Сергей Алексеев - Чёрная сова

— А врать нехорошо, Шаляпин.

— Тебя спасал, — буркнул Андрей. — И твоих служивых.

— Я не о том... Твой старший, Егор, с матерью в Новосибе! Ты говорил — у деда в Подмосковье.

Терехов взрывался редко, но тут захотелось вмазать однокашнику в челюсть, не объясняя причины. Отвлёк и спас подполковник, высунувшись из машины.

— Поехали, капитан!

— Значит, вернулся уже, — сквозь зубы выдавил Терехов, усмиряя вспышку гнева, — скоро в школу...

— И не похож он на меня!

— Он похож на меня! — перебил Андрей. — А свою Людмилу-то хоть узнал?

Ответить ему не дал тот же подполковник.

— Репьёв — в машину! — рявкнул он, и Терехов ещё раз порадовался, что не служит в армии.

Пограничное начальство загрузилось в «Урал» и поехало, оставив кунг на старом месте. Андрей опомнился, замахал руками, но было поздно, камуфлированная машина сначала потеряла очертания в дождливом сумраке, затем и вовсе растворилась без остатка, вкупе со светом фар, словно провалилась в параллельный мир.

Сева проспал ещё часа полтора и проснулся вечером счастливым младенцем. Первым делом он растряс свой рюкзак и стал переодеваться в цивильное, то есть в джинсы с обвисшей мотней и толстый твидовый пиджак — то, что нашёл. Его увозили в фирменной рабочей униформе Газпрома и спальном мешке, а прибежал он почему-то в спортивном костюме и летних туфлях.

— Сева, ты как на свидание собираешься! — засмеялся Терехов. — Здесь есть комплект солдатского обмундирования, погоди...

И стал доставать из ящика форму.

— Я на свидание и собираюсь! — воскликнул он, заглядываясь в зеркало. — Утюг бы ещё... Но ничего, намокнет — само разгладится. А хочешь возьму с собой?

От его восторга стало не по себе. Поведение напарника, расценённое вначале как странность и имевшее свои, вполне объяснимые причины, сейчас выглядело, как болезненное состояние. Терехов надеялся: он поест, выспится и станет прежним Севой-математиком.

— Пойдёшь со мной? — ликовал он, причёсывая свалявшиеся жидкие волосы перед зеркалом. — Я тебе покажу такое! Только надо сделать первый шаг. Самому открыться и идти... Ну, готов, пойдёшь?

— Куда? — осторожно спросил Андрей.

— На встречу! Только договоримся так: посмотришь издалека и уйдёшь. Понял? А я останусь с ней.

— С кем?

— С Пандой. Её зовут Ланда! Первый раз такое имя встречаю, наверное, от ландыша. А солдаты зовут Маргариткой, тоже от цветка... Если бы ты видел, какая это женщина!

Терехов ощутил внутри тревожную сосущую пустоту. Однажды он оставался зимовать в глухом углу ямальской тундры на геодезическом пункте, где отслеживали просадку многолетнемёрзлых пород. Его забрасывали на катере, перед самым ледоставом, а снять с точки должны были после ледохода. Место было глухим, даже туземцы сюда не заезжали на оленьих упряжках, и, пожалуй, тогда он и вкусил, что такое параллельный мир. Андрей согласился на зимовку, поскольку деваться было некуда: только что разошёлся с женой, а жить на даче у Куренкова было неловко, размолвка с будущим начальником лишь углублялась. Он стоял на берегу, когда уходил катер, и было чувство, что рвётся последняя, связующая с реальностью нить, и так же испытывал тревогу, пустоту, и даже физически услышал щелчок, когда судёнышко, протаранив перехваченный льдом плёс, скрылось за поворотом.

Тогда оставалась надежда на весну и ледоход, тут и этого не было: напарник существовал в неком другом мире.

