Елизавета Сагирова - Лето придёт во сне. Часть 1. Приют

Время до понедельника пролетело очень быстро. В субботу и воскресенье нас возили на экскурсию в Сергиев Посад, и это заняло почти все выходные. В будни после школы я занималась в церкви, и не только во время с обеда до полдника, но и после. Оказалось, когда церковь закрывается для всех, там собираются другие ученицы Марфы Никитовны. Нюра и ещё три приютские девочки, тринадцати-пятнадцати лет. И тогда-то начинается самое интересное.

Если днём на занятиях я учила псалмы и осваивала азы нотной грамоты, то вечером, когда Марфа Никитовна запирала изнутри массивные церковные двери, и садилась к фортепиано, мы начинали петь. И пели самые разные песни. В первый вечер я молчала, и только слушала, заворожёно глядя, как порхают над чёрно-белыми клавишами пальцы преподавательницы. Во второй начала робко подпевать. А на третий Марфа Никитовна попросила меня спеть остальным "Лето придёт во сне". И я спела медвежью колыбельную, выйдя на клирос, а девочки, и сама Марфа Никитовна громко мне аплодировали. После этого я уже не стеснялась. Нотная грамота тоже оказалась не такой сложной, как показалось вначале. Я обнаружила, что если представлять семь нот в виде разноцветных шариков, которые скачут по пяти таким же разноцветным нитям, то всё запоминается намного легче. Так что, в общем, была довольна.

Беспокоила разве что Яринка. Все эти дни она ходила слишком тихая и задумчивая. И хоть её исколотые пальцы уже зажили, Варвара Петровна не спешила возвращать на свои занятия нерадивую ученицу. Но даже это не радовало мою подругу. А когда я в понедельник засобиралась на встречу с Дэном, Яринка лишь спросила без тени прежнего азарта:

– Мне кричать сойкой, если что?

– Кричи, конечно, – осторожно ответила я и добавила, надеясь поднять ей настроение, – А мы с тобой в пятницу пойдём в лес, хорошо? В пятницу у меня не будет занятий.

Но Яринка лишь вяло кивнула.

Прихватив планшет, как и велел Дэн, я направилась к прудику, на берегу которого и устроилась, притворившись, что читаю. В тёплую погоду после уроков многие так делали, и территория приюта пестрела сидящими на скамейках и газонах воспитанниками. Опустив голову, я исподлобья поглядывала вокруг, а улучив момент, когда никого не оказалась поблизости, поднялась, и юркнула под деревья.

Мы с Дэном договорились на шесть часов, но сейчас не было и половины шестого – я вышла заранее, боясь, что долго не подвернётся момента незаметно ускользнуть. Но вышло по-другому, и теперь в моём распоряжении оказался лишний час свободы. Который я решила потратить на прогулку по лесу. Никакой стрельбы, никакой беготни и прыжков, просто прогулка в тишине и уединении.

Перевалившись через забор, я, немного подумав, зашагала влево, постепенно углубляясь в лес. День выдался солнечный, и листва играла на лёгком ветерке. Планшет, чтобы не мешался, я втиснула в один из карманов платья, но он торчал оттуда почти на половину, поэтому приходилось постоянно проверять – не вывалился ли? Зато руки были свободны, и я могла поднимать с земли шишки, чтобы запускать их в кроны деревьев.

Я успела погулять совсем недолго, минут пять, когда в лесу что-то изменилось. Прежними остались деревья, солнечные лучи и трава под ногами, но я уже знала, что больше здесь не одна. Остановилась, опасливо посмотрела по сторонам. И увидела неподалёку мужчину.

Сердце на миг замерло и пустилось вскачь. Нет, сама неожиданная встреча меня не напугала, после знакомства с Дэном, я допускала, что в лесу могут оказаться и другие люди. Но я увидела во что одет незнакомец. В штаны и куртку зелёно-пятнистой расцветки, в тон листвы и коры (поэтому я заметила его так поздно). Камуфляж, вот как это называлось. В Маслятах охотники отправлялись в тайгу в похожей одежде. Но здесь так могла одеваться только одна группа людей.

