Олег Дивов - Настоящие индейцы

Я увидела Кера, Тана, Гая Верону. Их привязали к деревьям. Макс лежал за машиной, лицом вниз, неподвижно. Его топтал сапогами гвардеец, топтал уже равнодушно, без огонька. А другие чуть поодаль насиловали женщин.

Два дня назад мы отбили у бандитов индианок с детьми. Мы убивали своих же, землян. А теперь гвардейцы издевались над теми, кто спас их сородичей. Не над бандитами, а над защитниками.

Индейцы любят высоких рыжих женщин. Поэтому Ида Рафферти просто тихонько выла, она уже никого не интересовала. Ползала по земле, пытаясь натянуть порванные штаны. Санта на индейский вкус была старовата, ее тоже оставили в покое. О надругательстве свидетельствали только обрывки юбки. А к Монике и Дженни выстроилась очередь. Бедная Моника, она ведь беременна. Ей всего-то семнадцать. Дженни, Дженни. Она была похожа уже на кусок мяса.

Удовлетворенные гвардейцы потрошили наши сумки, рассовывая по своим мешкам все, что показалось ценным. Между делом они лениво пинали пленных. Я видела, как огромный бугай, только что слезший с Дженни, подошел к Гаю Вероне и несколько раз ударил его ногой в пах.

Все кончилось часа через два после того, как мы встретились на этой узкой дорожке, будь она проклята. Гвардейцы собрали трупы, положили их поперек седел на кобыл. Туда же побросали и пленных. И уехали.

Я выждала еще полчаса и слезла.

Я была одна.

И только от меня зависело, останутся ли пленные живыми.

Надо ехать за помощью.

Я обошла машину. Лежала она под углом, навалившись бортом на холмик. Кажется, толкнешь как следует – встанет на колеса. Но только кажется. Здесь больше двух тонн. Когда едет, управляется буквально одним пальцем, а вот прилегла на бочок – уже суровая мужская игрушка, без домкрата не подходи.

Очень вдруг захотелось, чтобы появился откуда ни возьмись андроид Федор Добров, сказал «у вас нет проблем, мэм» и, слегка поднатужившись, все поставил на место. Иногда ужасно не хватает таких людей, как Федор. Или Август… Стоп, отставить лирику.

Я не удержалась: толкнула машину плечом. Разумеется, тяжелый пикап и не шелохнулся. Кто бы сомневался… Наш багаж валялся по всей полянке, втоптанный в грязь копытами этих лосих, то бишь рогатых кобыл. Кровь, везде кровь. Обрывки одежды. Я искала сумку с инструментами, а ее-то и не было. Мне нужен домкрат, просто домкрат. Лучше бы «хайджек», но сойдет и обычный. Лопата нужна, пускай саперная. Согласна на полиспаст, и еще буксирный трос пригодится. Мне сейчас все пригодится.

Дайте хоть что-нибудь! Я не буду переворачивать Землю, надо всего лишь приподнять машину.

Сумку я нашла в сотне метров от полянки. Пустую. Зачем этим дикарям, которые даже трех федеральных слов не знали, наши инструменты? В храме на алтарь положить, в виде рождественского подарка очередному божку?

Проклятье. Ножом, единственным моим оружием, дерево не свалишь. То есть за неделю я свалю, конечно. Но за неделю ребят казнят. Придется возвращаться в деревню, добывать топор, веревки, а в идеале – мужчин в помощь. Будем надеяться, моих познаний в индейском хватит, чтобы объясниться. И будем молиться, чтобы не приняли за легкую добычу в отсутствие моих спутников. Положим, добыть меня не выйдет, но и помощи я не получу.

Мостик развалился, и вовсе не случайно – проклятые дикари разрушили его. Была бы проблема, речка-переплюйка, ее перепрыгнуть можно, не то что переплыть в два гребка. Я выбралась на другой берег, отжала волосы и стряхнула воду с одежды. Ну вот, заодно и помылась.

Два с половиной километра, отделявшие речку от деревни, я прошла по лесу, скрытно. Храмовая стража шла нам навстречу, и вряд ли, раскатав мост по бревнышку, проверила, не оставили ли мы кого позади себя. Но осторожность не помешает.

Я шагала, чувствуя, как нарастает смутное беспокойство. Осознав, что в мире происходит нечто неправильное, я машинально скользнула сначала за толстое дерево, а потом – в кустарник. Легла. Застыла.

В лесу было тихо. В том-то и дело. Между деревьями уже виднелись просветы, то есть до жилья метров двести. Но я не слышала никого, кроме птиц. Никого и ничего. Я понюхала легкий ветерок – нет, гарью не пахнет. Индейцы на всякий случай ушли в заросли и попрятались, заслышав стрельбу на речке? Давно пора вернуться. Выслать пару разведчиков-мальчишек – проверить, нет ли засады в деревне, сбегать к мосту – и вернуться. К слову, навстречу мне никто не пробирался, но это ни о чем не говорит: индейцы могли отложить поход к мосту до завтра.

Через минуту все стало ясно. Я выползла на опушку и наткнулась на широкую колею, пробитую копытами. Свеженькую колею. Значит, гвардейцев было два отряда. Один зашел нам в лоб, другой – преследовал. И оказался в деревне… Ой, плохо дело.

Скрываться смысла уже не было. Я брела по узкой улочке между домами и отстраненно думала, что стала плохим разведчиком. Потому что надо было найти топор и веревку, а я искала лопату.

Их надо похоронить.

Мужчины, женщины, старики, дети. Домашняя птица, скотина, собаки. Две кобылы, одна жеребая. Брюхо распахано, рядом с издохшей матерью в пыли лежит недоношенный жеребенок. С отрезанной головой. Не понимаю. Зачем скотину-то? Зачем отрезать голову выкидышу, который и так не выживет? Зачем убивать все живое?

Трупы, трупы. Порубленные топорами, заколотые копьями, затоптанные копытами. Детские трупики с размозженными головами. Женщины все до единой с распоротыми животами. Мужчины с отрезанными гениталиями. Отрезали всем, даже младенцам. Над трупами густо гудели крупные мухи, облепляя раны и копошась в лужах крови.

Эти звери окружили деревню, согнали жителей к центру и методично их перебили. Затем прошли по домам, отыскали спрятавшихся и тоже убили. Спрятавшихся убивали особенно жестоко. Ничего не взяли. Ушли.

Я повидала многое. Я была на штурме пиратской базы, шла с терминаторами. Это только обыватели думают, будто пиратская база – мужчины бандитской наружности, водка рекой, наркотики горой, шлюхи в ассортименте, одна другой гаже. На самом деле пираты выглядят точно так же, как остальные люди, алкоголь там дороговат, его дешевле купить в обычной федеральной колонии, и наркотики они не едят, а продают. Шлюхи есть, как везде. Но большинство мужчин живет с постоянными подружками, те рожают детей, занимаются их воспитанием, ведут дом. Ну а почему, собственно, пираты должны так уж разительно отличаться от колонистов? И вот такую базу мы брали с боем… Я шестнадцать раз ходила в Эльдорадо. Страна, очень сильно ориентированная на смерть. Убийства, в том числе и изощренные, демонстративные, рассчитанные на то, чтобы деморализовать противника, там в порядке вещей. Там в ходу публичные казни – повешение. В конце концов, я сама не ангел. Далеко не ангел.