И. Хо - 666. Рождение зверя

– Поэтому сейчас мы приглашаем на сцену девушку, – Ургант опять выдержал паузу, глядя на своего напарника, – которая, можно сказать, является воплощением русской души. Ее пением восхищался Борис Николаевич Ельцин. Он назвал эту диву «символом возрождающейся России», а Жак Ширак, если кто помнит такого, так расчувствовался, что увидел в ней «русскую Эдит Пиаф». Если вы испугались, что это Надежда Бабкина, то я спешу вас обрадовать – речь не о ней!

– Ну так понятно, Иван, что это не Бабкина, – с кислой физиономией произнес Цекало. – Вы же сказали «девушка».

По залу прокатился хохот.

– Я обрадую вас еще больше, – под неутихающий смех добавил Цекало. – Это даже не Надежда Кадышева. Наша гостья, к счастью, их обеих втрое моложе.

– Это сибирячка с исконно русской, я бы даже сказал шире – славянской фамилией Ха-но-ва, – Ургант нарочито читал по бумажке. – Итак, встречайте: этно-фолк-рок-группа «Пелагея»! Она исполнит нам песню о том, насколько же хороши эти летние подмосковные вечера.

Зал зааплодировал. Было видно, как переводчица судорожно пытается донести до гостей тонкости искрометного русского юмора от Урганта и Цекало. На сцену вышли лохматые и бородатые мужики в посконных черных рубахах и взялись за инструменты, которые, видимо, уже были настроены. Через минуту к ним присоединилась основательница, душа и солистка группы. 25-летняя Пелагея была действительно хороша. Настоящая русская красавица – в меру дородная, в меру изящная. Она была одета в длинное черное шелковое платье с кружевами по рукавам и орнаментом на груди. В этом узоре Потемкин различил колесо Дхармы с восемью спицами, у которых концы загибались лезвиями косы так, что вся фигура напоминала коловрат. «Интересно, куда смотрят борцы с экстремизмом? – задумался Кирилл. – Хотя и в товарном знаке фирмы Columbia на куртках и штанах можно рассмотреть свастику».

– Господин Потемкин, – обратилась к нему Собчак. – Вот у девушки фамилия – Ханова. А у вас отчество – Ханович. Откуда это происходит?

– Не могу вам сказать за Пелагею, но у меня это происходит от Чингисхана, – ответил Потемкин, пытаясь выглядеть серьезным. – Я его прямой потомок. По легенде, в нашем роду должен воплотиться великий император вселенной.

Собчак прыснула со смеху. Брегоут старался быть в струе.

– Да, Кирилл, с имиджем у вас, смотрю, полный порядок! – отметил он. – Вы и впрямь специалист.

В этот момент Пелагея начала исполнять песню «Ой, да не вечер» в рок-обработке. По мере того как она пела, подключались барабанщик, гитаристы и мужик с баяном, который одновременно был клавишником. Зал был очарован мощным голосом, который проникал куда-то в подкорку. На плазменной панели мелькали пейзажи среднерусской возвышенности. Уходя в драйв, гитаристы ударили в полную мощь, окончательно превратив старинный казацкий мотив в хард-рок-перформанс.

Зал уже пел хором. Когда они закончили, пространство взорвалось аплодисментами. Пелагея взяла микрофон.

– Спасибо, люди добрые! Никита Сергеевич сказал, что завтра День Ивана Купалы. Это так. Но этот христианский праздник совпадает с днем древнего русского Купало, который является богом плодородия. По славянским легендам, в ночь на Купалу происходит соединение огня и воды и случаются разные чудеса. Принято прыгать через костер и купаться в воде. В эту ночь нельзя спать, потому что вся нечисть – ведьмы, колдуны, лешие, домовые, русалки, оборотни – обретает особую силу. А еще желаю вам найти цветок папоротника, чтобы исполнилось ваше самое заветное желание.

Музыканты взяли паузу. Кирилл на правах самоназначенного виночерпия наполнил сидящим за столом посуду:

– Ну что же, давайте за цветок папоротника! Будем видеть клады и сокровища несметные!

Они подняли бокалы и чокнулись.

– Господа, мы вас покинем ненадолго, мне надо там с девочками поболтать, – сказала Ксения.

Она прихватила Капкова и упорхнула куда-то в зал.

– Да, Борис, пойдемте, мне вас надо кое с кем познакомить. – Арсентьев тоже встал и взял своего знакомого под локоть. – Кирилл, не скучай.

Потемкин остался один. Когда человек находится в состоянии аффекта, вызванного внешними факторами – разговором или перформансом, мелкие физиологические потребности отступают на второй план. Теперь Кириллу резко захотелось сразу и поесть, и отлить. Он решил, что сначала лучше сделать второе. По всем правилам искомое заведение должно было находиться где-то в конце зала. Он двинулся в сторону кормы, без труда нашел ватерклозет и справил нужду. Отделанный «под мрамор» туалет был пустым и чистым. Тщательно вымыв руки жидким мылом, Кирилл посмотрел на себя в зеркало и поправил влажными пальцами растрепавшиеся короткие волосы. Глаза у него, однако, были красными и уставшими. «Мда, пить надо меньше». Потемкин вытер руки бумажным полотенцем и двинулся прочь.

Едва открыв дверь, он нос к носу столкнулся с Мандровой, которая выходила из аналогичного заведения напротив, предназначенного для дам.

– Кира, пупсик! Ты!

– Надо же! Привет, дорогая. А я и не знал, что ты здесь.

– Куда ж они без меня. Ты с кем тусуешься? Пойдем туда?

Из зала доносился грохот – «Пелагея» запустила очередной хит. Тут Потемкин увидел прислоненный к стене большой рекламный штендер, на котором красовалась все та же цитата из Конфуция про человека, который расширяет Путь. Он зачем-то подошел к нему и чуть отодвинул в сторону. За штендером, в глухой стене, была дверь.

– Интересно, – сказал Кирилл и дернул за ручку.

Дверь открылась, пахнуло свежим воздухом.

– Кира, ты всегда суешь свой нос туда, куда не просят? – игриво спросила Римма.

– Ага. Пойдем поглядим.

– Ты на что-то намекаешь?

У депутаны проснулся интерес к предложению. Она увидела шанс наверстать упущенное вчера и проскользнула в дверь вслед за Кириллом. Там оказалась небольшая – видимо, техническая – открытая площадка у самой кормы. Из-под нее с шумом вырывалась пена, и по грязной речной воде тянулся длинный белый шлейф – мощные винты Grand River Palace толкали вперед тяжелое судно, под завязку нагруженное российской элитой и сливками западного кинематографа. Кирилл развернулся лицом по ходу движения, прислонился к ограждению у края кормы и закурил. Римма встала рядом с ним. Их обвевал приятный июньский воздух.

– Хорошо-то как! – совсем по-бабьи выдохнула Римма и обняла Кирилла. – Вот так бы плыть и плыть…

– Только моряки не плывут, а ходят, – поправил ее Потемкин.

Слева показались стены Новодевичьего монастыря. Кирилл разглядывал его окрапленные кровью ажурные башенки.