Борис Прохоров - Костер для сверчка

Жестоки и несправедливы могут быть люди по отношению к отдельному человеку. Следопыт наблюдал, как легко приходит в ярость и поддается панике толпа. Взять случай с Каром. Бежавшим от лап косолапого. Кар убежал с копьем в руках, вместо того, чтобы отвлечь хищника на себя. Тогда зверь искалечил двоих. А племя? Оно простило оробевшего. Зато позже состоялась расправа с Толстым Барсуком за куда меньшую вину. Увалень случайно толкнул подростка из Симова рода. Вскоре в Толстого Барсука полетели камни. Люди не смутились заступничеством Сима, а наказываемый молча принял кару. В ужасе перед гневом толпы, он со свистом выдыхал воздух из поврежденной груди, показывая окровавленные десны на месте выбитых зубов, когда в него попадал очередной осколок кремня...

Бывало на памяти Сима такое, что прежде малозаметный охотник вдруг выделялся в вожаки.

Скрытно происходит работа мысли. Возникают симпатии. Зарождаются привязанности и неприязнь. Накаляются и остывают страсти... Меняются луны. Истекают годы. Наконец созревшее выступает вовне. Принимая облик человека, первым заявившего о том, что еще вчера таилось в женских пересудах, старушечьей воркотне, приятельских намеках, вспыхивающих обидах, полученной трепке и жирных кусках мяса...

Трудно натаскивать сурка волчьим повадкам. Но гораздо трудней расставаться с прошлым. Люди Камня — не безродное племя. Они живут так, как испокон века жили их предки. Духи предков дают начало новым жизням, а люди... люди остаются все теми же. И как иначе? Заверни лису в собачью шкуру, однако лаять по-собачьи она не станет. Вот Длинноногие — они похожи на пустую пещеру, куда может забраться всяк кому не лень, куда может вселиться любой блуждающий дух. Но и Длинноногие верны привычкам своего племени.

Густые брови охотника сошлись на переносице:

— Слова Остроносого утомляют меня. Длинный язык доведет чужака до беды, если будет проситься на волю слишком часто.

Так бы и закончился разговор, не заговори Длинноногая. Ей не хотелось терять дружбу с Шишом. Оттого ее голос звучал примиряюще:

— Мы желаем добра Людям Камня. Если охотник щадит Пхана, значит он имеет на то причины. Есть иной выход. Надо предложить степнякам еще раз осмотреть то место, где погибли их сородичи. Они не смогут отказаться, если с ними пойдет Пхан, — пришельцы переглянулись, — и Много Знающий. — Говорившая помялась. — А вот Шишу лучше не покидать стойбище.

Над сказанным стоило подумать. Что-то смущало охотника. Что-то путаное, что-то не совсем искреннее слышалось ему. Однако кончик догадки мелькнул и исчез. Оставив смутную тревогу.

Охотничье счастье выбрало на сей раз Тонкое Дерево... Блуждание по лесу было безрезультатным. Округлые, шириной с человеческое лицо, листья куда-то запропастились. Он знал, что унимающая боль трава любит сырость и тень. Потому терпеливо всматривался в заросли, хотя жжение в темени требовало покоя. Добро палица знахаря достала череп по касательной. А придись удар сверху вниз, лежать бы Тонкому Дереву бездыханным.

Знакомая зеленая кипень попалась неожиданно. Одновременно ему под ноги свалился серый комок, обдав запахом горелого птичьего пера.

Тонкое Дерево вздрогнул. Отскочил в сторону, едва не соскользнув в глубокую рытвину, прикрытую папоротником. Когда первый испуг прошел, он старательно осмотрелся. Берёзовая чаща, кое-где зачерненная куртинами низкорослых елей, была бездвижна. В истомленном воздухе дремали светло-зеленые раскидистые пучки кочедыжника. Рядом с юношей по низко свисающей ветке неторопливо поднимался яркоокрашенный, с круглыми угольными пятнышками на красном фоне, жучок. Словно чувствуя пристальный человеческий взгляд, жучок раздвинул надкрылья — мелькнула глянцевая укладка крыльев; но тут же он передумал сниматься с удобной ветки, и пополз дальше.

Ступая на носки, юноша приблизился к упавшему предмету. Расплескав пожелтевшую, хвою и труху из прелого листа, валялся годовалый гусь. На боку птицы виднелась дыра, сквозь которую выступали сизые, испачканные землей потроха.

Находка обрадовала. Как ни крути свалившаяся с неба добыча ничем не хуже иной, добытой привычным хлопотным способом. Выяснять причину падения гуся Тонкое Дерево великодушно предоставил другим. Ну, хотя бы Симу. Конечно было бы лучше, упади два таких гуся, разом. Впрочем, хорошо и то, что увесистая птица не угодила в голову охотника. Иначе понадобилась бы не одна кучка целебных листьев, или потребовалось бы править вывихнутую шею.

Небо над предгорьями крылось ранней синевой, которой еще предстояло перейти в темно-серую однотонную грязь застойных туч. Позднее тучи улягутся рыхлым подбрюшьем на колкую щетину гор, и засочатся влагой. В отдельные дни ветер будет прореживать волокнистую массу. Тогда тучи прижмутся к земле в поисках защиты; расползутся на сгустки, а потом скатятся туманом по скользким склонам, пятная их слизистыми, мокротными следами. Но пока небо было чистым, и сохраняло сухое тепло, в глубинах которого изнывали птицы, сбивающиеся в стаи. Птицы не доверяли жаркому солнцу; они были обижены на выгоревшие бескормные места. Крылатые духи, со дня на день, намеревались покинуть прокаленные поймы, обмелевшие озерки и болотца, ничуть не жалея о земле, ставшей по случайности их родиной...

Запрокинув голову, юноша огорченно вздохнул при виде гусиных косяков. А затем проводил глазами ближайший гогочущий клин. Он даже приподнял руку, будто пытаясь сдержать частые взмахи крыльев. В следующий момент его рука оцепенела — вверху метнулось неяркое дымное пламя. Из пламени выпало несколько стремительно увеличивающихся в размерах тел. Потрепанная стая заметалась. Изменила курс, и, набрав высоту, стремительно ушла за линию горизонта...

Упавших птиц он отыскал без труда. Кликуны были один крупнее другого, белолобые, с высоким клювом.

Добычливая беготня отвлекала. Он начисто забыл про ушибленную голову, а вспомнив, осознал, что темя перестало саднить, опухоль рассосалась, и только прикипевшая к волосам короста напоминала о тяжелой палице знахаря.

Вослед накатывающейся тени подползал вечер. Ждать новых подарков с неба не приходилось. Время поджимало; юноша заспешил. Собранные птицы оттягивали ремень, перекинутый через плечо, но лакомая ноша не была ему в тягость. О! Молодой охотник еще покажет себя. Духи удачи не могут ошибаться. Они знают, кому следует помогать. Придет день, и Тонкое Дерево сполна вернет долг обидчику. Много Знающий не отделается шишкой. Он вспухнет от побоев. Много лун кряду он будет охать от ломоты в избитом теле. Разумеется, если прежде его не изгонит стойбище...

Так размышлял Тонкое Дерево по дороге домой.