Филип Дик - Игроки с Титана (сборник)

– У меня здесь тяжелораненый бандит, – сказал он, – вызовите «Скорую».

Никакого ответа. Только тихое гудение. Бэйнс подобрал оба пистолета. Один отдал генералу, другой взял на изготовку.

– Теперь мы внушительная сила. – Тагоми уселся, как прежде, с «кольтом» в руке.

– Сдавайтесь, немецкие бандиты! – закричали в коридоре.

– Мы с ними уже справились! – крикнул в ответ Тагоми. – Входите, не бойтесь.

В дверях появилась группа служащих «Ниппон таймс». Некоторые успели вооружиться топорами, ружьями и гранатами со слезоточивым газом из штатного арсенала, предусмотренного на случай массовых беспорядков.

– Cause célèbre, [112]– сказал Тагоми. – Правительство ТША в Сакраменто может тотчас объявлять войну рейху. – Он отсоединил пустой барабан.

– Немцы будут все отрицать, – покачал головой Бэйнс. – Стандартный прием. Сколько раз так было. – Он положил на стол Тагоми пистолет с глушителем. – Сделано в Японии.

Тагоми внимательно рассмотрел оружие. Бэйнс не ошибся – пистолет изготовлен в Японии. Спортивный, последняя модель, отличное качество.

– Кроме того, они не подданные рейха, – продолжал Бэйнс. Он успел заглянуть в бумажник убитого. – Гражданин ТША, проживает в Сан-Хосе. Ничего общего с СД. Имя – Джек Сандерс.

– Я понял, – кивнул Тагоми. – Заурядный налет. Цель – очистить мой сейф. Политические мотивы отсутствуют.

Он с трудом поднялся и подумал: «Как бы там ни было, попытка убийства или похищения не удалась. Во всяком случае, первая. Но в СД, несомненно, знают, кто такой мистер Бэйнс и для чего он прилетел».

– Невеселый прогноз, – проговорил он вслух.

И подумал: «А что, если оракул способен помочь советом? Предостеречь, защитить».

Чуть дрожащей рукой он набрал стеблей тысячелистника, сорок девять штук.

«Вся ситуация ненормальна, слишком запутанна, – решил он. – Разобраться в ней человеческий разум не способен, с такой задачей может справиться только совокупная мудрость пяти тысячелетий. Германское тоталитарное общество мало похоже на жизнеспособный организм, скорее на некую тварь, появившуюся на свет вопреки природе. Мешанина из бессмыслиц, мерзкая во всех своих проявлениях. Здешняя СД, будучи инструментом политики, действует вопреки берлинскому руководству. Где в этом хаосе прячется смысл? Что представляет собой Германия в действительности? Чем она была раньше? Почти всегда это кошмарная пародия на проблемы, испокон веку встававшие перед нами.

Для “И-цзина” нет тайн, он сумеет проникнуть всюду. Даже в коллективную психику этого полоумного племени, назвавшего себя нацистской Германией».

Наблюдая за Тагоми, за его машинальными манипуляциями со стебельками, Бэйнс понял, сколь велико смятение этого человека. Для него случившееся – убийство двоих – не просто ужасно. Немыслимо.

«Чем я могу его утешить, какими словами? Он стрелял, защищая меня. Моральная ответственность за гибель людей ложится на мои плечи, и я ее принимаю. Во всяком случае, мне это видится именно так».

Генерал Тедеки подошел к Бэйнсу и тихонько пояснил:

– Вы свидетель великого смятения. Несомненно, господин Тагоми получил буддистское воспитание. Возможно, оно было неявным, но его влияние налицо. Эта культура запрещает отнимать жизнь. Все живое священно.

Бэйнс кивнул.

– Душевное равновесие вернется со временем, – продолжал Тедеки. – Но сейчас у него нет той точки, с которой можно взглянуть на свой поступок, чтобы затем осознать его. А книга поможет ему, укажет путь.

– Понимаю, – кивнул Бэйнс и подумал: «Помочь тут могло бы и учение о первородном грехе, но вряд ли Тагоми о нем известно. Все мы обречены совершать поступки злые и жестокие, таково наше предназначение. Наша карма. И причины кроются в глубокой древности. Сложнейшая задача для уравновешенного, логичного ума. Столь доброму человеку, как Тагоми, это грозит безумием.

И все-таки момент истины – не в настоящем. Не в моей гибели и не в гибели двух фашистов. Вероятно, он в будущем. Случившееся здесь оправдано или не оправдано тем, что произойдет после. Кто знает, может быть, мы спасем жизнь миллионам, фактически всем японцам».

Но человеку, тасовавшему стебельки, подобные мысли не могли прийти в голову. Слишком уж ощутимо было настоящее, слишком осязаемой была действительность: на полу его кабинета лежали немцы, мертвый и умирающий.

«Генерал Тедеки прав, – решил Бейнс, – время вернет господину Тагоми перспективу. Иначе он утратит надежду и отступит в тень безумия, навсегда спрячет глаза от непостижимой реальности. А ведь на самом деле мы ничем не отличаемся от него, – подумал Бэйнс. – Перед нами такой же точно хаос. Поэтому мы не в силах помочь Тагоми. Можем только надеяться, что он выстоит и в конце концов придет в себя».

В Денвере они посетили шикарные современные магазины. Одежда стоила безумно дорого, но это как будто не имело значения для Джо: что бы Джулиана ни выбрала, он расплачивался не моргнув глазом, и они спешили в следующий магазин.

В конце дня перемерившая уйму нарядов Джулиана облюбовала голубое итальянское платье с рукавами-буфами и умопомрачительно глубоким декольте. Совсем недавно она видела такое платье – лучший фасон года – в европейском журнале мод. За него пришлось выложить почти две сотни долларов.

В придачу к платью Джулиане понадобились три пары туфель, новые нейлоновые чулки, несколько шляпок и черная кожаная сумочка ручной работы. Кроме того, она обнаружила, что декольте итальянского платья требует нового лифчика, прикрывающего только нижнюю часть груди. Поглядев на себя в большое, в полный рост, зеркало, Джулиана подумала, что нагибаться будет небезопасно. Но продавщица клятвенно заверила ее, что, несмотря на отсутствие бретелек, новый бюстгальтер подходит как нельзя лучше.

«Только соски и прикрывает, – подумала Джулиана, рассматривая себя в тиши примерочной. – Ни миллиметра выше».

Бюстгальтер тоже ударил Джо по карману – импортная вещь, объяснила продавщица, к тому же ручной работы. По просьбе Джулианы продавщица показала спортивные костюмы, шорты, купальники и махровый халат. Но тут Джо занервничал, и они пошли дальше.

– Ты не находишь, что я буду выглядеть сногсшибательно? – спросила она.

– Да, – рассеянно ответил он, загружая в машину пакеты и свертки. – Особенно платье. Наденешь, когда поедем к Эбендсену, понятно? – Последнее слово он произнес резким тоном, как приказ. Это ее неприятно удивило.

– У меня тридцать восьмой размер, – сказала она продавщице в следующем магазине.

С предупредительной улыбкой девушка проводила их к рядам вешалок.

«Что бы еще выбрать? – гадала Джулиана. – Надо купить побольше…»