Олег Дивов - Настоящие индейцы

А я? Любила ли его? Сейчас я сомневалась уже и в этом. Мне было неполных девятнадцать, когда мы поженились. Макс был самым красивым и самым желанным из всех. Наверное, я была увлечена им, увлечена до слепоты. Но разве это любовь?

Почему-то мне подумалось, что даже Дик Монро, гордившийся своим бездушием, по-своему любит меня. Любил тогда, когда вчерашняя школьница оказалась в его постели, любит сейчас. Дорожит мною. Сочувствует, старается помочь. Мы долго не виделись, мне донесли, что Дик очень-очень мною недоволен, я ведь бросила его. Но при встрече он сказал: «Делла, у меня есть кое-что интересное для тебя». И то, что он поведал, было не просто интересно – крайне важно. Макс считал, что меня должны интересовать только наши отношения, причем в определенном ключе – когда мы снова обвенчаемся. Ругался, когда выяснялось, что у меня другие приоритеты. Но ничего не менял. А Дик твердил – Делла, я к тебе хорошо отношусь, мы были друзьями, это ценно, – но ни разу не заговорил о возобновлении романа. Притом давал понять, что я нужна и интересна ему. А ведь он знал сотни женщин, половина из которых была намного красивее меня. А что Макс? Ничего. Его не волновало, чем я дышу.

Зря я понеслась через всю галактику спасать его. Проклятье, когда ж я научусь слушать Августа… Мне стало больно, когда я вспомнила его. Очень больно. Наверное, Август с его гениальными мозгами с самого начала понял, что Макс жив и превосходно может выбраться сам. Не сказал мне – как обычно, потому что не было доказательств. Август терпеть не может делиться предположениями. И неважно, что его предположения, как правило, совпадают с истиной на сто процентов. Август не мог знать, что здесь есть старый, но исправный корабль. Но зато он знал, что мне здесь делать нечего. Мне нисколько не было обидно из-за того, что Август намного умнее меня. Мне было стыдно, что я так поступила с ним. Я ведь его предала. Вот его – предала. Я же знаю, как он зависим от ближайшего окружения, как тяжело переносит малейшие перемены. И пусть он не видит во мне женщину. Ей-богу, когда в тебе видят человека, совершенно неважно, хотят ли тебя.

Я дура, я просто дура. Рядом со мной был прекрасный человек. Очень сложный. Очень глубокий. Один из немногих, кто действительно заслуживал – быть понятым, принятым и одобренным. Если кто и стоил душевных усилий, так это Август Маккинби. А я променяла его на иллюзорную мечту. Обиделась, как школьница, что меня отвергли. Притом, что меня толком и не отвергли. Просто объяснили, что мной дорожат, но это не любовь. Это дружба. А я не умею дружить. Права была Мелви, сказав, что я слишком маленькая. Не умею еще понимать ценность дружбы. Верю в романтические сказки. Ищу какой-то неземной страстной любви. И того не понимаю, что любовь определяю по словам и позам. А ведь истинные чувства очень негромкие. Зато сильные и надежные. Как Август…

Из-за угла, куда потащилась Ида, донеслись странные звуки. Кажется, ее рвало. Но как-то натужно, неестественно. Санта подняла голову, прислушалась, потом вернулась к домашним хлопотам.

– На ранчо у моего деда служил объездчик, – ровным тоном сказала я. – Старый и мудрый. Он в таких случаях говорил: не хочешь срать – не мучай жопу.

Санта согласилась.

Ида, придерживаясь за стену, вышла к крыльцу. Выглядела она еще хуже, чем пять минут назад. Но на лице появилось странное выражение – то ли злорадства, то ли торжества.

– Мне было плохо, – объявила она. – И вчера тоже. И позавчера. Просто я ничего не говорила, не хотела беспокоить. Я поняла: наверное, я беременна. От коммандера. Он благородный человек и не бросит женщину, которая носит его ребенка. Пойду, скажу ему об этом.

И быстренько шмыгнула в дом. Мы с Сантой переглянулись.

– Не повезло тебе, – только и сказала индианка. – Если беременна, ей надо замуж. Коммандер должен найти ей мужа или жениться сам.

– Она не захочет другого мужа, ты же слышала.

– Да мало ли чего хочет она? Ты можешь запретить своему мужу жениться на ней.

Я пожала плечами:

– Санта, у нас другая мораль. И в ней я – его бывшая жена. Мы развелись много лет назад. Он вправе жениться на ком захочет.

– А зачем тогда ты ходишь к нему в постель?

Я помолчала. Потом рассмеялась:

– Хороший вопрос. Действительно – зачем?

Санта собрала еду для завтрака.

– Индианки такие же, – негромко обронила она. – Ты не думай. Мы не умнее вас. Моя сестра пошла с парнем до свадьбы. А он не сдержал обещания. И что? Мой отец срочно искал ей мужа. Не успел найти. Она уехала на другую планету, где вообще индейцев не было, никаких. Родила сына. Так и живет там. Ни с кем из родственников не общается. Я была молодая, думала – ей стыдно. Потом поняла: это нам должно быть стыдно. А она не простила нас, потому что мы ее бросили. Коммандер рассказывал про тебя, еще когда мы были на базе. Называл женой, говорил, что любит. По-нашему – он дал слово. Если он женится на Иде, значит, он нарушил данное тебе слово. Мы не будем уважать его за это.

– Санта, прекрати. Вы не родня ему, вы его подчиненные и должны судить о нем по тому, как он командует, а не как обращается со своими любовницами.

Санта пофыркала. Потом заглянула мне в глаза:

– Ты умная женщина, Делла. Ты знаешь: если мужчина плох с женщинами, он и с подчиненными будет жестоким. Дома, на базе, у коммандера не было женщин, никаких. Он дружил с Идой Рафферти, но не ходил к ней ночью. Другие офицеры унижали индейцев, говорили, мы обезьяны. Еще одни называли нас говорящими медведями, из-за шерсти на спине. Хотя наши лица – такие же, как ваши, они совсем не похожи на медвежьи морды. Коммандер Люкассен был не из таких. Он говорил одинаково с людьми и с индейцами. Он не смеялся над нашими обычаями. Но он никого не жалел, никогда. Когда Кер согласился лететь с ним, я сказала: хорошо, мы сильные, мы сумеем. Зато мы получим рекомендацию для службы в богатом доме. У нас закончился контракт, пока мы были в рейде. Сейчас мы без службы. Коммандер сказал, что даст рекомендацию, когда мы вернемся. Мы хотим служить у вельможи. Тогда Кер пошлет нашего сына в колледж и даст хорошее приданое для нашей дочери. Мы уже служили в армии много, у нас есть пенсия. Надо думать о детях. Если у нашего сына будет диплом, он найдет себе хорошую службу и не будет десять лет жить в армии. Он получит гражданство. Поэтому мы согласились. И что же? Коммандер в пути якшался с пассажирами, а нам сказал, что они бандиты, нам с ними не нужно. Потом нам пришлось стрелять в них. Мы прилетели сюда. Кер сказал: надо сходить в деревню, к почтарю, – пусть сообщит за небо, что мы здесь. Индейский почтарь есть в любой деревне, и за небом тоже. Да, почтарю запрещено говорить с людьми. Но он скажет другому индейцу, или полукровке, или даже квартерону. Тогда тот доложит генералу Рублеву, что мы здесь, и генерал пришлет корабль. Генерал Рублев – хороший человек и хороший офицер.