Олег Дивов - Настоящие индейцы

– Не-ет. Ни у кого нет. У Матери Чудес тоже нет. Мне говорила бабушка, а она узнала от стариков, что, когда Мать Чудес сошла с небес, то сказала: вот земля, где нет имен. Это звучит как «Саттанг». Это не наше слово, не индейское.

– А других слов от Матери Чудес ты не знаешь?

– Их нет. Только одно.

Равномерные удары топора прекратились, индеец свистнул, предупреждая нас. Послышался оглушительный треск – и огромное дерево упало, давя под собой мертвые тела.

– Теперь можно зажечь, – сказал индеец.

– Нет, – я покачала головой. – Куда вы пойдете отсюда?

– Домой, – ответил индеец. – Нам идти десять, нет, больше дней. К городу.

– Вы попадете домой быстрей, если поможете мне. У речки осталась моя машина. Она упала. Если ее поднять, я довезу вас до вашей деревни. А перед тем, как уехать, мы подожжем костер. Но если зажечь раньше, кто-нибудь увидит дым и поймет, что убиты не все.

Индеец поглядел на жену, потом на меня:

– Ты хорошо придумала. Я знаю, что такое машина. Покажи ее, я скажу, что делать.

До моста мы шли молча. Индеец иногда озирался, прислушивался, и я понимала: несмотря на внешнее хладнокровие, он насмерть перепуган. Но опасность ушла. Перебравшись через речку, мы вышли на лужайку. Индианка затравленно оглянулась, объяснять ничего не потребовалось.

– А ты? – только и спросила она.

Я показала на заросли:

– Там овраг, кобыла не пройдет. А спешиваться они не рискнули.

– Ты правильно сделала, – похвалила индианка. – Хоть и чужачка, а умная.

Индеец оглядел пикап, тоже попробовал толкнуть его плечом.

– Нет, руками не поднять. Надо думать. Закат скоро, ночевать надо. А утром подумаем.

…На следующий день к закату мы выехали. За спиной поднимался огромный черный столб дыма над погребальным костром. К утру мы добрались до родной деревни моих неожиданных помощников. Я поблагодарила их, но остаться на отдых не согласилась.

Ничего, до города не так уж далеко. Потерплю без сна.

К полудню я заглушила двигатель, остановившись перед зданием нашего консульства.

– Капитан Берг? – удивился консул. – Как странно, меня не поставили в известность.

– Вас всегда ставят в известность о секретных операциях министерства обороны? – парировала я.

Консул явно не привык работать. Приехав, я сидела в приемной добрых два часа, прежде чем он принял меня. Еще и извинился, мол, был на обычной своей прогулке. Уж конечно, это жуть как важно. Люди, которых увезли на казнь, могут и подождать, пока консул нагуляется.

– В плену у индейцев находится группа наших граждан.

– Вы имеете в виду, в частном владении?

– Нет. Я имею в виду, что люди схвачены храмовой гвардией.

Консул резко погрустнел.

– Увы, капитан Берг. Мы не должны вмешиваться в религиозную жизнь местного населения…

– Какая, к черту, жизнь?! Людей схватили на общей дороге, недалеко от деревни! Их избивали, над ними издевались, а потом увезли! Ваша задача – просто узнать, где их держат, все остальное сделают без вас! Мне от вас нужен только канал связи с «Абигайль».

– Вот как? Что ж… что ж… пожалуй, я могу узнать то, о чем вы просите. Конечно, вы правы. Если есть возможность спасти наших граждан… увы, обычно индейцы не выдают пленных, которых взяли гвардейцы. Гвардия это очень серьезно. Есть возможность только выкупить тех, кто попал в частное владение. Но, конечно, я приложу все усилия…

Где тебя только нашли, идиот, подумала я. Кому только в голову пришло отправить тебя консулом на Саттанг. Умные не захотели ехать в захолустье, опальные сказали, что лучше застрелиться, а из дураков будто специально нашли единственного, кто не способен представлять наши интересы даже самому себе.

Меня провели в маленький кабинет, почти целиком состоявший из окон. Я с сомнением поглядела на диваны со светло-бежевыми чехлами, потом – на свою одежду, всю в засохшей земле, крови и копоти. А-а, ладно, мои это проблемы, что ли? И уселась на диван. Секретарша консула, чрезвычайно ухоженная дама, разумеется, не сделала мне замечания. Но ее подчеркнуто офисное выражение лица говорило о многом.

– К сожалению, – прожурчала она, – у нас ограниченные технические возможности. Мы не сможем подключить вас к прямому каналу. Если желаете, можно воспользоваться аппаратной связью.

– Мне без разницы.

– Одну минуту, пожалуйста.

Она удалилась. Я машинально потерла левое запястье. Кожа под лентой была раздраженной, и зуд донимал меня уже несколько дней. Вместе с тошнотой. Меня рвало уже от одного воспоминания о запахе сырого мяса. И почему-то безумно хотелось лимона. Хотелось так, что я готова была попросить надменную секретаршу консула. В принципе, по этикету мне и так должны предложить чашку чаю, а лимон вроде как обычное дополнение, но мало ли…

Двери распахнулись, и вплыла секретарша. На подносе – чашка чая с каким-то ароматизатором и стационарный коммуникатор.

– Благодарю вас, – кивнула я и незначительным тоном уточнила: – Простите, у вас лимона не найдется?

– Да, конечно. Сейчас принесу.

Я набрала код Иноземцева. Канал тоненький, слабенький, но мне хватит. Прошла секунда, две, десять. Соединения нет. Я сбросила набор, повторила. То же самое. Очень интересно. Наугад набрала код брата. Нет связи.

Вернулась секретарша с блюдечком лимонных долек.

– О да, – сочувственно сказала она, – это у нас бывает. Здесь только один спутник, и если его закрыло облаками…

За окном сияло яркое солнце.

– Ничего, не беспокойтесь. Через несколько минут все восстановится.

Она ушла. Я попробовала снова. Дохлый номер. С диким наслаждением сжевала дольку лимона. Запила чаем. Еще попытка. Связи нет. Ладно, готова терпеть, пока лимон не кончится… Удивительный какой лимон, даже кислоты почти не чувствуется, а мне хотелось именно этой жгучей, сводящей челюсти кислинки.

Внезапно закружилась голова. Я попробовала встать, пройтись, но отказалась от затеи – в глазах потемнело. Только обморока мне сейчас не хватало. Надо сделать несколько вдохов-выдохов, опустить голову пониже, все пройдет.

Не прошло. Дурнота усиливалась. На всякий случай я попыталась вообразить кусок сырого мяса, его вид, запах, консистенцию – чтобы получить облегчение на приступе рвоты. Ничего не вышло. То есть мясо выглядело отвратительно, и меня подташнивало, но рвоты не было. У меня обезвоживание, подумала я, и махом допила чай.

Вот это я сделала напрасно.

Только допив, я поняла, отчего мне сделалось так худо.

Передо мной все еще стоял коммуникатор. Алистер сказал, при попытке расплатиться за покупку… а что происходит, когда платишь? Правильно, чип срабатывает, как кошелек. Не надеясь ни на что, я вызвала с чипа свой расчетный счет. Есть!