Нил Шустерман - Разделенные

– Помнится, где-то здесь были ворота. Они охраняются, но дежурные меня узнают и впустят нас.

– Уверен? Не все же в мире твои верные почитатели, как бывшие уготованные в жертву в храме Кавено.

Ну, наконец-то, вот они, ворота! Лев прибавляет шагу.

– Эй, куда ты так спешишь? – окликает его Мираколина.

– Догоняй! – кричит Лев в ответ.

Приблизившись к воротам, он видит, как к нему навстречу устремляется один из охранников – узнал, конечно, хочет поприветствовать. В руках у парня какая-то штуковина, но уже темно, и Лев не может разобрать, что это, пока не становится слишком поздно. Одиночный выстрел грохочет в умирающих сумерках.

Щелчок наручников знаменует для Старки начало нового, особо захватывающего действа – трюка с исчезновением. У него нет ни ключа, ни перочинного ножа за подкладкой ботинка, словом, расковырять замок нечем, но истинный мастер должен импровизировать.

На глазах у всего Кладбища закованного Старки ведут к самолету Коннора. Это страшное унижение. Но он всеми силами сдерживает обуревающую его ярость, стараясь сохранить самообладание. Коннор, тварь надменная! Еще благородного из себя корчит, мол, «обращайтесь достойно»! Старки предпочел бы, чтобы его тащили по пыли и грязи. Он отбивался бы, вот это было бы достойно! А его чуть ли не жалеют. Такого оскорбления Старки не спустит никому, а уж Коннору – тем более!

Надзирателей двое, оба крупнее него, к тому же вооружены. Они заводят Старки в салон, обматывают стальную распорку фюзеляжа цепью наручников и опять замыкают браслеты на его запястьях. Теперь Старки никуда не деться. Один из парней издевательски салютует ему ключом, кладет его в карман, и оба стража удаляются довольные. Дверь за ними закрывается, и отныне Старки может считать себя военнопленным.

Он внимательно наблюдает за охранниками из окна самолета. Ребята оживленно болтают – видимо, они друзья. Само собой, оба не из подкидышей. Врагам не поручили бы его охранять, а подкидыши теперь враги. Ну что ж, если Старки добьется своего, Коннор увидит, какими грозными противниками обзавелся.

Старки понимает: в его жизни настал поворотный момент. Не побег из лап инспекторов, не прибытие на Кладбище. Главный в его судьбе – вот этот самый миг, когда он стал одиноким узником, скованным и беззащитным. Все зависит от того, насколько быстро ему удастся выбраться из этого самолета. Права на ошибку нет. Если он намерен повести подкидышей к светлому будущему, трюк с исчезновением нужно провернуть так, чтобы все ахнули!

Старки садится на пол и ставит ноги на цепочку наручников. Он знает: это закаленная сталь, ее даже болторезом не перекусить. Брус, к которому он прикован, – часть фюзеляжа, его не выдернешь. Слабейшее звено здесь – это человеческая плоть.

Старки делает несколько глубоких вдохов, чтобы укрепить свой дух. Каждый фокусник, специализирующийся на трюках с исчезновением, однажды оказывается лицом к лицу с невозможностью довести трюк до конца; но истинный гуру знает: все возможно, если у тебя хватит воли, чтобы совершить немыслимое.

Найдя точку опоры и стиснув зубы, чтобы не закричать, Старки с силой обрушивает каблук ботинка на левую ладонь. Боль ошеломительная, но он проглатывает вопль и снова опускает каблук на левую кисть. Тонкие кости с хрустом ломаются. От боли Старки весь обмякает. Тело слабо, но для воли его нет преград, она выше страданий плоти. И Старки снова рубит каблуком по руке.

Не дожидаясь, когда кровь прильет к поврежденному участку и кисть распухнет, Старки чуть сдвигает браслет и ударяет каблуком по запястью. Кости запястья дробятся о металл наручника. Глаза парня застилает тьма, как будто его накачали транквилизатором и он вот-вот провалится в забытье. Усилием воли он прогоняет мрак и тошноту, дышит медленно, глубоко, не давая себе потерять сознание; от боли его ярость становится еще неистовее, и это неистовство Старки использует, чтобы довести дело до конца. Язык прокушен, во рту кровь, Старки выплевывает ее. Дело сделано. Правой рукой он подкручивает левый браслет. На этот раз Старки не в состоянии сдержаться и вопит, продавливая размозженную левую кисть сквозь тесное отверстие наручника.

Охранять пленника, прикованного наручниками к стальному брусу внутри самолета, – плевое дело. Но раз Коннор считает, что Старки нужны два охранника, кто он, Ной Фалковски, такой, чтобы спорить? За два месяца, прошедшие с того дня, когда его вырвали из лап инспекторов и привезли сюда, Коннор впервые дал ему поручение лично, и Ной не подведет. Из самолета доносится хриплый крик Старки.

– Что за фигня? – спрашивает напарник Ноя.

– Козел от злости бесится, – отвечает Ной.

В этот миг на главной улице показывается несущийся на полной скорости джип. Свет его фар делает темень вокруг еще гуще.

– Что за фигня? – опять спрашивает второй охранник. Похоже, это его любимое выражение на все случаи жизни.

Джип с визгом останавливается, из него выскакивает Трейс и бросается к самолету Коннора.

– Эй, Трейс, не так быстро, – окликает его Ной. – Шефа там нет.

– Где он?

А кто его знает. Ною известно только, что после инцидента со Старки Коннор созвал оставшихся Апостолов на совещание.

– Ушел. На главной улице его нет. Может, в одном из подсобных самолетов?

– Ну, ты бестолочь, – комментирует Трейс, прыгает в джип и уносится в темноту. Только когда звук мотора затихает вдали, Ной слышит стук, доносящийся из охраняемого объекта. Это что, Старки так грохочет? Не может быть! Как он… И тут над крылом приоткрывается запасной люк.

– Что за фигня? Как он высвободился?

– Тихо!

Ной поднимает пистолет. Он никогда ни в кого не стрелял, к тому же это только транквилизатор, ну да какая разница? Для этой цели сойдет. Старки Ною никогда не нравился, так что пальнуть в него – без проблем, совесть не заест.

Запасной люк распахивается. Оба стражника держат оружие наготове, но Старки не показывается. Охранники осторожно приближаются к самолету, и когда Ной заглядывает внутрь, прямо через салон он видит темную пустыню по другую сторону самолета. Пока они глазели на открывающийся запасный выход, Старки вылез из того, что с другой стороны, и смылся.

– Вот дерьмо!

Ноя заботит не столько сбежавший Старки, сколько то, как он оправдается перед Коннором за провал своего первого настоящего задания.

Чтобы скрыть лицо, он натягивает на голову капюшон куртки, которую украл из шкафа Коннора. Кажется, вместо кисти у него на запястье гиря. Удары сердца отдаются в руке, словно кузнечный молот; больно так, что колени подгибаются, но Старки упрямо идет вперед. Ему известно: Трейс вернулся, и это может изменить ход игры. Коннор о возвращении пилота пока не знает, и Старки должен использовать это обстоятельство.