Сергей Алексеев - Чёрная сова

— И ты знаешь, куда она прилетит? — спросил он.

— Знаю! — ничуть не смутился напарник. — Пойдёшь со мной — покажу!

— Хорошо, пойду! — решился Терехов. — Сам увидишь: ничего этого нет! Не существует! Это всего лишь твои домыслы, воображение. Фантазии тоскующего сознания!

Сказал так, но сам же и усомнился, представив, что же будет с ним, Тереховым, если чёрная сова и в самом деле прилетит? Пусть даже это будет сбежавшая подруга

Репьёва, как уверял дезертир Рубежов. Но отступать уже было нельзя.

— Хочу доказать тебе, Андрей Саныч, — клятвенно заявил Сева. — Вокруг нас существует ещё одна реальность! Я не верил, пока...

Андрей не дослушал.

— Доказывай. Веди. И тёплую куртку надень!

— Как ты не понимаешь! — искренне обескуражился Сева. — Ланда придёт полуобнажённая, а я — как Дед Мороз? Там будет тепло! В другой реальности — ни дождя, ни снега. Там — как в индийских тропических лесах.

Они вышли в земную реальность — сырую, стылую, ветреную ночь, и после тёплого кунга внешний мир и в самом деле воспринимался, как чужой, параллельный и неприемлемый. Даже после тусклого ночника темень показалась непроглядной, однако напарник уверенно пошёл вперёд и после третьего шага пропал из виду.

— Сева! — окликнул Терехов и ткнулся руками в его спину.

— Смело иди за мной! Можешь держаться. У меня на пиджаке есть хлястик.

Цепляться за него Андрей не стал, побрёл наугад, присматриваясь в темноте. Мелкий дождь плавно переходил в снег, но от этого не посветлело. Они отошли метров на двести от кунга и встали примерно там, где вчера выли волки. Сева принюхался, и глаза у него засветились, как у кота.

— Чуешь? Ландыш! Вчера она была здесь. Только сначала красные ракеты, а потом волки помешали.

Терехов тоже потянул носом и ничего, кроме снега, не почуял.

— Так она прилетит в виде запаха? — не скрывая сарказма, спросил он.

— Нет, мы сейчас пойдём по этому следу и её увидим! — счастливо прошептал напарник. — Только условились: незаметно посмотришь — и назад!

Он выбрал направление и повёл в сторону озера, где вчера кто-то переполошил ночующих гусей. Ещё минут десять они шарашились в темноте, причём по ветру, который ничем, кроме промозглости и сырости, не пах и пахнуть не мог. Но Сева что-то вынюхал и встал.

— Здесь, — прошептал он, — она близко. Слышу её дыхание...

Терехов продрог, но честно выстоял без движения четверть часа. Он бы давно ушёл в кунг, однако удерживали три обстоятельства, объяснить которые он был не в состоянии: откуда явились и куда пропали незримые лошади в лунную ночь, кто привязал потом серую кобылицу и куда сегодня исчез нивелир с треноги.

Дождь окончательно перешёл в мелкий хлёсткий снег, потом и он закончился — тучу пронесло, и в небе замерцали смутные звёзды.

— Ну и где твоя чёрная сова? — не вытерпел он.

У напарника клацали зубы.

— Ещё подождём, чуть-чуть... Она появляется внезапно. Вылетает из другой реальности...

— А мы сейчас в какой?

— Тихо! — перебил Сева. — Слышу, как расступается пространство. Видишь свет и тени заиграли? Сейчас оттуда выплеснется стук копыт...

Терехов пялился в непроглядную землю склона и никакой игры не наблюдал — ни света, ни теней. Стояли ещё минут пять, но всё произошло наоборот: небо затянулось, и снова пошёл снег. Восторженное состояние напарника слегка пригасло.

— Наверное, зря взял тебя с собой, — посожалел он. — И всё ведь из эгоизма. Хотелось похвастаться, показать тебе Ланду. Она всё равно придёт!

— Ладно, пойдём греться, — примирительно сказал Терехов. — Ты же знаешь: дамы иногда опаздывают на свидания или вовсе не приходят.

— Это потому, что я не один...

— Ну конечно! Пойдём.

— Ты иди, а я останусь, — вдруг заявил Сева, — и дождусь.

Андрей опять ощутил некое натяжение нити, связывающей с реальностью и готовой оборваться в любое мгновение, будто смотрел вслед уходящему до весны катеру.

Он вернулся в кунг, подбросил дров в печку и навис над ней, словно коршун с распростёртыми крыльями. Жар обжигал кожу и сушил глаза, но спина мёрзла, и продрогшая душа не согревалась. Тогда он разделся до пояса, открыл дверцу и стал обжариваться у огня, как на вертеле, то и дело поглядывая на часы, дабы не потерять ощущение времени. Казалось, он не сам продрог, от слов и образов Севы продрогла душа и теперь никак не могла согреться. Если через час сумасшедший напарник не придёт, надо тащить его силой, иначе покроется инеем, как турист.

Кружилин вернулся раньше и сразу было понятно — Ланда не пришла. Однако при этом он вроде бы даже не промёрз, хотя был синий, мокрый, но не трясся. И свет в глазах, делавший его восторженным, счастливым, безумным, едва теплился и чадил, как увёрнутая керосинка. Сева к раскалённой печи не подошёл, достал из коробки сухарь и стал задумчиво грызть.

— Сова, может, и прилетала, — чтоб подбодрить его, сказал Терехов. — Но как в такой темноте увидишь, тем более чёрную?

— Ты здесь все точки отстрелял? — упавшим голосом спросил напарник.

Терехов наконец-то согрелся, даже лоб вспотел.

— Все, — односложно отозвался он. — Перебазироваться надо.

— Сколько у нас участков осталось?

Сева словно проснулся или протрезвел после долгого запоя и стал узнаваем.

— Три — в этом районе, два — на юго-востоке.

— Мы наверстаем, — пообещал Сева.

Он достал полевые книжки и устроился за барной стойкой:

— Ты ложись, я выспался.

Каждый раз по вечерам он проверял всю дневную работу, а для этого годился только Севин нудный математический характер, поэтому они привозили материалы съёмки самого высшего качества, и Куренков выписывал им премии. Андрей непроизвольно перевёл дух, будто сам вынырнул из пелены безрассудства, и с удовольствием забрался в спальный мешок. Подмывало спросить, почему он прибежал на Укок в странной одежде, но лучше было сейчас не напоминать о прошлом. И вообще, что надо было сотворить с Кружилиным такое, чтобы он сдвинулся на романтической почве? Чтоб отдал дорогущих лошадей, а потом прибежал на плато наслаждаться запахом, оставленным в пространстве возлюбленной?

Терехов уснул с этими мыслями, а на рассвете его разбудил Сева. Оказывается, он уже приготовил завтрак, переоделся в солдатский камуфляж и был готов приступить к работе.

— Андрей Саныч, я проверил материалы, — самоуглублённо заявил он. — Несколько ошибок исправил. А одну придётся устранять на месте — урез воды на озере. Нас засмеют: речка вытекает из озера, а по твоей съёмке должна впадать. Не думаю, что схалтурил, просто ошибся.

Странное дело: его возвращение в реальность почему-то не обрадовало. К тому же Терехов вспомнил о пропавшем нивелире, из-за чего и пришлось взять цифры с потолка.