Тимур Максютов - Авель, брат мой (сборник)

– Кобель! – зло рявкнул Максим и ударил себя по щеке. – О работе думай, а не о девках!

Точно! Марс. Марс отлично подходит. Там металлурги постоянно бастуют. Работяги – местные, а начальники, в основном, с Земли. И менталитет у них наш, в сети торчат, как и земляне.

Макс бросил пустую банку в утилизатор и побежал в кабинет. Робот-уборщик задумчиво полировал стоящую посереди комнаты пятилитровую бутылку виски.

Господи, это здесь откуда?

Макс прогнал уборщика, спрятал бутылку в шкаф и вошёл в сеть. Сразу загорелись два флажка: письмо от Светки и сообщение от Пармезана. Подумал и ткнул в аватарку жены. Письмо было отправлено из космовокзала на Ганимеде четыре дня назад, перед отлётом в обратный путь, на Землю. Чёрт, как всё-таки медленно работает казённая почта. Открыл приложенный файл. Смеющееся загорелое лицо заполнило экран:

– Максик, любименький мой, я так соскучилась!

Съемка велась, видимо, на терминал в зале ожидания. Дочка появилась рядом:

– Мам, ну пусти. Папка, я тоже очень соскучилась! Тут здоровско, я с урановским подружилась. Представляешь, он четвероюродный внукодочь одного из этих, из дедушек-победителей! Обещал мне автограф прислать.

– Подожди ты тарахтеть про своего пятиногого. Да, мы все по тебе соскучились, все трое. Максим, мы через полчаса вылетаем. Не перепутай – посадка в Плесецке, а не на Байконуре, а то будет, как в прошлый раз.

Родное, любимое лицо приблизилось к экрану. Света прикрыла глаза, изобразила поцелуй. А потом задорно провела розовым язычком по губам.

Монитор погас. Максим поймал себя на встречном движении – он тоже сейчас целовал воздух.

Господи, скорее бы уж прилетели.

В сообщении от главреда были адрес Крыса и пароль. Макс набрал и отправил срочный вызов. Пока, чтобы не терять времени, начал просматривать подробные сводки обстановки на Марсе.

– На связи.

Никто не знал, как на самом деле выглядит Крыс. И голос сейчас звучал искусственно, искажённый модулятором. Правильная предосторожность, позволяющая сохранить конспирацию.

Максим объяснил задачу. Заканчивая, сказал:

– Оплата, как обычно. Одно плохо: время ограниченно. События должны начаться не позднее трёх часов дня, первые жертвы – не позднее восемнадцати. К полуночи должен быть самый разгар. Я наш корпункт на Марсе предупредил, они готовы. Желательно начинать с района кратера Кеплера. Там и крупный палладиевый комбинат, и транзитный космопорт «Арес». Рядом город-миллионник, так что эффект гарантирован.

Крыс молчал. Видимо, по параллельному каналу наводил справки.

Крыс. Король теневых социальных сетей и настоящий хозяин открытых. Человек, способный через многомиллионную армию агентов – и живых людей, и ботов, – устроить любой флешмоб и любую акцию на десятках больших и малых планет Солнечной системы.

Или – не человек?

Может, он – полужидкий меркурианец. А может – вообще искусственный интеллект.

Как бы там ни было, Крыс был в состоянии осуществить любую избирательную или рекламную компанию, и власть его над людскими умами была практически безграничной. С одними он сотрудничал за огромные деньги, с другими отказывался даже разговаривать. И принцип отбора был совершенно непонятным.

С журналом «О! Времена» он общался давно и продуктивно, и плату брал весьма умеренную. И, если уж быть честным, «революция пилоток» никогда бы не свершилась без его помощи. Только Максим – «Гордость древнейшей профессии» и весьма известный журналист, а про Крыса знают во всей Солнечной системе от силы сотня человек. Но популярность – явно не то, чего он хочет.