— Прости, Андрей Саныч, — вдруг повинился Сева. — Я не рассказал тогда... В общем, я её случайно встретил, когда ещё на гнедом ездил. Помнишь, ты мне сразу жеребца выделил?

— Помню, ты сам выбрал.

Напарник закатил глаза с ребячьей мечтательностью.

— Я ночью пошёл жеребца искать. Поймал, веду в поводу, а она стоит среди травы. Трава ещё зелёная была. Подумал сначала — туристка гуляет по плато или заблудилась. А луна яркая, звёзд не видно... Подошёл ближе, а на ней одежды странные, из кожи, в узорах, и надеты на голое тело. На голове причёска... ну, совершенно сумасшедшая!

— Высокая? — непроизвольно напрягся Терехов.

— Кто? Женщина?

— Причёска.

— Что-то такое навито, накручено! — взахлёб заговорил Сева. — На метр в высоту. Я такие в Индии видел, в диком племени... И говорит мне, — слышь, Андрей, — говорит, мол, отдай мне своего гнедого, у меня конь пропал... Сначала я даже опешил. От неё какая-то сила исходит и запах такой... обволакивающий. У мамы были духи — «Ландыш» назывались.

Перед глазами Андрея вдруг поплыли лунные тени лошадей, вернее, частокол их ног.

— Помню такие духи...

— Известный запах! Спрашиваю: «Ты кто?» Она мне сначала: «Потревоженный дух земли! Ожившая мумия шаманки!» И плечо с наколкой показала... Всё таким тоном, что мне жутковато сделалось. Она же засмеялась и говорит: «Ладно, пошутила. Зови просто Ландышем! Если гнедого подаришь, буду с тобой дружить. Нет, — так все равно конь будет мой, а тебе худо станет». Мне тогда что-то в голову взбрело! Как, говорю, отдать, если он целую иномарку стоит? С меня же высчитают! Ну вот кто за язык тянул? А она: «Ну тогда сама угоню». И ушла по зелёной траве... Я решил, что всё это мне привиделось. Помнишь, один день тут был очень жаркий? Думал, что на солнце перегрелся. Я ещё отстал от тебя и утром пришёл. Но всё равно думаю: обменяюсь с тобой конём — и пусть она у тебя жеребца угоняет! Тут я сподлил, Андрей...

Он сделал передышку, но весёлость его уже улетучилась.

— Прощаю, — обронил Терехов.

— Она же всё равно ко мне является, только незримая, — вдохновился Сева. — Запах её чую! Сначала ландышем, а потом как дохнёт трупным, тошнотворным: «Отдай мне гнедого!» Меня аж выворачивает наизнанку! Короче, я специально жеребца плохо спутал. Она будто не может взять спутанного, а только вольного, которого ей подарят от души или который сам к ней придёт! Но вот что бы мне сразу не подарить?! В общем, заболел. Ланда явилась мне, но уже во сне. Поблагодарила за гнедого. Сказала: «Как поправишься, приходи в поле, ждать буду. Только крик-

ни меня, позови — и я прилечу». Она же ночная сова, крылатая...

Терехов неожиданно для себя взорвался:

— Что ты мелешь, Сева?! Куда приходи?! Какая сова?! Это же всё дурь! Болезнь! Подумай сам, как она прилетит, откуда?!

— Откуда — не знаю, — серьёзно поразмыслил тот. — Прилетит, как прилетают совы.

— Почему — как совы?

Сева счастливо рассмеялся:

— Потому что на самом деле она — чёрная сова!

У Андрея озноб пробежал по затылку от одного упоминания о сове. В его безумном рассказе было нечто правдивое и существующее! Терехов это услышал, и несмотря на то, что разум противился, поверил! Как поверил в историю, что Севу занесло в Индийский океан и он в самом деле привёз оттуда настоящего попугая. Андрей его видел и держал на руке, когда напарник гулял со своей дочкой, превратившись в «воскресного папу».