Сергей Дмитрюк - Чаша Отравы

— Да, вы правы, — согласился Акира. — На этих примерах мы видим, как приблизительно в одно и тоже время из Южной Азии происходит исход трех схожих между собой народов, несших в другие страны свою веру. И это лишний раз подтверждает целенаправленность «программы пророчества», тщательную продуманность и важность для определенных лиц насаждения новой веры в землях, где до этого господствовало язычество, тесно связанное с богами-цивилизаторами. Такое продвижение веры должно было опираться на прочную основу. В «Ветхом Завете» написано, что Бог поставил евреев выше всех остальных народов. Соответственно, кто выше и лучше остальных, тому и надлежит ими управлять. Таким образом, инициировалась борьба за власть и господство одних народов над другими, и основным инструментом этой инициации была именно религия.

— Значит не в Христе было дело? Не его учение было главным? — догадался Нир, покраснев от волнения.

— Конечно, нет. Библейский Иисус был всего лишь приманкой для верующих. И не случайно, что в итоге «компания пророчества» оказалась полностью проваленной. Простой народ их не очень-то принял. Все осталось, как и было еще на долгие столетия. Пророк Малахия, предсказывавший скорое пришествие Спасителя был последним из пророков у евреев. После него в Иудее не было пророков целых четыреста лет. Как нам говорят священные писания, кроме двенадцати апостолов у Христа было еще семьдесят учеников. Но когда его ученики ушли из Галелеи, христианство там очень быстро затухло. Галилея стала исповедовать прежний иудаизм и в последующие столетия стала его центром.

— Значит «выступление» Христа и его учеников не было столь убедительным для очевидцев! — заметил Риш Яр.

— Скорее всего. Или же этих выступлений никогда не было, как и самого Мессии. Но и Будда, как вы знаете, тоже не имел успеха. Впрочем, как и большинство пророков. После Христа в борьбе Света с Тьмой участвовал Ману, доказывавший, что каждый пророк, независимо от верований, несет истину людям и желавший для человечества единой религии. Эта религия должна была помочь людям вспомнить о своём божественном происхождении через осознание своего падения и вернуть их в Царство Света, освободив мир от Тьмы. Но манихейство преследовали везде: и в Риме, и в Китае, и на родине Ману.

Вслед за Ману в тот же регион пришел новый пророк Мухаммед, придерживавшийся того же принципа, но в конечном итоге намного более преуспевший, чем Ману, Будда или Христос. Автор Корана не собирался создавать новую религию. Подобно тому, как апостол Павел адаптировал идеологию учения Христа к условиям верующих в языческих странах, Мухаммед адаптировал Священное писание к условиям арабов Аравийского полуострова. Задача Мухаммеда состояла в том, чтобы донести Коран до своего народа, но суть учения была неизменной: « Нет Бога, кроме Бога живого и вечного. Он послал тебе книгу, содержащую истину, чтобы подтвердить писания, бывшие прежде нее. Раньше ее Он ниспослал Пятикнижие и Евангелие для руководства людей. Ныне послал Он просвещение ».

Как видим, неудачи христианства вынудили богов предпринять еще одну попытку, которая на этот раз оказалась более успешной. За последующие десять лет Мухаммед в создании новой религии прошел путь, на который христианству понадобилось три столетия, и одна из главных причин состояла в том, что мусульманство было проще христианства. Так три части единого целого — «Ветхий Завет», «Новый Завет» и Коран — стали истоками, родниками для трех религий: иудаизма, христианства и ислама…

— Здесь интересна единая линия развития не только в целом религий, — вмешалась в разговор Светлана, — но и отдельных взглядов пророков. Эти взгляды, как мы видим, с одной стороны не являлись жизненно необходимыми для людей, а с другой стороны они явно показывали некую общую тенденцию, явно инициируемую кем-то. Можно только удивляться упорному стремлению всех пророков выдержать эту тенденцию не самых важных положений религий.

— Это может быть удивительно для нас, людей, и казаться малозначимым, — рассудительно вставил Акира, — но для богов, направлявших этих самых пророков, эти положения, несомненно, играли очень важную роль, раз из столетия в столетие усилиями их посланников они навязывались людям. Это несложно заметить хотя бы по тому, что каждый последующий пророк, как бы учитывал ошибки и недоработки своих предшественников, постепенно переходя от чистой теории через духовную практику к практике светской с силовыми методами насаждения религий. Из этого можно сделать вывод, что в создании христианства была заинтересована некая тайная структура, располагавшая материальными и людскими ресурсами. А наиболее весомый вклад в создание новой религии внесли Марк, Матфей, Лука, Иоанн и Саул. Каждый из них сознательно лгал своим единоверцам, искажая истину ради выгоды общего дела. Теоретические аспекты новой веры держались в секрете, на поверхность же выдавалась сложная мозаика из искаженных, плохо связанных между собой фрагментов всех наиболее значимых в то время на Ближнем Востоке религиозных и философских учений.

После слияния всех разрозненных компонентов христианской веры в нечто единое, у нее выкристаллизовался свой собственный значимый стержень. Трудно отыскать доктрину, которая бы столь же четко как христианство формулировала, и одновременно столь же искусно прятала под маску Любви идеи отрицания мира, его ничтожности, греховности и необходимости осуждения и уничтожения этого самого мира. Вспомним «Откровение Иоанна» — это же декларация торжества Небытия над Бытием, знамя энтропии! Теперь мы понимаем, что христианская религия и церковь были созданы как инструменты воздействия на людей. Новым богам было необходимо окончательно укратить мятежный дух человека, родственный духу мятежного бога. Оплотом в этой борьбе за власть и умы людей была христианская церковь, распространявшая своё учение огнём и мечом, используя обман, физическое устранение конкурентов, и отличаясь безграничным стремлением к власти и материальным благам. Почти все войны в Европе в средние века происходили на религиозной почве, вдохновленные церковью.

Повсеместное уничтожение источников знаний других культур ярко показывает нам стремление сил, стоявших за христианской церковью, искоренить всякую возможность простого народа получить альтернативную информацию, ввергнуть его в темноту и неграмотность. Ярким примером тому могут служить сожжение Александрийской библиотеки по приказу епископа Кирилла в триста восемьдесят пятом году и жестокое убийство ее директора женщины ученого и философа Ипатии. Христиане сожгли остатки библиотеки и во второй раз в четыреста двадцать пятом году. Это был, пожалуй, один из самых крупных актов интеллектуального вандализма за всю историю человеческой цивилизации. Подобным же образом поступали только в фашистской Германии. Сравнить его можно только с уничтожением теми же христианами всех книг майя, ацтеков и инков, почти полным уничтожением всех древнерусских письменных источников, письменности народов центральной и северной Европы. Можно так же вспомнить драматические коллизии, в которых проходило охристианивание Скандинавии. Ни в какой другой части мира иудео-христианство не встречало такого яростного отпора, хотя, в конце концов, традиция официально и отступила.