Филип Дик - Игроки с Титана (сборник)

– Забирают, – сказал Арктор. – За кражу.

– Да нет, за кражу всегда забирали. А теперь… Ну, ты знаешь, выбираешь кассету или диск, подходишь к продавцу, и тот отлепляет ярлычок с ценой. Так что ты думаешь?! Я чуть не накололась. – Она плюхнулась в кресло, улыбаясь в предвкушении кайфа, и достала завернутый в фольгу маленький кубик, в котором Арктор сразу распознал хаш. – Оказывается, это не просто ярлычок. Там есть крошечка какого-то сплава, и, если ты обошел продавца и идешь к двери, начинает реветь сирена.

– И как же ты «чуть не накололась»? – улыбнулся он.

– Передо мной одна соплячка пыталась вынести кассету под пальто. Заревела сирена, ее заграбастали и сдали копам.

– Сколько у тебя было под пальто?

– Три.

– А в машине – наркотики? – спросил Арктор. – Если б тебя взяли за кассеты, то обшмонали бы и машину, а потом пришили тебе еще и хранение. Причем спорю, что ты делаешь это не только здесь, но и…

Он хотел сказать: «И там, где тебе не могли бы помочь знакомые из полиции». Но не сказал, потому что имел в виду себя. Если Донна попадется, он из кожи вон вылезет, чтобы ей помочь. Однако ему ничего не удастся сделать в другом округе… В голове закрутился глюк, настоящее шугало: Донна, подобно Лакмену, умирает, и всем, как Баррису, плевать. Ее запрячут в тюрьму, и там ей придется отвыкать от препарата «С», просто так, без всякой помощи. А поскольку она еще и торгует, да плюс воровство, то сидеть ей долго, и там с ней много чего случится, разные ужасные вещи, так что выйдет она совсем другой Донной. Нежное, участливое выражение, которое он так любит, преобразится бог знает во что, но в любом случае во что-то пустое и слишком часто использованное… Она превратится в НЕЧТО. Рано или поздно такое случится со всеми – но она… Арктор не хотел дожить до этого дня.

– Когда есть хаш, я обо всем забываю. – Донна достала свою любимую самодельную керамическую трубочку, похожую на ракушку, и посмотрела на Арктора широко раскрытыми, лучистыми и счастливыми глазами. – Садись. Я тебя подзаряжу.

Арктор сел, а Донна поднялась, раскурила трубку, подошла не спеша, наклонилась и, когда он раскрыл рот – словно птенец, мелькнула мысль, – выдохнула в него струю серого дыма. Она наполнила его своей горячей, смелой, неиссякаемой энергией, которая в то же время успокаивала, расслабляла и смягчала их обоих.

– Я люблю тебя, Донна, – сказал Арктор.

Такая «подзарядка» служила им заменой секса и, возможно, была даже в чем-то лучше, чем секс. Что-то очень интимное и очень странное… Сначала она «заряжала» его, потом он ее. Равноценный обмен, пока не кончится хаш.

– Да, ты меня любишь. – Она мягко рассмеялась и села рядом, чтобы наконец затянуться из трубки самой.

– Эй, Донна, – произнес он. – Тебе нравятся кошки?

Она моргнула: ее глаза были красными и воспаленными.

– Гадкие маленькие твари. Движутся очень низко над землей.

– Не над землей. По земле.

– Гадкие… Гадят за мебелью.

– Ладно, а маленькие весенние цветы?

– Да, – ответила она. – Это я понимаю – маленькие весенние цветы. Желтенькие. Появляются первыми.

– Самыми первыми, раньше всех.

– Да. – Донна отрешенно кивнула с закрытыми глазами. – Потом на них наступают, и все… их нет.

– Ты меня чувствуешь, – умилился он. – Ты понимаешь меня – всего, без остатка.

Она откинулась назад, отложив выкуренную трубку. Ее улыбка медленно погасла.

– Что не так?

В ответ она лишь покачала головой.

– Ничего.

– Можно, я обниму тебя? Я хочу приласкать тебя. А? Приголубить.

Донна заторможенно перевела на него темные расширенные зрачки.

– Нет. Нет! Ты урод.

– Что?

– Нет! – резко выкрикнула она. – Я много нюхаю коки. Мне надо быть сверхосторожной, потому что много коки!

– Урод?! – ошеломленно повторил он. – Да пошла ты!

– Оставь в покое мое тело, – не сводя с него взгляда, прошипела Донна.

– И оставлю. – Арктор вскочил на ноги и попятился. – Уж не сомневайся. – Внутри все клокотало, хотелось вытащить револьвер и прострелить ей башку, размазать ее по стенке… А потом, так же внезапно, ярость и ненависть, вызванные гашишем, прошли. – Черт побери… – безжизненно выдохнул он.

– Не люблю, когда меня лапают. Мне приходится быть начеку, слишком много коки… Когда-нибудь я перейду канадскую границу с четырьмя фунтами коки – засуну себе прямо туда… Скажу, что я католичка и девственница, и они не посмеют… Ты чего? – встрепенувшись, спросила она.

– Ухожу.

– Твоя машина осталась там, ты приехал со мной.

Взъерошенная, полусонная Донна достала из шкафа кожаную куртку.

– Я отвезу тебя домой. Пойми, я никого не должна к себе подпускать. Слишком много коки. Четыре фунта коки стоят…

– Нет, ни хрена не выйдет, – отрезал Арктор. – Ты совсем плохая – не проедешь и десяти метров, а за руль своего паршивого самоката никого не пускаешь.

Она обернулась к нему и взбешенно закричала:

– Потому что ни один сукин сын не может вести мою машину! Никто ни черта не понимает, особенно мужики! В машинах и во всем остальном! Посмей еще совать руки мне в…

А потом он вдруг оказался в темноте на улице, без плаща, в незнакомой части города, один – и услышал, как Донна бежит за ним, задыхаясь. Слишком много курила в последнее время, в легких полно смолы, пришло ему в голову. Арктор остановился и стал ждать, не поворачиваясь, опустив голову. На душе было совсем скверно.

Приблизившись, Донна замедлила шаги и, еще не отдышавшись, проговорила:

– Прости, я обидела тебя. Я сказала…

– Да уж! Урод!

– Когда я проработаю весь день и дико-дико устану, я могу отключиться от первой же затяжки… Хочешь, вернемся? Или в кино? Ну что ты хочешь? Или купим вина… «Усладу Юга». Мне не продадут, – сказала она и, помолчав, добавила: – Я несовершеннолетняя, понимаешь?

– Ладно, – кивнул он.

Они пошли назад.

– Хороший хашик, да? – Донна заглянула ему в лицо.

– Он черный и липкий, – проговорил Арктор. – Значит, пропитан алкалоидами опиума. То, что ты курила, – опиум, а не гашиш. Вот почему он стоит так дорого, ты понимаешь? – Арктор в волнении остановился и почти кричал. – Ты куришь не хаш, милая моя, ты куришь опиум – ты зарабатываешь себе привычку на всю жизнь ценой… почем сейчас фунт этого хаша? Ты будешь курить и спать, курить и спать, а потом не сумеешь даже сесть за руль, и скоро ты дня не сможешь обойтись…

– Уже не могу, – перебила Донна. – Утром перед работой, и в обед, и когда прихожу домой. Вот почему я стала торговать – чтобы иметь на хаш. Он хороший, то что надо.

– Опиум, – повторил Арктор. – Почем сейчас твой хаш?

– Десять тысяч за фунт, – ответила Донна. – Первоклассного.

– Боже мой! Почти как героин!