Руслан Шабельник - В двух шагах от рая (СИ)

– Какая разница.

Развороченные внутренности, кровавые или бескровные – лучевые раны – еще одно, что роднило присутствующих, не считая того, что всех их убил я.

– Вот посмотри – пуля.

– Осколок.

– Граната.

– Ножом, прямо в сердце… больно, между прочим.

Они пришли, под утро, первым тот самый парень в бейсболке, он же и разбудил меня.

– Как все началось, мы с семьей спрятались в колодце – сухой, без воды. А этот, проходя мимо, чего-то там услышал, значит. Ну он гранату и того… хорошо я вовремя сориентировался, сверху упал. Меня сразу, остальные выжили… наверное…

– А я в магазине, за стойкой. Ну да, там же прятались и мятежники, но я-то при чем, я ж не мятежник, у меня и ружья-то нет…

– А я вообще в окно высунулся, глянуть, что там и как на улице…

Поначалу я думал, что это – продолжение сна. Отчаянно захотелось проснуться. Когда не удалось – понял – реальность.

– Во, глядите, – лысый здоровяк в синей униформе показывал рану от пули на груди, – а теперь сюда, – он повернулся – выходное отверстие было на пол спины. – Видали. Разрывными, гад, стрелял, по мирному, значит, населению.

– Ты с Гройлы, – устало произнес я.

– Чего?

– Я тебя помню, на Гройле не было мирного населения, а лично у тебя был бластер, и, прежде чем я тебя, ты убил троих наших.

– Ты мне еще поговори! Гройл – исконно наша земля!

– Нет, вы захватили ее, а, перед этим, вырезали все местных аборигенов.

– Да у них хвосты были! И на деревьях жили!

– Зачем, что, что вам от меня надо! – и не было времени удивляться, почему покойники бродят по ночам, как живые. И откуда они здесь взялись.

– Что надо? А то и надо!

– Пришел он, грехи замаливать!

– Жизнь, значит, отдать.

– Чистеньким хочешь уйти.

– Святым, жертвуешь собой, во имя других!

– Тоже мне, святой выискался!

– Ты это мне скажи, в глаза, или вон – мальчонке.

– Что вам от меня надо! Я жалею… совершил… – я закрыл глаза, я закрыл уши руками, но звуки все равно проникали сквозь них.

– Жалеет он, засунь свою жалость…

– Сейчас бы мне исполнилось сорок – золотой возраст – кредит выплатил, начальником отдела стал бы…

– Надо было не грешить!

– Не убивать!

– Точно!

– Сейчас бы не жалел, а то жалостливый выискался!

– Я выполнял приказ, – прошептали губы.

– А меня, меня, вот лично меня, во время осады Кейтеля, тоже был приказ, да! Я ведь всего-навсего на стену вышел, любопытно было, посмотреть…

– А я перебегал от дома к дому, и под шальную пулю…

– А я на той шлюпке летел, которую ты сбил, думал, что там террористы, а там – я!

– Жизнь он собрался отдать.

– Лучше наши верни!

– Я не могу… вернуть…

– Тогда смотри!

– И слушай!

– Хорошо, – я отнял руки, открыл глаза. За окном начало сереть.

– Нам пора, – произнес все тот же парень в бейсболке.

– Точно.

– Но мы вернёмся, даже не думай!

И они… растаяли. Все вместе. Комната вновь оказалась пустой, словно в ней никого и не было.

6.

На время оставим вопрос «Как?». А вернемся к «Почему?». Почему желания одних планета, Боги исполняют почти сразу, а для других соискателей время ожидания растягивается в годы. Масштабы задуманного – нет. Я знал человека, который уже со следующим, после прибытия, транспортом улетел с Элизии миллиардером (этот транспорт принес весть, что его компания, обойдя сотни конкурентов, получила весьма прибыльный контракт) и человека, который желал избавиться от бородавки на ноге. Он прибыл на Элизию на спор, но так и улетел, через несколько лет, с бородавкой.

Сила желания? Нет. Разве смертельно больной менее желает жизни, или влюбленный предмета обожания, чем какой-нибудь игрок крупного выигрыша. Но – я свидетель тому – последний улетает с планеты, осчастливленный исполнением, а первый угасает в тщетной надежде на чудо.

Одни забывают Исполняющих Богов, едва получив желаемое, вторые годами молятся им, безрезультатно стараясь «достучаться».

И планета Элизия отнюдь не исключение и не уникальный случай. В том, остальном мире, дела обстоят точно так же. Если бы человеку выдавали по заслугам, мы не имели бы начальников самодуров, наркокартелей, повелевающих планетами, и обиженных детей.

Возможно, когда ответим на вопрос «Почему?». Вопрос «Как?» отпадет сам собой.

Из дневников Ф.Незнанского

ТАДАО

– Доброе утро.

– Доброе.

– Как спалось?

– Хорошо, а вам?

Вопреки словам, у Ситы был измученный вид и красные глаза, словно она недавно плакала.

Появился трактирщик, или портье, кто знает, кем он здесь числится.

– Пожалте кофе, – две чашки, даже с блюдцами, опустились на стол. – Булок, извиняюсь, нет, но есть печенье, в пачках, прямо сверху и доставляют, – фартук он, кажется, сменил, во всяком случае, сегодняшний выглядел белее, или это свет так «преобразил» его.

– Давайте печенье, – согласилась Сита.

Кроме нас, посетителей больше не было.

А ведь она – красива, – подумал я, уже не в первый раз, – и молода. Только, грустная все время, что же у нее в жизни случилось-то? Я догадался, отчего у Ситы такой вид.

– Кто к тебе приходил?

– Мама, – ответила девушка, и тут же испугалась. Еще бы не испугаться, я сам сомневался в собственной нормальности.

– Она?

– Она… ее нет, она болела… очень. А к вам?

Пришлось потупить взор. Я попробовал – кофе почти остыл.

– В каком смысле, приходил?

Тьфу ты – брат Кельвин и мешок – собственной персоной, точнее, персонами. Старею, уже не слышу, что вокруг делается… или Сита на меня так влияет… или прошедшая ночь.

Монах опустился за стол, аккуратно пристроив мешок на пол, рядом. Заказ он, видимо, уже сделал, так как трактирщик принес в глиняной кружке что-то похожее на чай.

– А к тебе кто приходил? – у монаха, как у любого человека, должны быть свои тайны.

– Когда?

– Ночью, сегодня.

– Повторюсь, в каком смысле приходил, кто должен был прийти ночью? К вам лезли заболевшие?

– Вы про Иных, – трактирщик, наконец, принес печенье, без пачки, некрасивой серой горкой оно лежало на тарелке. – Да уж, бывает. Жинка моя, после того, как представилась, помница, пол года еще появлялась. Каждую ночь.

– Что значит, появлялась? Покойница? – встрепенулся Кельвин.

– Святой отец, у тебя, правда, ничего не было ночью?

– Да о чем вы!

– Сегодня ночью я видела свою маму, – Сита спокойно отхлебнула кофе, – она умерла пол года назад.

– И я тоже… покойников…

– Видения? Сны? – нашелся Кельвин.

– Покойники-то, они покойники, – пришел на выручку трактирщик, – да только они, значица, живее всяких живых. Один раз мы с жинкой даже того… ну любили, значит, но только ночью, утром их и след простывает.

– О чем вы говорите, как покойники могут приходить, откуда, они же умерли!