Анна Малышева - Задержи дыхание (рассказы)

Наш дом находился неподалеку от этого рокового места, и почти все мои подружки хвастались тем, что видели в окнах заброшенного особняка мертвую девушку в белом. Одна я была лишена этого удовольствия, главным образом потому, что всячески старалась избегать развалин, даже в дневное время. Не то чтобы я боялась призрака, скорее, меня пугала вполне реальная опасность напороться на бродяг или местных хулиганов, которые облюбовали особняк. Время шло, легенда досталась по наследству следующему поколению девчонок, а я и мои подруги интересовались уже совсем иными вещами. Я, например, усиленно готовилась к поступлению в Литинститут и каждый вечер любовалась вызовом на экзамены, который пришел из Москвы. Творческий конкурс я прошла успешно, оставалось не осрамиться, сдавая литературу и русский язык. Я занималась допоздна в районной библиотеке, была поглощена мечтами и надеждами и, конечно, давно забыла эту глупую детскую страшилку.

И вот, буквально накануне отъезда в Москву, я возвращалась домой очень поздно, незадолго до полуночи. Читальный зал закрылся в семь, потом я заглянула в гости к лучшей подруге, с которой непременно хотела проститься, мы засиделись…

— И ты шла мимо этого здания и в одном из окон вдруг увидела привидение? — насмешливо поинтересовалась Ксения. Ее резкий голос прозвучал так неожиданно, что я вздрогнул и пролил себе на колени остывший кофе из чашки, которую держал на весу.

— Именно это и случилось, — после краткой паузы ответила Ирина, умудряясь сохранять спокойствие, хотя по ее застывшему лицу было видно, как она недовольна вмешательством, испортившим весь эффект. — Это было в конце июня, вечер выдался чудесный. На полнеба горел закат, и на этом небе, нежно-медовом, особняк рисовался какой-то приземистой темной грудой мусора… Я шла в отдалении от него, своей обычной дорогой, которую могла бы пройти по памяти с завязанными глазами. Из-за того, что я шла, глубоко задумавшись, это и случилось. В какой-то миг я очнулась и поняла, что стою прямо напротив парадного входа, у фонтана, хотя вовсе не стремилась сюда попасть. Никогда в жизни я не подходила к этим развалинам так близко, но вот потеряла над собой контроль, и ноги сами привели меня сюда. Ноги привели или меня что-то притянуло — не знаю, как назвать. Что-то было в этом месте, что-то не называемое, и, еще ничего не видя, я поняла, что нахожусь здесь не одна. В здании было невероятно тихо — ни шороха, ни скрипа, и слава богу, потому что если бы раздался хоть какой-то звук, я бы умерла, наверное… Надо бы развернуться и бежать прочь, со всех ног… А я не могла пошевелиться, боясь нарушить хрупкое равновесие, наступившее между мной и неведомым, что смотрело на меня из всех окон мертвого особняка. Я решилась только поднять глаза, и то, что я увидела в круглом окне-фонаре над входом, едва не лишило меня рассудка.

Там стояла женщина и смотрела вниз, прямо на меня. Ее лицо было едва освещено, я заметила только волосы, висящие вдоль щек, темные провалы глаз и руку, которой она опиралась на сломанную раму. Платье на ней было не белое, а бурое, цвета этих развалин и застывших в них сумерек. Пока я, оцепенев от ужаса, смотрела на нее, женщина не двигалась, но стоило мне отступить на шаг, готовясь к бегству, как она тоже пошевелилась и открыла рот…

Я не стала ждать, когда она заговорит, и бросилась прочь. Не помню, кричала я или нет, но все внутри у меня кричало. На другой день я уехала в Москву и, верите ли, не была спокойна до тех пор, пока подобравший меня на станции проходящий сибирский поезд не набрал скорость и мой городок не скрылся с глаз. Навсегда — больше я туда не возвращалась.

— Потому, что увидела привидение? — Ксения все еще пыталась язвить, но я отметил настороженное выражение ее лица. — Или тебе показалось, что увидела?

