Катарина Макги - Сияющие высоты

Молодой человек кивнул.

– Райлин, ты продолжаешь меня удивлять, – сказал он с улыбкой и встал.

С мягкими чертами лица, в ореоле темных вихров, с улыбкой на губах он становился похож на ее ровесника.

– Раз ты совершеннолетняя, тогда я буду платить тебе.

– Не стоит…

– Зарплата минимальная, но, если будут проблемы, уточни в профсоюзе.

Райлин засмеялась:

– Спасибо.

Шэйн кивнул, потом огляделся:

– Уезжаем завтра утром на Петле. Перешлю тебе билеты.

В прошлый раз Райлин ездила на поезде гиперпетли в Париж, вместе с Кордом. Но об этом лучше не вспоминать.

Позже Райлин направилась в деканат. Видимо, декан собирался лично обсудить пропуск занятий, пускай и ради стажировки, оплачиваемой колледжем.

– Присаживайтесь, – со скучающим видом предложил ей секретарь.

Райлин опустилась на диван и вызвала на экран планшета карту Лос-Анджелеса. Затем принялась увеличивать отдельные его районы, желая познакомиться с городом. Конечно, вряд ли она увидит в поездке что-то, кроме съемочной площадки.

Она казалась себе совсем не той неуверенной, зажатой девушкой, что пришла сюда впервые. Теперь же, думая о предстоящей неделе, Райлин испытывала радостное предвкушение.

– Ну это просто невозможно! – рядом сел Корд. – Куда ни пойду, обязательно наткнусь на тебя!

– Невозможно выносить, как ты меня преследуешь, – весело отозвалась Райлин.

Настроение ее заметно улучшилось.

– Если бы я решил преследовать тебя, – улыбнулся Корд, – то выбрал бы место получше деканата.

Оба замолчали. Райлин упрямо смотрела на экран планшета, на глупые постеры с воодушевляющими цитатами или изображениями гор. На что угодно, только не на Корда.

Продержалась она целых восемь секунд. Потом повернулась и увидела, что он как-то странно смотрит на нее – настороженно, но с любопытством и, как она надеялась, искрой симпатии. Словно не было всех этих мучительных дней, и Райлин вернулась в прошлое, в тот день, когда Корд решил довериться ей. Тогда он не вел себя как богатенький заносчивый мальчишка, унаследовавший миллиарды, а она не убирала в его ванных комнатах. Будто обычные парень и девушка, они шепотом делились воспоминаниями о своих потерях.

Был ли шанс вернуться к этому?

– Как фехтование? – спросил Корд.

– Ты же знаешь, в бою я безжалостна, – пошутила Райлин.

Однако Корд не засмеялся. Может, она задела его? Ведь в ночь гибели Эрис Райлин сказала ему жестокие, беспощадные слова.

– Кстати, зачем ты здесь? – снова спросил он.

– Пришла на встречу с деканом. – Райлин не могла скрыть гордости в голосе. – Неделю меня не будет в школе из-за практики с Шэйном. Он берет меня в ассистенты на съемки нового голофильма.

– Мне казалось, ты стипендиатка. Ты должна учиться, а не летать в Лос-Анджелес, разве нет?

Райлин поежилась от резких слов:

– Но это отличная возможность. Студенты нашего возраста редко могут поработать на съемочной площадке и получить непосредственный опыт.

– А может, Шэйн хочет воспользоваться бесплатной рабочей силой. Ведь он тебе не заплатит? – спросил Корд, и Райлин поразилась его ядовитому тону.

– Обещал заплатить.

Ей не нравились нападки Корда.

– Рад, что он проявил к тебе такой интерес.

– Корд… – возмутилась Райлин, не зная, что и сказать.

Но тут распахнулась дверь в кабинет декана и мужской голос произнес:

– Райлин Майерс, простите за ожидание! Заходите.

Она бросила на Корда взгляд, полный грусти и обиды. Парень мотнул головой:

– Ладно, Райлин, ты не обязана ничего объяснять. Поздравляю с повышением до ранга любимчиков.

Через пару секунд к Райлин вернулась способность складывать слова в предложения.

– Корд, не все такие циники, как ты. Мог бы и порадоваться за меня.

Она расправила плечи и ушла, не дожидаясь ответа.

Быстрым шагом Каллиопа пересекла фойе. В этот солнечный день оно утопало в оттенках белого и голубого, оправдывая название отеля «Нуаж» [6] Nuage (фр.) – облако. . Она словно плыла среди облаков, как если бы жила на Олимпе.

В нужный момент Каллиопа вспомнила о необходимости хромать, что и исполнила перед стойкой администратора. Им с мамой ни к чему счет за номер. Сейчас Каллиопа не могла ясно мыслить: в животе щекотало от радостного предвкушения, ведь она шла на вечерний чай с Элайзой. Для них с мамой вечернее чаепитие было важным событием.

Каллиопа повернула в обеденный зал отеля, украшенный позолоченными панелями. Изящные столики были накрыты кисейными скатертями и сервированы старинным серебром эпохи Франциска I. Девочки с ярко-розовыми бантами ерзали на стульях под усталыми взглядами мамаш, дамы дружно поднимали бокалы шампанского, а несколько залетных туристов глазели на представителей высшего общества с трепетом и долей зависти.

Маму Каллиопа заметила в центре зала. Ну конечно! Идеальное место, чтобы привлечь к себе восхищенные взоры.

– Что за событие? – спросила Каллиопа, устраиваясь за столиком.

– Я просто пью чай с дочерью.

Элайза улыбнулась. В платье-футляре с принтом она выглядела раскованно и надменно.

Каллиопа откинулась на спинку стула.

– Каждый раз это напоминает мне День принцессы, – сказала она скорее задумчивым, чем мечтательным голосом.

Еще маленькой девочкой Каллиопа обожала устраивать чаепитие: они с подружкой Дэйрой наряжались в вещи Юстины и разливали воду в обычные белые кружки, придумывая себе имена вроде леди Тислдаун или леди Пеннифезр.

Элайза подхватила игру и превратила в ежегодную традицию для себя и Каллиопы – День принцессы. Конечно, это стал ее любимый день в году.

В День принцессы Элайза и Каллиопа красиво наряжались, иногда даже прихватывали с собой сумочки миссис Хьютон или надевали ее шарфы и украшения. Мама разрешала такую шалость только по этому случаю. Потом они шли в отель «Савой» ради недешевой церемонии вечернего чаепития. Даже в юном возрасте Каллиопа понимала, что они поступают глупо и экстравагантно, ведь такое им было не по карману. Но как же без Дня принцессы! Он стал шансом сбежать от повседневности и шагнуть в иной мир, пусть и ненадолго. Каллиопа видела, как наслаждалась мама, если угождали ей, а не наоборот. Когда приносили серебряный поднос с изящными крошечными сладостями и спрашивали, что им подать, она вытягивала унизанный кольцами палец и говорила повелительным тоном: «Вот это, это и это». Элайза командовала другими так, как миссис Хьютон командовала ею.

Каллиопа никогда не забудет, как в то утро, когда они ехали на поезде в Россию, оставляя позади прошлую жизнь и глядя в лицо новой, к ней повернулась мама.

– Это День принцессы, дорогая, – сказала она тогда.