Крис Бекетт - Во тьме Эдема

Джефф, похоже, тоже не горел желанием со мной разговаривать. Ехал себе на спине шерстячонка, обеими руками вцепившись в шерсть (они вместе были ростом с меня), смотрел по сторонам большими-пребольшими глазами да время от времени наклонялся и гладил зверька по теплому мягкому огоньку на лбу.

«Хрум-хрум», — отзывался на ласку шерстячонок, и Джефф повторял за ним: «Хрум-хрум».

Вдруг в воздухе просвистело копье с наконечником из черного стекла и с глухим стуком впилось в бок шерстячонку возле самой ноги Джеффа. Видимо, копье угодило прямо в одно из сердец, потому что из раны, точно горячая смола из срубленного дерева, ударила струя зелено-черной крови. Шерстячонок задрожал и рухнул замертво. Джефф кувырком слетел на землю.

— Молодчина, Мет, — послышался из-за деревьев трубный голос. — Отличный удар.

Голос принадлежал жирдяю Диксону Синегорцу. Это он и был, собственной персоной, у спуска в Долину, далеко-далеко за Комом Лавы, куда ему и прочим членам Семьи проход был заказан. С ним был Мет, юный приятель Дэвида Красного Огня, и еще один безмозглый новошерсток, Джон Синегорец. Все трое, смеясь, подбежали к нам, чтобы прикончить шерстячонка, бившегося в судорогах на земле.

— Вы что, сдурели? — заорала я. — Это наш шерстяк, а вас тут вообще быть не должно!

— Оставьте его! — завопил Джефф. — Не трогайте моего Бурконя!

Никогда прежде я не видела его таким злым. Обычно Джефф спокойный, как будто смотрит на Эдем издалека, откуда все видно как на ладони и все можно понять и простить.

— Бурконь, говоришь? — усмехнулся Диксон и вонзил копье глубже в дрожащий бок шерстячонка, вытащил и ударил еще раз. — Бурконь? С каких это пор у шерстяков появились имена?

Двое его прихвостней загоготали.

— Отстань от него! — крикнул Джефф, поднялся на ноги и попытался отпихнуть Диксона от шерстячонка.

Диксон помрачнел.

— А ну убери руки по-хорошему, клешненогий гаденыш.

Но Джефф не отстал. Тогда новошерстки схватили его и отшвырнули на землю. И все равно ему удалось оставить на волосатой спине Диксона три кровавых царапины.

— Мы заключили соглашение, — напомнила я им. — Так что проваливайте-ка вы отсюда за Ком Лавы. Мы договорились об этом с вашей Главой Семьи. И записали все условия.

— Сейчас я тобой займусь, дорогуша, — пообещал Диксон. — Вот только закончу с Джеффом.

И с этими словами тупым концом копья он ударил Джеффа. Новошерстки рассмеялись и тоже принялись пинать мальчика.

— Это происходит на самом деле! — Мет передразнил Джеффа. — Ты правда здесь!

— Глаза Джелы! Диксон, хватит! — заорала я. — Вы же его убьете!

Джефф скрючился на земле, закрыв руками окровавленное лицо.

— А кто сказал, что мы этого не хотим?

Пришел мой черед вцепиться в Диксона обеими руками — и здоровой, и больной, — и попытаться оттащить его от Джеффа.

Диксон повернулся ко мне.

— Придется нам и тебя проучить, — рявкнул он и взглянул на меня так, как некогда Дэвид Красносвет: будто я — сочный кусок мяса, а он голоден-голоден-голоден. Диксон расплылся в жестокой улыбке.

— Ладно вам, парни, — произнес он. — Бросьте уродца, он никуда не убежит. Давайте сперва разберемся с этой красавицей.

Они швырнули меня на землю, Диксон тут же залез сверху и сдавил меня своими жирными ляжками.

