Ольга Онойко - Море имен

– Не представляю. Но не могу отделаться от мысли, что там идет война.

– Да. Вряд ли ее можно назвать Третьей мировой, мы не знаем, были ли там предыдущие. Но применяется химическое и ядерное оружие.

Алей выругался без слов.

– Что касается четвертой известной параллели, – продолжала Осень, – то данные по ней у нас довольно специфические. Школьные рефераты. Есть рефераты по новейшей истории, они наиболее любопытны.

– Например? – Алей прикусил пальцы.

Осень помолчала.

– Например… У нас фашистская Германия капитулировала двадцать седьмого августа сорок четвертого года. У них – девятого мая сорок пятого. У нас блокада Ливня продолжалась двести пятнадцать дней. У них город называется по-другому, но блокада тоже была и продолжалась восемьсот семьдесят два дня. Был страшный голод, несравнимый с голодом в нашей параллели.

– И что это значит? – в задумчивости уронил Алей.

Он уже догадался, к чему клонит Осень, и догадка ему не нравилась.

– Алик, есть основания утверждать, что мы живем в лучшем из миров.

Алей ссутулился. Засунул в рот прядь волос, подергал за хвост металлическую змею. «Бедный Инька, – думал он, – маленький… Если наш мир и правда лучший, то в каком же он оказался? Каково ему там? А папа? Не знаю, чего он хочет, да какая разница, чего! Чем он думал, когда тащил Иньку отсюда?! Нельзя же так. Нельзя».

Спустилась ночь, на улице окончательно стемнело. В оконном стекле отражались огоньки люстры, ковры и шкафы комнаты – темные, блеклые, будто призрачные. За окном различались только ближние ветки деревьев да фонари внизу. «Фонарь», – зачем-то мысленно сказал Алей – и вздрогнул. Холодок прокатился по спине. Фонарь был ключевой точкой. Как, к чему ее нужно было приложить, чтобы получить ответ? «Черт с ним, – решил Алей. – У меня есть Старица и проксидемон. Я пойду к Старице и со всем разберусь там».

– Поэтому я так за тебя боюсь, Алик, – тихо сказала Осень. Она глядела тревожно и грустно. – Куда ты угодишь, когда выйдешь в другой параллели?

Алей подавил вздох.

– Не знаю, – ответил он сквозь зубы. – Мне там не жить. Заберу Иньку и вернусь. Чем думал мой папаша, хотел бы я знать!

Осень нахмурилась.

– Алик, погоди. Параллелей намного больше, чем нам известно. Я рассказала об этой гипотезе только для того, чтобы ты был осторожнее. Я не думаю, что Ясень Лазурин отправился в один из этих миров. Если он любит сына, то будет избегать опасностей. Ты рассказывал, что он был хорошим отцом.

Алей сжал зубы. В горле встал ком.

– Да, – нехотя бросил он. – Был.

Осень помолчала.

Молчание текло, словно ручей – словно черные воды Старицы под зеленым бортом лодки. Алей поднял голову, встретил прохладный взгляд Осени.

– Мне пора, Алик, – сказала она спокойно и безмятежно, как всегда. – Еще полчаса, и я поеду. Тебе сейчас стоит лечь спать, потому что завтра в девять ты должен как штык стоять перед Стародубцевым. Но я знаю, что спать ты не будешь. Пообещай мне, что сегодня ты станешь заниматься только поиском. Никаких материальных тоннелей и параллельных миров.

Алей прерывисто выдохнул.

– Обещаю, Осень. Спасибо… спасибо, что ты обо мне заботишься.

– Поклянись, – сказала Осень тихо и твердо.

Алей покусал губу. Он смотрел Осени в глаза и понимал, что его видят насквозь. Осень едва заметно кивнула. Тогда он собрался с духом и выговорил:

– Клянусь.

Осень опустила ресницы. Помедлив немного, она встала с кресла и подошла к компьютерному столу.

– Еще кое-что. Переключимся на ближний прицел. Алик, скажи, как ты оцениваешь сам – ты будешь сдавать эту сессию?

Алей поперхнулся смешком. Меньше всего он сейчас думал об институтских делах. Но Осень держалась совершенно серьезно. «Многозадачной системе, – подумалось ему, – нет необходимости жестко выставлять приоритеты».

– Осень…

– С работой решить проще, – сказала дорогая ему антропоморфная многозадачная система. – Завтра после консультации иди в отдел кадров и бери отпуск на время сессии. Что касается экзаменов, думаю, тебе надо купить больничный.

– Что? – Алей не выдержал и рассмеялся вслух. – Осень! Купить? Больничный?!

– Ты же не будешь их сдавать, – удивленно пояснила Осень. – Тебе нужны астения, хроническое переутомление, депрессия и упадок сил. В связи с тяжелой ситуацией в семье. Психоневролог дает такие больничные. У тебя будут законные двадцать дней, и никаких проблем после.

Алей невесело фыркнул. «Иногда компьютеры говорят сущие глупости…» – подумалось ему.

– Ты все просчитала.

– Да, – просто ответила она и взглянула на него с вопросом: – Что не так?

– Осень, у меня по профильным предметам ни одной четверки за все время… Без ложной скромности: думаешь, таких много? Меня знают. Я могу себе позволить просто забить, а потом восстановиться.

Осень помолчала.

– Как хочешь.

Алей поцеловал Осень на прощание и проводил ее до лифта. Потом вернулся, закрыл дверь и привалился к ней спиной. Задрал голову, уставился на блеклую лампочку, на автомате выключил свет и окунулся в сумрак. Кожей шеи он чувствовал согревшийся, но по-прежнему, вне сомнений, неживой металл.

Проксидемон Эн. Неизвестная в уравнении.

Мысли о клятве, данной Осени, Алей тотчас отодвинул. Он не собирался ее немедленно нарушать, просто выбросил тот разговор из оперативной памяти. Сейчас это не было важно. «Буду действовать по обстоятельствам, – думал он. – Если все пойдет гладко… почему бы и нет. Стародубцев вряд ли пользуется проксидемонами. Или пользуется? Это-не-важ-но…»

Отбросить все лишнее. Все ненужное.

Уже несколько суток почти без передышек Алея мучила нервная дрожь. Сегодня он имел сразу два тяжелых разговора. Но странным образом он не чувствовал ни малейшей усталости. Мысли были ясны и свободны. Осень оказалась права: в сон его не клонило, он бы и не уснул сейчас.

– Проксидемон понимает голосовые команды, – зачем-то сказал Алей вслух. Потом глубоко вздохнул, накрыл ладонью голову змеи и велел: – Пусти меня в Старицу.

…В роще-интерфейсе по-прежнему царил тихий день. Шумел ветерок, вкусно пахло грибами. Алей не пошел к берегу – сел на ближайший поваленный ствол и, не теряя времени, запустил поиск.

Предельный поиск, осуществляемый с помощью сервис-программы, мало отличался от обычного, но все же отличался – это Алей отметил сразу. Первым, что пришло ему, были не видения и не воспоминания о видениях, а собственные недавние мысли. Он ведь уже искал Инея и искал из Старицы, он уже нашел ключевые точки: дверь, море, поезд, дачный поселок… ливень.

«Что это значит?» – спросил Алей и сам себе немедля ответил: «Открыть временный тоннель – то же самое, что открыть дверь между мирами. Полохов говорил о морях и океанах реальности. А поезд идет на дачу…»