Сьюзен Янг - Идентификация

– Что в таблетке? – спросила я.

– То, что поможет тебе расслабиться, – подавленно ответил он.

– А в твоей, Майкл ?

– Как обычно, сахарная пилюля.

Я в несколько шагов пересекла комнату и дала ему пощечину. У меня даже заболела ладонь. Он вздрогнул, схватил меня за плечи и ударил о стену так, что я задохнулась. На его лице выступил красный след. Релм громко сопел, еле сдерживаясь.

– Ну, ударь меня, – зарычала я. – Швырни на пол, заложи врачам! Все равно тебе с рук не сойдет. – Я подалась вперед и бросила ему в лицо: – Я всем расскажу.

Лицо Релма разгладилось, он опустил руки. Мы стояли друг против друга, тяжело дыша. Но вместо того чтобы повиниться, Релм вдруг поцеловал меня сильно, глубоко. Я пыталась отвернуться, но Релм был настойчивым и страстным. Мне этого так не хватало. Несмотря ни на что, это казалось настоящим. Мне нужно что-то настоящее после нагромождений лжи. Я перестала сопротивляться.

Но едва его язык коснулся моего, что-то острое вонзилось мне в бедро. Я вскрикнула и оттолкнула Релма. Он держал шприц. Прозрачная жидкость еще капала с иглы.

Его глаза повлажнели.

– Прости, – прошептал он. – Я не хочу, чтобы мне стерли память.

– Что ты сделал? – крикнула я в ужасе. – Релм, что ты сейчас сделал?

– У меня не было другого выхода. – Он протянул ко мне руку, но я ударила по ней и бросилась к двери.

– Не прикасайся ко мне! – закричала я, распахивая дверь. Я боялась, что он побежит за мной, поэтому спешила в свою палату. Но уже через несколько шагов меня накрыло действие укола. Ноги не слушались, и я не понимала, как теперь дойду до кровати.

Это походило на желтые таблетки, которыми кормила меня доктор Уоррен, только сильнее. Я вдруг подумала, что Программа меня уничтожит за то, что я выяснила правду о Релме. Что Релм меня убьет. На пороге я покачнулась и упала, ударившись коленом о белый кафельный пол.

Комната раскачивалась, и я на четвереньках поползла к кровати, как к безопасному убежищу.

– Слоун, – услышала я. Меня подхватили за талию и помогли встать. Я с трудом повернула голову и увидела Релма.

– Оставь меня в покое, – сказала я, пытаясь его оттолкнуть, но слова выходили неразборчивыми, и Релм повел меня к кровати.

– Прости, но это единственный выход. Клянусь, единственный.

– Что ты сделал? – спросила я заплетающимся языком, стремительно погружаясь в сон, будто на дно реки.

– Я не могу допустить, чтобы ты помнила, – пробормотал он, укладывая меня в кровать, ложась рядом и обнимая, несмотря на мое слабеющее сопротивление. Его голос отдалялся, обволакивая меня. – Иначе мне никогда не выйти отсюда.

– Я всем расскажу, – выговорила я, не имея сил открыть глаза. – Всем расскажу.

На этом Релма не стало. И меня тоже.

Открыв глаза, я прикрыла лицо согнутой в локте рукой, закрываясь от резкого света флуоресцентных ламп. Все тело затекло после тяжелого сна.

Когда в голове немного прояснилось, я взглянула на тумбочку. На часах было почти десять часов. В палате пахло свежими тостами, и у кровати стояла тележка с накрытым подносом. Должно быть, еда давно остыла. Почему меня никто не разбудил?

Я натянула халат, соображая, где все. Постояла у двери, прежде чем выглянуть в коридор. На посту молодая медсестра печатала что-то на компьютере, из комнаты досуга доносились звуки телевизора. Все казалось обычным, но… замешательство не проходило.

– А, проснулась!

Вздрогнув, я резко обернулась. Ко мне шла медсестра Келл с широкой улыбкой на лице.

– Ты сегодня плохо себя чувствовала, и мы решили тебя не будить. Принести тебе поесть, дорогая?

– Мне было плохо? – Я посмотрела в коридор. Мимо прошел Дерек, помахав мне в знак приветствия. – Я… – отбросив волосы назад, я попыталась вспомнить вчерашний день, но словно наткнулась на мысленную стену. – Какой сегодня день?

Медсестра Келл все улыбалась:

– Суббота. Солнышко наконец выглянуло, если тебе хочется выйти в садик.

– Что? – поразилась я. Меня еще ни разу не выпускали. Почему суббота? – Пятница, вы хотели сказать?

– Нет, милая. Вчера у тебя поднялась температура, пришлось дать тебе лекарство. Неудивительно, что ты не помнишь.

Мысли понеслись галопом, и я поняла – опять что-то сделали с моей памятью. Я старалась не измениться в лице, но медсестра Келл будто прочла мои мысли. Мне хотелось закричать. Ударить ее кулаком. Пусть раз и навсегда отстанут от моей головы. Что они забрали на этот раз? Они не имели права, это им не принадлежало!

– А где Релм? – спросила я.

– Играет в карты. – Она поправила мне волосы с самым заботливым выражением лица. – Ты иди с ним повидайся, а я тебе чистую одежду принесу, душ примешь. И постарайся сегодня не волноваться, тебе вредно.

Очень хотелось ударить ее по руке, но я лишь отвернулась и быстрым шагом пошла в комнату досуга. Когда я вошла, Релм поднял взгляд и улыбнулся, не выпуская изо рта сигары из хлебной палочки.

– Привет, красавица. Вот не знал, что ты вообще поднимешься!

– Мне надо с тобой поговорить, – сказала я, неловко переступив с ноги на ногу. Лицо Релма вытянулось, он вынул хлебную палочку и бросил карты на стол.

– Эй! – возмутился Шеп, но Релм уже шел ко мне. Он взял меня за плечо и наклонился ко мне.

– Что? Ты в порядке? – спросил он шепотом, глядя мне в глаза.

Я уткнулась лицом ему в грудь.

– Со мной опять что-то сделали, – сказала я. На мгновение Релм окаменел, но тут же обнял меня и принялся гладить по волосам.

– В смысле?

– Я не помню вчерашний день. Вообще не помню! Меня никогда не оставят в покое, – говорила я. По щекам текли слезы, пропитывая его рубашку.

– Слоун, ты вчера заболела. Почему ты решила, что с тобой что-то сделали?

– Знаю, и все. – Я обхватила Релма руками, не обращая внимания, что его приятели громко советовали нам найти свободную палату, а медсестры смотрят. Никто, однако, не потребовал, чтобы мы отошли друг от друга. Релм вытирал мне слезы большими пальцами.

– Хочешь погулять? – спросил он, чуть улыбнувшись. – Мне сказали, ты заслужила посидеть в саду.

– Чем?

– Хорошим поведением, – улыбнулся он. – Шучу. Тебя скоро выписывают. В таких случаях всем разрешают выходить на улицу.

– Но не тебе.

Релм отвел взгляд.

– Подожди, – сказала я. – Ты мог выходить на улицу все это время?

Он кивнул. Я фыркнула.

– Так почему не выходил? – спросила я. – Надо дышать свежим воздухом, а не сидеть здесь как привязанному.

– Тебя ждал, – пожал он плечами.

Улыбка раздвинула мои губы – я решила, что Релм просто прелесть. Как он заботится обо мне!

– Дурак, – сказала я. – Но за это я тебя и люблю.

Перспектива увидеть солнечный свет наполнила меня такой надеждой, что я побежала в палату переодеться в чистую пижаму. Я иду гулять!