— Ну что, красотка Тина, — прошипел он. — Красавица-красавица-раскрасавица. Думаешь, ты тут самая главная, да? Ну как же! Стоит тебе улыбнуться, и парни голову теряют. А ты ими вертишь, как хочешь. Захотела — дала, не захотела — прогнала. Как тебе вздумается. Как твоя левая нога захочет. Что, разве не так?

— Отпусти! — вопила я.

— А теперь сила не на твоей стороне, поняла? Теперь старый толстый Диксон Синегорец тут главный!

Он оглянулся на парней.

— Ну что, вставить ей? Спать или не спать с красоткой Тиной? Что скажете, мужики? Выбор теперь за нами. Красотка Тина ведь больше не в Семье, а значит, и законы не имеют к ней отношения. Спать или не спать? Дай-ка подумаю. Как же все-таки быть?

Клянусь именами Майкла, я почувствовала, как твердеет его толстый член под набедренной повязкой.

— Вставь ей, Дикси, — бросил Мет.

— Ага, давай, — поддакнул Джон Синегорец. Его глазки-щелочки блестели ненавистью.

Диксон принялся срывать с меня повязку. Я орала как резаная, и вдруг — опа! — вернулись наши ребята: Джон, Джерри, мой Дикс, мой Гарри выбежали из леса, крича и размахивая дубинками и копьями.

— Сиськи Джелы! — ахнули Мет и Джон Синегорец и со всех ног помчались прочь, обратно в Семью, пока Диксон пытался подняться на ноги.

Диксон открыл рот. Ему уже было не до улыбок. Он понял, что остался один против трех рассерженных мальчишек и одного здоровенного злого мужика, моего брата Гарри (который, если дело доходило до драки, был силен, как взрослый, хотя в остальном — ребенок ребенком). Диксон неловко оглянулся на меня, словно искал у меня поддержки, и тоже побежал прочь, громко топая толстыми тяжелыми ногами.

— Стоять, скотина! — крикнул Джон, и они с Джерри и Гарри помчались вдогонку.

А мой Дикс, мой добрый Дикс, остановился и присел на корточки рядом со мной и Джеффом.

— Тина, Джефф, вы целы?

Джефф сел. Он был весь в крови и синяках, дрожал всем телом, но, в общем, не сильно пострадал. Мальчик подполз к своему Бурконю.

— Бедненький мой Бурконик, — бормотал он и негромко фыркал, как шерстячонок, — Бурконечка мой.

Шерстячонок был почти мертв. Он уже не двигался, лишь чуть-чуть вздрагивал, но Джефф все равно нежно гладил его шерстку и разговаривал со своим любимцем так, как, должно быть, со зверьком когда-то говорила мама: «Хрум-хрум-хрум».

А пока Джефф гладил Бурконя, Дикс обнял меня за плечи и тоже нежно поглаживал. Эти засранцы не причинили мне особого вреда — так, несколько синяков да царапин, да рука разболелась, как раньше, когда я только-только упала. А так ничего. Но со мной едва не случилось нечто ужасное, такое, чего мы прежде не знали. Поэтому меня трясло так, что зуб на зуб не попадал. Я положила голову Диксу на плечо. Он утешал меня, а Джефф — умирающего шерстячонка.

Вскоре вернулись Джон, Джерри и Гарри.

Увидев их, мы тут же поняли: произошло нечто из ряда вон. Они изменились. Совершенно изменились. Их трясло посильней, чем меня. Они дрожали всем телом, а искривленные лица опухли и пошли пятнами, так что было непонятно, то ли ребятам страшно, то ли стыдно, то ли они волнуются, то ли злятся. Ясно было только одно: случилось непоправимое.

— Что? — ужаснулась я. — Что такое? Сердце Джелы, что вы натворили?

— Что случилось? — спросил Дикс, аккуратно отпустил меня и вскочил на ноги.

Джон впился в него взглядом, как будто не ожидал его здесь увидеть.