Макс набросал и отправил идеи для информационного отдела по направлениям «Истоки ненависти между землянами и марсианами», «Современное рабовладение: металлургические заводы Марса», «Можно ли их называть гуманоидами?» Дал команду приступать к распространению немедленно. Потом порылся в архиве, нашёл кадры о нападении меркурианцев на земной патруль десять лет назад. Попросил запустить сразу в ротацию: снято издалека и не очень качественно, только специалист отличит типично меркурианский пейзаж и марсианский…

– Тут? – Крыс вернулся так же внезапно, как и пропал.

– А куда я денусь? – ответил Максим нарочито бодро, скрывая волнение.

Сейчас от согласия собеседника зависело всё.

– В принципе, реально. Сроки жёсткие, конечно. Но тем интереснее задача.

– Это классно, – с облегчением выдохнул Максим. – Я тебе очень благодарен.

Крыс молчал. Но Макс почему-то чувствовал, что он остаётся на связи.

– Я вот смотрю на вас и гадаю, – задумчиво проговорил невидимый Крыс. Голос его вдруг потерял механичность, и от этого стало страшно. – Когда вы нахлебаетесь уже?

– Чем нахлебаемся? – осторожно спросил Максим, чувствуя, как холодный комок плохого предчувствия растёт в животе.

– Кровью и дерьмом, – коротко сказал Крыс.

И отключился.

Ун опустил защитный щиток на потное лицо и махнул худой рукой оператору:

– Давай, не тормози, болотный хиляк!

Заслонка поднялась, и в желоб из лётки хлынул раскалённый ручей металла. Невыносимый жар ударил, пробивая защитный фартук, сразу стало нечем дышать. Полторы тыщи градусов – это вам не болотный паук гавкнул.

Ун ловко зачерпнул ковшиком на длиннющей ручке порцию палладия, вылил в анализатор. Механизм подумал и сверкнул зелёным – «состав качественный».

Марсианин навалился хлипким телом на рычаг, зарычал от натуги. Оператор Дын подскочил, помог. В конце концов железяка поддалась, и ослепительный поток хлынул в горло литейной машины, разбиваясь на тонкие нити. Отливка началась.

Ун стащил тяжёлый фартук, сбросил на грязный пол щиток. Долго не мог откашляться.

– Все лёгкие уже сгорели в этом дерьме, болотная лихоманка! – наконец смог прохрипеть он.

– Ага, – сочувственно кивнул Дын. – А эти землюки-жадобы всё никак на нормальные респираторы не потратятся! Чтоб у них болотный паук в кишках поселился.

– Утром смотрел видео, в сети кидали ссылку? – спросил Ун. – Директора засняли пьяным в кабаке. Двух наших девочек обнимает, у тех аж косточки трещат, и рассказывает, как он марсиан ненавидит. Они, говорит, тощие утыморы, а не работники! Зла не хватает.

– Прям так и сказал – «утыморы»? – ахнул Дын. – Да ещё и тощие?!

– Да точно, я сам видел. Снято в кабаке «У старого ведра». И кто его туда пустил? Туда же землюкам нельзя, им там дышать нечем. Я тебе сейчас ссылку кину.

Пока Ун ковырялся обожжёнными пальцами в экране комма, подошёл Бан, контролёр и надзиратель. Хмуро посмотрел на рабочих.

– Мы сейчас продолжим, господин, – подобострастно заблеял Дын. – Чуток передохнём.

– Какой я тебе господин? Я тебе брат, такой же марсианин, – сердито сказал Бан. – Мне ребята только что прислали сообщение с официального сайта министерства духовного спокойствия. Двадцать наших, тоже надзирателей, землюки расстреляли в кратере Коперника. Мол, по ошибке. А потом, чтобы не выплыло, поехали в гнездо и там всех убили. Всех! Мальчика маленького из огнемёта три раза сжигали… – Бан плакал, размазывая слёзы по закопчённому лицу. – Я им… Верой и правдой, пятнадцать лет! Болотный понос! Вашего брата как гонял, а? Помнишь, Ун, как я тебе ногу прутом перебил, когда ты медленно вагонетку толкал?