Сергей Дмитрюк - Чаша Отравы

— Действительно, — согласился с ним Кави Рам. — Это очень напоминает наступление «песчаных дьяволов». Только пылевой бури нам ещё не хватало! — проворчал он, взбираясь по трапу внутрь марсохода.

— «Песчаных дьяволов»? — переспросил я.

— Да, — спокойно подтвердил Акира Кензо. — Это здешние пылевые вихри. Иногда они могут достигать высоты в восемь километров и несут в себе тонны пыли каждый. Именно они являются основными переносчиками марсианской пыли. Давайте, забирайтесь внутрь!

Я послушно поднялся в прозрачную «черепаху». Здесь было уютно и тихо. Следом за мной влез и сам экзоархеолог. Он закрыл люк и уселся в кресло рядом с Зуко Пуром, который сидел впереди за пультом управления нашим марсоходом. Юноша посмотрел на своего учителя, словно, ожидая его распоряжений.

— Итак, в путь! — шутливо скомандовал Акира Кензо, откидывая назад стекло своего шлема.

Марсоход плавно двинулся с места, послушный командам молодого водителя, и, набирая скорость, помчался среди песчаных холмов.

За прозрачной стеной кают-компании непроглядным пологом метались грозные песчаные вихри, смешивая небо и землю, разливая вокруг огромное пыльное море, в глубинах которого не могло существовать ничто живое, и даже звёзды меркли на небе, превращаясь в крохотные искорки-песчинки, боязливо вспыхивавшие то тут, то там.

Защитные жалюзи ощутимо вздрагивали под напором чудовищного ветра, и казалось, что он сорвёт их в следующее мгновение, закрутит в этой немыслимой круговерти и унесёт в тёмную неизвестность, оставив жилище людей открытым и уязвимым для неистовой стихии. Но станция, подобно древнему бастиону, была несокрушимой, намертво вцепившись в каменные гряды и марсианские холмы глубинными якорями.

Свет в помещении был приглушен, и в сиреневых сумерках завывание ветра за стенами станции рождало в душе странные ассоциации и давно забытые чувства. Видимо, так когда-то чувствовали себя древние люди, укрываясь от беспощадных стихий в глубоких пещерах, сидя около уютного огня и слушая рассказы соплеменников о диких зверях и далёких землях, где им однажды довелось побывать. Только здесь вместо жаркого костра сиял висевший посреди помещения голографический образ красной планеты, отбрасывавший тусклые пятна багрянца на стены кают-компании.

Мои новые товарищи расселись вокруг него на мягком диване, словно завороженные глядя на медленно вращающуюся светящуюся сферу. А лицо Кави Рама, стоявшего подле виртуального глобуса, в красно-коричневых световых росчерках, и впрямь походило на лицо первобытного чародея, призывающего духов всех стихий на помощь людям.

— Давайте вернёмся к загадке дихотомии марсианской поверхности. Или, иначе говоря, к её очевидной раздвоенности, чтобы было более понятно непосвящённым в тонкости геологической науки, — рассказывал Кави Рам.

Мне показалось, что последние слова были адресованы непосредственно мне, но потому, как смущённо улыбнулся в дальнем углу дивана Иллик Шелли, и слегка покраснели щёки Эйго Хара, я понял, что не одинок в своей неосведомленности относительно геологической структуры Марса.

— Как мы можем видеть на этом глобусе, — продолжал геолог, — два полушария Марса имеют совершенно чёткую линию раздела, с одной стороны от которой мы наблюдаем обширные низкие равнины севера, а с другой возвышенные плато и горы юга. Долгое время учёные не могли создать сколь-нибудь устойчивой гипотезы объясняющей этот уникальный феномен. Тем не менее, все сходились во мнении, что Марс перенёс сокрушительную катастрофу в своей древней истории, подвергнувшись ужасной бомбардировке из космоса. При этом основной ошибкой многих являлось автоматическое предположение о том, что главный удар по Марсу пришёлся на его северное полушарие. Данное предположение вроде бы вытекало из того, что полушарие к северу от линии раздела ниже южного. Внешний пласт марсианской коры здесь был полностью уничтожен, а затем из недр планеты поднялась свежая лава и залила это очищенное от коры пространство, таким образом, дав ему новую поверхность. Именно поэтому к северу от линии раздела мы не наблюдаем того большого количества импактных кратеров [12] Импактный кратер — кратер ударного, метеоритного происхождения. , которое есть на юге. Они просто исчезли, стерлись вместе со старой корой.

Всё было бы хорошо, если бы не вставал закономерный вопрос: что же случилось с таким огромным объемом марсианской коры трехкилометровой толщины, которая была сорвана с северного полушария планеты? Такое количество вещества не могло эродировать даже на протяжении миллиардов лет. Нам же сегодня достоверно известно, что данная катастрофа произошла в сравнительно недалёком по геологическим меркам прошлом, а именно от двадцати до пятнадцати тысяч лет назад. Эрозия, на которую пытались ссылаться некоторые учёные прежних времён, так же не объясняет исчезновения остатков коры, ибо нет достаточно большой впадины, в которой могли бы уместиться все обломки.

Наш вывод был совершенно очевиден — север утратил свою кору не в результате прямых попаданий «где-то на севере», а вследствие «эффекта выбивания» от сокрушительных ударов с противоположной стороны, на юге. Сейчас мы совершенно уверены в том, что в своей недавней истории Марс пережил внезапную и интенсивную пятнадцатиминутную бомбардировку только с одной возможной стороны, а именно вот здесь, здесь, и здесь!

Кави Рам указал места на глобусе.

— Огромный кратер Эллада образовался в результате столкновения планеты с телом, диаметр которого по нашим подсчётам должен был составлять тысячу километров. Фрагмент Эллада нанёс по коре Марса прямой, практически вертикальный удар, пробил кору до внутренней магмы, вызвав тем самым огромную волну сжатия и сдвиговые волны, которые устремились к поверхности планеты со скоростью около пяти тысяч километров в час. Эти волны образовали на противоположной стороне Марса вспучивание поднятия Фарсида. Вот здесь. — Геолог указал нужное место на поверхности планеты.

— Далее, почти одновременно с ударом Эллады в Марс врезается фрагмент Исида — кусок скалы шириной в шестьсот километров. Он вызывает на севере планеты второе вспучивание — поднятие Элизий. И, наконец, завершил эту смертельную атаку фрагмент Аргир в триста шестьдесят километров в поперечнике. От его удара кора Марса лопается как скорлупа ореха, образовывая трещину семи километровой глубины: самую глубокую долину в Солнечной системе — долину Маринеров.

Ударные волны достигали такой силы, что не только трижды обежали всю планету, но и пронзили её насквозь, сметая с северного полушария в открытый космос пласт коры толщиной в три километра. А скалы-убийцы погрузились на пять тысяч километров вглубь планеты, и остановились в противоположном полушарии. Далее тысячи более мелких осколков ударили в поверхность Марса, оставив нам молчаливых свидетелей той ужасающей казни — импактные кратеры южного полушария.