Вероника Рот - Инсургент

— Теперь там есть ты.

Он морщится, глядя на свои руки.

— Вместо того чтобы застрелить ту женщину, как это было раньше, я должен смотреть, как ты умираешь. И я ничего не могу сделать.

Его руки сжаты. Пытаюсь придумать, что бы такого сказать: «Я не собираюсь умирать»? Но я не знаю, как получится. Мы живём в опасном мире, и я не настолько привязана к жизни, чтобы пойти на всё, что угодно, чтобы выжить. Я не могу переубедить его.

Он смотрит на часы.

— Они будут здесь с минуты на минуту.

Я поднимаюсь и вижу, что Эвелин с Эдвардом стоят возле рельсов. Они бегут до тех пор, пока поезд не подъезжает к ним, и запрыгивают почти так же запросто, как и Тобиас. Должно быть, они тренировались.

Эдвард ухмыляется мне. Сегодня к его повязке пришит большой синий икс.

— Привет, — говорит Эвелина. Она смотрит только на Тобиаса, когда говорит это, будто меня здесь нет.

— Хорошее место для собрания, — замечает Тобиас. На улице почти кромешная тьма, я вижу лишь тени зданий, темно-синее небо и несколько светящихся огней на берегу озера, которые, должно быть, принадлежат штабу Эрудитов.

Вопреки обыкновению поезд поворачивает налево, подальше от сияния штаба Эрудитов, в сторону заброшенной части города. По нарастающей тишине могу сказать, что поезд замедляется.

— Кажется безопасным, — говорит Эвелина. — Итак, ты хотел встретиться.

— Да. Я хотел бы обсудить союз.

— Союз, — повторяет Эдвард. — Кто дал тебе такое право?

— Он лидер Бесстрашных, — говорю я. — Он имеет полное право.

Эдвард удивленно вскидывает брови. Взгляд Эвелины задерживается на мне буквально на секунду прежде, чем она снова улыбается Тобиасу.

— Интересно, — замечает она. — И она тоже лидер Бесстрашных?

— Нет, — отвечает он. — Она здесь, чтобы помочь мне решить, стоит ли вам доверять

Эвелина кривит губы. Часть меня хочет скорчить рожицу и сказать — «Ха!» — но я довольствуюсь мимолетной улыбкой.

— Мы, безусловно, согласимся на союз… на некоторых условиях, — говорит Эвелин. — Гарантированное и достойное место в любом правительстве, которое появится после того, как с Эрудитами будет покончено, и полный контроль над базой данных Эрудитов.

— Что вы собираетесь делать с данными Эрудитов? — перебиваю я.

— Уничтожим. Единственный способ лишить Эрудитов власти — это лишить их знаний.

Моё первое инстинктивное желание: сказать ей, что она дура, но что-то мешает. Без технологии моделирования, без информации о других фракциях, без их устремления к техническому прогрессу атаки на Отречения не произошло бы. Мои родители были бы живы.

Даже если нам удастся убить Джанин, сможем ли мы доверять Эрудитам? Не нападут ли они и не возьмут ли нас под контроль снова? Я не уверена.

— Что мы получим по этим условиям? — спрашивает Тобиас.

— Необходимые для захвата штаба Эрудитов человеческие силы и места в правительстве наравне с нами.

— Я уверен, что Тори захочет собственноручно избавить мир от Джанин Метьюс, — тихо добавляет он.

Я поднимаю брови: не знала, что ненависть Тори к Джанин — общеизвестный факт, хотя, возможно, это не так. Он должен знать о Тори то, чего больше никто не знает, сейчас, когда они оба являются лидерами.

— Уверена, это можно устроить, — отвечает Эвелин. — Меня не волнует, кто её убьёт, я просто хочу, чтобы она умерла.

Тобиас смотрит на меня. Я хотела бы рассказать ему о раздирающих меня противоречиях… объяснить, почему из всех людей именно у меня есть сомнения по поводу уничтожения Эрудитов. Но я не знаю, как сказать об этом, даже если бы на это было достаточно времени. Он поворачивается к Эвелин.

— По рукам, — говорит он.

Тобиас протягивает руку, и она пожимает её.

— Мы должны встретиться в течение недели, — говорит она. — На нейтральной территории. Большинство Отречённых любезно разрешили нам остаться в их части города, чтобы разработать план борьбы с последствиями атаки.

— Большинство из них, — повторяет он.

Лицо Эвелин становится непроницаемым:

— Боюсь, многие всё ещё поддерживают твоего отца, и он посоветовал им избегать нас, когда наносил визит несколько дней назад, — она горько улыбается. — И как только он предложил изгнать меня, они тут же согласились.

— Они сослали тебя? — уточняет Тобиас. — Я думал, ты ушла.

— Нет, как ты и предполагаешь, Отреченные были склонны к прощению и примирению, но твой отец имеет большое влияние в Отречении, и всегда имел. Я решила уйти, а не сталкиваться с унижением общественного изгнания.

Тобиас выглядит ошеломлённым.

Эдвард, который все это время стоял, прислонившись к стене вагона, говорит:

— Пора!

— Увидимся в течение недели, — говорит Эвелин.

Пока поезд проезжает всё дальше по улицам, Эдвард прыгает. Пару секунд спустя Эвелин следует за ним. Мы с Тобиасом остаёмся в поезде, молча, прислушиваясь к стуку колёс по рельсам.

— Зачем ты привёл меня, если всё равно собирался заключить союз? — наконец, спрашиваю я.

— Ты не остановила меня.

— Что мне полагалось сделать, размахивать руками? — я хмурюсь. — Я этого не люблю.

— Это должно быть сделано.

— Я не думаю, что это сработает, — говорю я. — Должен быть другой способ.

— Какой другой способ? — спрашивает он, скрестив руки на груди. — Тебе просто не нравится она. Не нравится с тех пор, как ты впервые её увидела.

— Очевидно, что она мне не нравиться! Она оставила тебя!

— Они сослали ее. И если я решил простить ее, ты тоже должна попытаться! Я тот, кого оставили, не ты.

— Речь не об этом. Я не доверяю ей. Я думаю, она пытается использовать тебя.

— Ну, это решать не тебе.

— И опять — почему ты привел меня? — спрашиваю я, повторяя его жест. — Ах да, потому что я могу разобраться в ситуации для тебя. Прекрасно, я разобралась, и то, что тебе не нравятся мои выводы, не значит, что…

— Я забыл, как предубеждения влияют на твоё суждение. Помнил бы, не привел бы тебя с собой.

— Мои предубеждения? А как насчёт твоих? Что насчёт убеждённости в том, что каждый, кто также сильно ненавидит твоего отца, как ты — союзник?

— Речь идёт не о нём!

— Конечно! Он что-то знает, Тобиас. И мы должны узнать, что.

— Опять? Я думал, мы с этим разобрались. Он лжец, Трис.

— Да? — я поднимаю брови. — Прекрасно, но тогда и твоя мать тоже. Ты думаешь, Отречённые действительно способны изгнать кого-то? Что-то я сомневаюсь.

— Не говори так о моей матери.

Я вижу свет впереди. Свет Пика.

— Чудно, — я иду к двери вагона. — Не буду.

Я выпрыгиваю и бегу ещё какое-то время, чтобы сохранить баланс. Тобиас выпрыгивает следом за мной, но я не оставляю ему шанса поймать меня — я бегу прямо к зданию, вниз по лестнице и обратно к Пику, чтобы найти, где поспать.