Охрана.

Вот, кажется, я и догулялась…

Охрана ходила по территории приюта только по ночам, когда воспитанникам запрещалось покидать корпуса. Днём мы с охранниками обычно не пересекались, разве что видели их издалека, у ворот или у здания администрации. Но их форму нельзя было спутать ни с чем.

Охранник неторопливо приблизился ко мне. И чем ближе он подходил, тем ниже опускалась моя голова, так что в итоге я увидела только его чёрные шнурованные ботинки.

– И что это тут у нас? – голос у охранника оказался неожиданно высоким и каким-то мяукающим, так что получилось "тут у нья-ас?".

Отвечать на этот явно риторический вопрос я не стала, только неопределённо шевельнула плечом.

– Ты как тут оказалась? Сбежала? – я снова не ответила, и охранник повысил голос, – Я с кем разговариваю?

– Я… я просто гуляю.

– Что? Говори громче. И смотри на меня, когда отвечаешь.

Я повиновалась. Ростом охранник удался, так что мне пришлось высоко задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Оно оказалось неприятным. Очень бледное, но с двумя яркими пятнами румянца на полных щеках. Светлых ресниц почти не было видно, а такие же светлые волосы и глаза делали портрет охранника словно полустёртым, смазанным.

И я про себя окрестила его Белесым.

Белесый пошевелил редкими кустиками бровей.

– Так что ты здесь делаешь? И как сюда попала?

Пытаться врать я посчитала бессмысленным.

– Перелезла через забор…

– Вот как? – Белесый быстро облизнул полные губы, – А ты знаешь, что это запрещено?

– Знаю…

– Ну, так как – пойдём к твоей воспитательнице? Я думаю, что её заинтересует твоя прогулка.

Я знала, что очень заинтересует, и снова опустила голову.

Белесый протянул руку, взял меня за подбородок, заставил снова смотреть на себя. Сейчас он улыбался, но от этого не стал привлекательнее.

– Такая милая девочка, – у него получилось "мьи-илая дье-евочка", – И такая непослушная. Сколько тебе лет?

– Одиннадцать, – ответила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не дёрнуть головой, освобождая подбородок из цепких пальцев.

– Одьи-и-иннадцать, – протянул Белесый, – Прекрасный возраст. А знаешь, я ведь могу и не выдавать тебя воспитателям.

Его слова меня не обрадовали и не вселили надежду на благополучное завершение нашей встречи. Не дождавшись ответа, Белесый чуть наклонился ко мне, продолжая улыбаться.

– Так ты хочешь, чтобы никто не узнал о твоей выходке?

– Хочу, – выдавила я, просто потому, что утверждать обратное было бы глупо.

Белесый выпрямился, отпустил мой подбородок, и быстро зыркнул по сторонам.

– Пойдём-ка поговорим, малышка?

Я не хотела идти говорить. Я хотела в дортуар, и желательно под одеяло.

Однажды, когда мне было восемь лет, я одна ушла в тайгу за малиной. Погода стояла не очень, накрапывал дождь, и другие дети предпочитали сидеть в избе у деда Венедикта, слушая его истории. Мне же захотелось прогуляться, я любила иногда бывать одна. И выбрала местом прогулки большой малинник к западу от Маслят. Место недалёкое и хорошо знакомое. Добралась я быстро, и уже через полчаса лакомилась спелой малиной. Взрослые в деревне освобождались только вечером, ужинали все не раньше, чем стемнеет, и маслятовские дети частенько в течении дня перебивались подножным кормом. Стоял июль, малина висела на ветках налитая и тёмная от сока, и я так увлеклась этим лакомством, что не сразу услышала за спиной треск веток и чью-то шумную возню. А когда, услышав, оглянулась – обмерла.