Тимур Максютов - Авель, брат мой (сборник)

– А как же, помню, госп… то есть, конечно, брат Бан, – закивал Ун. – Знатно перебили! До сих пор хромаю. Вы уж если за что возьмётесь, так на совесть сделаете, без дураков!

– Вот, – плакал надзиратель, – а они нас утыморами называют! Тощими! Сейчас на сайте министерства объяснение вывесили – мол, сайт был взломан злоумышленниками, информация об убийствах – ложная. Да всё не так! Сами, небось, испугались своих злодеяний и врут теперь.

К говорящим приближалась возбужденная толпа со стороны цеха прокатки.

– Вы слыхали, братья?! Землюки хотят запретить нам праздновать Достойную Субботу по вторникам! Мол, если суббота – так в субботу и надо праздновать! Умники, чтобы им болотный паук папой стал!

Наперерез толпе бежал человек из технического отдела. Землянин, запыхавшись, остановился, поднял руку:

– Друзья, вся информация о происшествиях – ложная! Не было ничего подобного, это массовая атака ботов! Сайты компании и госучреждений взломаны, это провокация!

Марсиане остановились, слушая. Толпу растолкал рыдающий Бан, подошёл к инженеру.

– Посмотри на меня, землюк! Я вам, верой и правдой… И в Территориальной Гвардии, и на комбинате… А ты, сволочь, меня утымором обзывать?! Да иди ты к своей маме – болотной паучихе! Прямо в норку!

Человек вытянул вперед руки, пытался что-то объяснить, но его сбили с ног, потащили.

– Что, палладия вам нашего всё мало?! Так нажрись им до упора, болотный грипп! – Ун столкнул человека в ковш с расплавленным металлом.

Крик ужаса и треск вспыхнувшей кожи потонул в торжествующих воплях марсиан.

Сайт журнала опять начал падать от наплыва любопытных уже в девять часов вечера. По всем новостным каналам показывали кадры марсианского восстания, и в уголке экрана светился копирайт универсального журнала «О! Времена». Макс наскоро состряпал и отправил в редакцию статью «Мы это предугадали. Журналист Максим Духов об истоках беспорядков на Марсе». Наперебой звонили коллеги из других изданий, просили о пресс-конференции.

– Срочный вызов!

В глаза опять брызнули кровавые пятна.

Блин, надо поменять настройки. Светка очень любит море. Вот, пусть лучше прибой шелестит и солнечными зайчиками играет.

Сан Саныч был необычайно доволен:

– Максим, я же говорил, что ты гений! И камеры правильно расставил. Включи восьмой, там уже пулемёты в ход пошли. «Гвоздь» получился роскошный! Теперь не номер, а конфетка.

По восьмому каналу автоматические стереокамеры со значком «О! Времена» показывали штурм бунтующими марсианами ограждения космопорта «Арес». Пулемёты с вышек охраны били в безоружную толпу, рвали в клочья самодельные плакаты «Мы – не утыморы!». Потом крупным планом выхватили здоровенного аборигена со значком ветерана Марсианской Территориальной Гвардии. Дядька заученным движением упал на одно колено, положил на плечо длинную трубу ракетомёта. Прихрамывающий пожилой марсианин зарядил в неё продолговатый предмет и отскочил, зажимая уши.

Довольный Макс пошёл на кухню, щедро набухал вискаря. Пожалуй, стоило отметить небывалый успех. Сегодня ещё можно, до прилёта Светы – больше двух суток, а порядок он навёл.

А-а, гулять так гулять! Мэгги позвать? Или марсианку, как её там? А что, может получиться прикольно. Да, марсианку – в самый раз.

Когда Макс вернулся в комнату, потолок опять хлестал кровавыми пятнами срочного вызова. Максим чертыхнулся и приказал, наконец, поменять сигнал оповещения. Потом выключил звук стереовизора – и сразу исчез грохот и вой боя. Толпа марсиан уже штурмовала терминал космопорта. Принял звонок.

– Максимушка! – Светкин голос прозвучал абсолютно неожиданно. – Как ты там, родной?

Максим сглотнул слюну. С борта космического лайнера дозвониться невозможно, связь – только служебная.

– Папка, а мы на Марсе! – прокричала дочка. – Представляешь, незапланированная посадка, капитан сказал. Нас сейчас выпустят, отвезут на экскурсию, пока тут разбираются. Так здоровско!

– Света, – прохрипел Макс, – как называется космопорт, куда вас посадили?

– А-а, я не поняла. То ли Гефест, то ли Посейдон. Какой-то греческий бог, – беззаботно ответила Света. – Или Арес. А что такое?

Максим закричал:

– Света, умоляю, не выходите из корабля! Немедленно бегите к капитану, пусть взлетает! Света, ты слышишь меня? Любимая, ответь!

Стакан с виски упал и разбился. Робот-уборщик немедленно подскочил и, недовольно урча, начал глотать осколки.

Максим сидел на полу, молотил кулаками и продолжал кричать. Не веря, что связь давно разорвана и его не слышат.

На экране засевшие на крыше космопорта марсиане разворачивали зенитную пушку и стреляли по стоящим на взлётном поле кораблям.

Вспыхнул безымянный танкер с грязными потёками топлива на бортах.

Исчез в красном шаре взрыва транспортник дальних рейсов.

Наводчик, что-то беззвучно крича, переводил ствол на только что севший пассажирский лайнер.

Потолок осветился нежным рассветом на Карибах. Мягко зашелестела теплая волна по белоснежному песку.

– Это я придумал посадить пассажирский на Арес. Взломал программу радиосвязи и послал капитану приказ на незапланированную посадку. Ты же просил пару десятков трупов землян, – тихо произнёс Крыс. – Надеюсь, тебе понравилось, Максим.

Октябрь 2014 г.

Вы, достигшие цели, оправдавшие смысл! Что вы знаете о ядовитой горечи разочарования?

Вы, сияющие в своём великолепии, ставшие звёздами, ловящие взгляды – восхищённые, мечтательные, влюблённые. Греющие лучами и греющиеся в лучах.

Какое вам дело до тех, кто не смог? Старался, жёг себя изнутри, надрывался…

Но – не смог. Просто – не судьба.

Когда Бог, или Высший Разум, или сама Вселенная – кто там на самом деле отвечает за судьбы? – распределял роли, то равнодушно ткнул пальцем: этому – быть светилом и украшением. А этого – на свалку. Не годен, не нужен, рылом не вышел.

Нас много таких. Изнурённых бессмысленным страданием, выгоревших в бесплодных попытках.

Никто не помнит наши сморщенные лица, подобные печёным яблокам. Мы умираем в космическом холоде, в забвении и безвестности.

И даже наш цвет скучен и тосклив.

Лузеры, лохи, неудачники.

Карлики.

Пламен всегда любуется ею. Смешливая, ловкая, удивительно грациозная. Каждый раз – новая и непредсказуемая.

А ещё – язвительная.

– Что, опять пойдёшь к своему старикашке? – хохочет и игриво касается огненными пальцами. – Неужели с ним интереснее, чем со мной?

– Не говори глупостей. Он – мой Наставник. Он учит меня познавать.

Лав многозначительно намекает:

– Я абсолютно уверена, что познанию некоторых вещей он точно тебя не научит. Разве только ознакомит вскользь и сугубо теоретически. Если ещё помнит, конечно.