодном поту просыпаюсь и, не вставая со своей импровизированной постели, пытаюсь повторить в памяти всё то, что я видела минуту назад. Я боюсь забыть свой сон, раскрывший тайны моей прошлой жизни.

Удивительно, как я, да и все остальные горожане Купольного города, могли забыть такое важное слово как «мама». С момента своей декриоконсервации я никогда не задавалась вопросом, как я действительно появилась на свет. Странно, что мы, люди новой эры, знаем абсолютно всё об анатомии человека, но, подобно нашим предкам, верим, что нас создала какая-то сверхсила: для людей до эры науки этой сверхсилой был Бог (Аллах, Будда, Ишвара; люди давали множество имен этой силе), для нас, человека действительно разумного, живущего в эру науки, это криокамера, позволившая нам перенести восстановление нашей планеты и возродиться в наиболее благоприятный для нас период. О репродуктивных возможностях человеческого организма мы, конечно, знали, но почему-то не задумывались о связи между нами и людьми, породившими нас более пятисот тысяч лет назад. Мама, семья, — эти новые для меня, да и для всего нового человечества, слова могли устроить настоящую революцию в Купольном городе. Только как заставить горожан вспомнить свои семьи и свергнуть правителя, лишившего их семейных уз? Я приобрела новые воспоминания благодаря тому, что попала в свой родной дом, где я прожила долгое время вместе со своей мамой. Переместить каждого горожанина в тот сектор, где хранилась его криокамера, не представляется возможным. Я в этом уверена. Более того, в некоторых бункерах находят десятки криокамер с биологическим материалом. Но ведь это не значит, что все двадцать — тридцать человек являются членами одной семьи. Нужно придумать другой способ открыть глаза горожанам на предательство правителя. Я ни капли не сомневалась в том, что лишить нового человека семьи, как и друзей, и любимых людей, — это идея Василия. Если человек не привязан к другим людям, если у него нет близкого человека, ему не за что бороться. Благодаря этому Купольный город кажется идеальным: никаких преступлений, нарушений правил, спокойная научная деятельность и одиночество каждого из нас.

Михаил еще спал. Не сдержав своего желания скорее поделиться с ним новым открытием своей памяти, я начала тормошить его:

— Михаил, просыпайся, просыпайся.

Михаил нехотя открыл глаза и посмотрел куда-то вскользь меня, будто до сих пор находясь в паутине своего сна.

— Я видел тебя во сне. Странно, никогда раньше не видел снов, просто засыпал и просыпался, а теперь… — медленно проговорил Михаил. Вдруг он быстро встал на ноги, сбросив с себя сонное оцепенение, взял в руки планшет и начал копаться в программной директории, выискивая нужное ПО для просмотра информации с флешки. Прошло не менее тридцати минут, когда он с сожалением сообщил, что мы не сможем просмотреть фотоснимки с его электронного носителя, однако возможно воспроизвести видеозапись. Этого уже было немало.

Михаил настроил изображение, звук, поставил планшет на подставку и нажал на просмотр. На экране появилась чья-то рука, устанавливающая камеру и включающую запись. Затем человек сел на стул, поставленный перед объективом. Это была та самая женщина, которая звала меня во сне на маковую полянку. Её облик, мутный и неясный после недавнего сна, теперь полностью восстановился в моей памяти. Эта та женщина, благодаря которой я появилась на свет.

— Это мама, — прошептала я Михаилу.

— Я знаю, я помню, — также тихо произнес одноименный.

Мама начала говорить, обращаясь к тем, кто найдет эту видеозапись:

«Прошу передать эту запись моей дочери, Валерии Красных, до замужества Сергеевой, или её мужу, Михаилу Красных, законсервированных первого февраля 2030 года в бомбоубежище завода „Оптик“, расположенного в г. Орел Российской Федерации».

С первой же фразой, произнесенной пятьсот тысяч лет назад моей мамой, мой мозг начал усиленно восстанавливать информацию, аналогично тому, как мы приобретали первичные воспоминания из прошлой жизни на экспресс-курсе обучения в первые две недели пребывания на обновленной планете. Ранее неизвестные слова, такие как «дочь», «замужество», «муж», начали приобретать для меня смысл. Семейная структура древнего общества стала теперь понятной, как и мои чувства к Михаилу, ведь до криоконсервации мы с ним образовали новую ячейку общества, создали семью, чтобы вместе жить, вести хозяйство, а в условиях начала кислородного взрыва находить вместе пропитание, противоастматические ингаляторы и инъекции, без которых жизнь в разрушенной атмосфере Земли в начале XXI века была невозможной.

Слова мамы складывались в последовательную цепочку событий, произошедших до и во время кислородного взрыва. В Купольном городе единственным человеком, знавшим все подробности этого несчастья, был Василий. Остальные же, как и мы до недавнего времени, пребывали в полном неведении о событиях, в которых участвовал каждый из них. Да, мы обладали общей информацией о кислородном взрыве: что к нему привело, на чем отразилось разрушение озонового слоя в планетарных масштабах. Но сегодня мы с Михаилом получили возможность восстановить свою память и понять всю катастрофу в условиях отдельной семьи, нашей семьи.

Великие умы человечества неоднократно исследовали потенциальные последствия индустриального развития. Еще в XIX в. до э.н. ученые говорили о возможности довольно быстрого разрушения озонового слоя, возросшего количества озоновых дыр, что в итоге вызовет повышение уровня ультрафиолетовой радиации, губительной для живых организмов, так как ультрафиолетовое излучение приводит к генетическим изменениям в ДНК и РНК человека. Однако человечество забило тревогу лишь в 2017 г. Тогда мне было семь лет. Слушая голос мамы, доносящийся из планшета, я вспоминала телепередачи, которые мы каждый вечер смотрели всей семьей: моя мама, преподававшая английский язык в моей же школе, мой папа, работавший на производстве электронных табло, прототипов современных видеоэкранов, которыми сегодня напичкан Купольный город, я и мой младший брат Алешка, которому на тот момент было всего четыре года. По телевизору, по радио, в интернете на всеобщее обозрение передавались исследования климатологов, утверждающих, что процесс уменьшения кислорода в атмосфере Земли необратим. Человек не просто сам, своими руками, уничтожал атмосферу планеты, но и вырубал деревья в таких количествах, что пропорции кислорода не успевали восстанавливаться, а соотношение углекислого газа, соответственно, росло в той же прогрессии, что и раньше. Постепенно закрывались школы (я даже не успела закончить первый класс), детские сады, торговые центры, общественные организации. Все промышленные предприятия стали в панике переоборудовать под производство первых криокамер, поскольку после долгих дебатов правительства всех стран пришли к выводу, что криоконсервация — это единственный путь спасти человечество как биологический вид.