— Я думаю, это было не привидение, а просто обыкновенная бродяжка, которая устроилась на ночлег в этих развалинах, — спокойно ответила Ирина, вытягивая из пачки очередную сигарету. — Думаю также, что все, кто видел там девушку в белом, видели на самом деле что-то другое, имеющее реальное объяснение. Я хотя и пишу мистику, но по натуре человек абсолютно рассудочный.

— Правильно! — согласился Стас, слушавший ее рассказ, затаив дыхание. — Хирург не должен жалеть пациента, а то рука дрогнет, а у писателя должны быть сухие глаза, или плакать над романом будет он один…

— Так почему ты считаешь, что эта история о самом страшном? О необъяснимом? — впервые подала голос Наташа, задумчиво вертевшая в руках сломанную ветку сирени. Даже сидя на другом конце стола, я ощущал сладкий аромат лиловых цветов. — Ты ведь поняла, в чем дело?

— Самым страшным был мой страх перед призраком, — пожала плечами Ирина. — А то, что я видела в реальности, конечно, не стоило того, чтобы об этом рассказывать. Такого ужаса, который я пережила, увидев женщину в окне «дома с привидениями», я позже не испытывала ни разу. Наверное, тогда я в один миг выбрала весь причитающийся мне запас страха на всю жизнь.

— Что ж, значит, эта история кончилась хорошо! — подвел итог Стас, вероятно, все еще ощущающий себя нашим старостой. — Кто еще может рассказать? Ты, Наташа?

— Я потом, — она опустила глаза и принялась ощипывать цветочную гроздь. — Надо кое-что припомнить.

— Тогда ты, Макс?

Я тоже попросил дать время подумать. Борис и Лена — единственная семейная пара, образовавшаяся еще в годы учебы, — переглянулись и чуть не в один голос заявили:

— У нас есть история о потустороннем!

Лена положила руку на плечо мужу, делая знак замолчать, и явно волнуясь, начала:

— Нашему сыну, Мишке, исполнилось тогда три года, но я вам скажу, он был уже совсем самостоятельный молодой человек. Любил, в числе прочего, подбегать на звонок к двери и спрашивать «кто там?» — совсем как галчонок в мультике. И вот представьте — глубокая ночь, часа два, Борис давно спит, Мишка, естественно, тоже, а я засиделась на кухне, редактировала срочную статью для журнала. И ведь ни звука не слышала! Но что-то меня с места подняло. Выглядываю в коридор и вижу: Мишка в пижаме, босиком, топчется у входной двери и тянется на цыпочках к замку. Дотянулся и скребет его пальчиками, пытается снять задвижку. Я к нему, спрашиваю, что происходит, поворачиваю его к себе и тут вижу, что он спит с открытыми глазами. Понимаете, смотрит мне куда-то в лоб и тихо так говорит: «Дедушка Дима пришел!» А дедушка Дима, отец Бориса, месяц назад умер. Я посмотрела в «глазок», на площадке никого, отнесла ребенка в постель, посидела рядом, убедилась, что он успокоился. А на другую ночь то же самое — дедушка Дима пришел и просит ему дверь открыть. Мы потащили Мишку к психотерапевту, тот стал расспрашивать, и Мишка рассказал, что, мол, недавно видел дедушку в подъезде, тот стоял на лестнице и боялся позвонить к нам в дверь. Тогда дедушка предупредил его, что придет ночью, и Мишка должен его впустить тихо, чтобы мы не слышали. Психотерапевт стал втолковывать Мишке, что дедушка умер, но парень стоял на своем: тот жив и хочет к нам вернуться. Я вам клянусь, эта история с мертвым свекром довела меня до того, что мне самой стали какие-то фигуры в подъезде мерещиться. В конце концов, мы справились с этими ночными прогулками с помощью гипноза. Больше дедушка Дима не приходил, через полгода Мишка и не помнил, какие фокусы выкидывал. Но страху мы натерпелись!