Сергей Дмитрюк - Чаша Отравы

— Я тоже не очень силен в металлургии. Но, насколько я понимаю, здесь мы имеем дело с некой аморфной структурой. Такие материалы, как правило, обладают высокой прочностью и вязкостью, как и твёрдостью. А у этого образца эти показатели весьма впечатляют!

— Всё верно, — кивнула девушка-стажер, одаривая меня благодарной улыбкой.

— А как вы думаете, каким образом было возможно получить такой материал? — поинтересовался я.

— Способов здесь может быть несколько. Один из возможных — метод порошковой металлургии при очень высоком давлении, — уверенно сообщила Коюки.

— И это тысячелетия назад! — не удержался от восхищённого возгласа Акира. — Получается, нам не удасться открыть эту дверь обычным дисковым резаком?

— Да. Разве что боразоновым [29] Боразон (эльбор) — (от бор + азот) кубонит, кубическая β-модификация нитрида бора. Относится к структурному типу сфалерита. По твёрдости почти не уступает алмазу. Его высокая твердость, в 3–4 раза превосходящая твердость традиционных абразивов, является важным преимуществом, так как значительно уменьшает износ зерен эльбора при шлифовании и длительное время сохраняет их остроту. Другим важным свойством и преимуществом эльбора является температурная устойчивость: заметное окисление поверхности зерен эльбора начинается с 1000–1200 RC. Такие температуры при шлифовании являются мгновенными и возникают только при очень жёстких режимах шлифования. Поэтому зерна эльбора очень мало изнашиваются от термических нагрузок. Важным свойством и преимуществом эльбора является его высокая химическая стойкость. Эльбор не реагирует с кислотами и щелочами, инертен практически ко всем химическим элементам, входящим в состав сталей и сплавов. Особенно следует отметить инертность эльбора к железу, являющемуся основой всех сталей, тогда как алмаз активно взаимодействует с железом, что является причиной интенсивного износа алмазных кругов при шлифовании сталей. . Но его у нас нет, — пожал плечами Иллик.

— Мы использовали отражательный рентгеновский экран для просмотра механизма запирания, — вступил в разговор Тоб Горн. — Но он отсутствует. Эта дверь — большая плита из металлического стекла! Проникнуть внутрь можно разве что используя фокусированный ультрачастотный излучатель. Лишь он сможет разрушить связи внутренних армирующих волокон.

— Не торопись с выводами, — мягко одёрнул стажёра Акира. — Если за дверью действительно рукотворная пещера, то использовать излучатель ни в коем случае нельзя! Опыт мне подсказывает, что масса пород у подошвы горного хребта находится в неустойчивом равновесии. Не исключено, что за прошедшие тысячелетия она подвергалась сдвигам от землетрясений или общего поднятия хребтов, выросших за это время. Это, вероятно, тысячи тонн веса! Закрепить эту чудовищную массу для нашей археологической экспедиции — просто невозможная задача. А чтобы привлечь сюда дополнительные силы, нужно прежде убедиться в важности для экономики планеты конечной цели. Оправдает ли она столь крупные затраты?

— Что же делать? — растерянно спросил Чед Зиф, огорчённо оглядываясь на своих товарищей.

Те мялись в нерешительности.

— Может быть, использовать гидравлический домкрат? У нас есть такой в экспедиции, — вспомнил я. — Он обладает достаточной мощностью, чтобы сдвинуть любую дверь с места.

— Можно попробовать, — в раздумье кивнул экзоархеолог. — Во всяком случае, нужно прежде осмотреть саму дверь!

— Так пойдемте же! — с горячим нетерпением воскликнул Иллик. — Мы покажем дорогу.

Наклонный низкий ход терялся где-то в тысячелетнем мраке впереди, куда бледно-лиловый свет самосветящихся обручей на наших головах был не в силах пробиться. Только по тонким красным кабелям, вытянувшимся по центру прохода, можно было понять, что до нас здесь уже побывали разведочные роботы. Пол прохода устилали намывы липкой скользкой глины, занесённой сюда, видимо, ещё во времена таяния антарктических льдов. Глухо и размеренно капали в темноте крупные капли воды. Где-то в стороне и снизу слышалось журчание сбегавшей по трещинам воды.

Невольно поддавшись гипнозу тёмного подземелья, скрывавшего нас в своих недрах, словно в глубинах умершего прошлого, я поднял голову и посмотрел на выгибавшийся дугообразным сводом потолок прохода. Он бы сложен из массивных гранитных блоков, когда-то тщательно подогнанных друг к другу и отполированных, а теперь во многих местах зиявших широкими щелями, покрытых выступами и натёками известняка. Эти натёки переходили на стены прохода, образовывая ребра и небольшие сталагмиты на полу.

Спуск становился всё более крутым, но перепады высот в нём компенсировались короткими лестницами со скользкими пологими ступенями.

— Вы не заметили одну особенность этого подземелья? — вдруг спросил Акира, останавливаясь и оборачиваясь к остальным.

— Какую? — поинтересовался Иллик, шедший следом за ним.

— Наличие лестниц! Если вспомним пирамиду на Марсе, куда мы спускались, их там не было нигде. Хотя спуск по коридору был не менее крутым, чем здесь.

— Возможно, это свидетельство изменения архитектурных пристрастий? — осторожно предположил я, вглядываясь в тёмное лицо экзоархеолога, казавшееся таинственным в призрачном свете обручей. — Вряд ли, оба сооружения строились в одно и тоже время.

— Возможно… А может быть лестницы были не так уж нужны строителям пирамиды на Марсе? — загадочно произнёс Акира.

— Что вы хотите этим сказать?

— Пока ничего. Это только мои размышления вслух. Давайте посмотрим, что нас ждёт там, впереди.

Мы двинулись дальше. Пронизывающе сырой воздух был мертвенно недвижимым. Кое-где плиты гранитных блоков облицовки, вывалившиеся из стен, преграждали нам дорогу, заставляя карабкаться на скользкие каменные завалы. За полчаса, продвигаясь, шаг за шагом вдоль красных кабелей, мы спустились на сто двадцать метров, добравшись до гладкой стены, упершись в которую лежал разведочный робот.

Акира подошёл к нему и осмотрел приборы и счётчики.

— Шестьдесят пять метров от поверхности! — сообщил он и прислушался. — Наверное, только в пещерах бывает такая тишина, охраняемая мёртвой материей земной коры — косной и бесчувственной.

— Да. Мы, словно, стоим у подножья прошлого, стёртого временем, — заворожено и негромко произнесла Чели Нава. — Оно оживает лишь в призраках нашего воображения, и от того кажется ещё более таинственным и загадочным.

На губах экзоархеолога мелькнула беглая улыбка и он снова нагнулся над роботом-ползуном, щёлкнул тумблером, и в тоже мгновение вспыхнул жёлтый электрический свет, показавшийся ослепительным. Теперь стало понятно, что гладкая стена перед нами это массивная, герметически запертая дверь — та самая, о которой рассказывал Иллик.