Василий Колташов - Торжествующий разум

- Когда выставка начнет работу? - спросил Михаил.

- Уже завтра, практически все готово, - сообщил Павел. - Посетителей будет море. В прошлом году, когда мы устраивали первую подобную акцию, ее увидели более ста сорока тысяч человек. К тому же я написал несколько статей и выпустил буклет о психоаналитическом видении новой школы и как мне кажется, добавил популярности этому направлению.

Быстро пройдя в середину комнаты, они остановились, и автор предложил гостям сесть в плетенные древесно-металлические кресла. Отсюда была видна практически вся экспозиция. Комната, как заметил Виктор, имела неправильную форму и напоминала срезанный наполовину круг, радиальная сторона которого была сильно измята.

Художник принес откуда-то кофе и молча разлил его по маленьким чашечкам, подвигая их гостям одну за другой. Павел взял одну из них и принялся пить маленькими глотками. Михаил решил подождать, пока напиток немного остынет.

- Как называется это направление? - спросил он.

- Choice - выбор. Стиль абсолютной свободы, стиль, превозносящий неограниченность творчества в бесконечности мира. "Может быть все, ты тоже можешь все, нужно просто уметь это представить, а затем, поняв, сделать", - так говорит Генрих. Он также пропагандирует выбор и превращение нереального в возможное. Яркий протестный стиль.

Генрих кивнул головой и, посмотрев сперва на Павла, а затем на Михаила, сказал:

- Тут нет никаких ограничений. Превознося их отсутствие в искусстве, мы словно говорим, что в жизни в этом отвратительном мире господства денег, эксплуатации и культа вещей, нет границ. Ты способен на все, все возможно и ты, благодаря разуму, можешь это. Но нужен труд, нужно познание, без которого нельзя отвергнуть старого и создать нового.

Они снова погрузились в созерцание картин, и Михаил почувствовал, какую сильную жажду деятельности будят в нем эти полотна. Судя по выражению лица Павла, в нем происходило что-то подобное. Но кроме искусства Калугина волновали и другие вопросы. Теперь, когда он встретил старого друга, его интерес вновь обратился к родине. Что там теперь происходит? Насколько прочно удерживает свои позиции режим? Не скрыта ли за прочностью аппарата и стабилизацией экономике перспектива резких перемен? Павел думал об этом. Он не мог еще прийти к какому-либо выводу, однако ему хорошо было известно правило, что в антагонистическом классовом обществе всякая стабильность системы готовит кризис. Этот кризис, по мнению Калугина, мог дать о себе знать довольно скоро. Была ли готова к нему революционная партия? Павел точно знал, что нет.

Художник снова куда-то ушел и через минуту неправильный зал погрузился в негромкое звучание электронной музыки то медленной и мягкой, то быстрой и динамичной. Литвин взял со стола свою чашку и сделал первый глоток, напиток был превосходным.

- Нравится? - спросил Павел, обводя взглядом всю комнату и временами останавливаясь на некоторых полотнах.

- Конечно, - согласился Михаил, который, как и его друг с юности любил искусство и разбирался в нем.

Картины, вид на которые открылся отсюда, были действительно любопытны и Михаил, в чьем распоряжении появилось свободное время, принялся разглядывать их. Но первое на что обратил внимание его взгляд, был потолок. Он был выкрашен в светло-зеленый цвет, к нему крепились различной, чаще всего преувеличенной формы знакомые предметы. Это были пластиковые бутылки, стаканы, всевозможные металлические детали, консервные банки, стеклянные бутылки. Все это блестело и переливалось в искусственном свете размещенных по углам старинных прожекторов. Странно отражаясь сыплющийся свет падал на смелые полотна.

- Все это он придумал сам, - замечая внимание друга к новому ракурсу красоты, сказал Павел. - По-моему интересная свето-композиционная находка?

- Генрих просто молодчина, - похвалил художника Михаил, делая еще один маленький глоток кофе. - Настоящее новаторство стиля. Как вы познакомились?

- Это произошло давно, я тогда еще только переехал в Лондон и на одном из красных собраний встретил этого парня. В те годы еще не было такой сильной и слаженно работающей международной организации левых. Он высказал мне свои соображения о пропаганде коммунизма в искусстве, и я был потрясен. Потом мы много работали вместе, и я убедился в том, что он не только отменный теоретик, но и мастер кисти. С этого дня pop art был обречен, - улыбнулся Павел.

Собрать Центральный комитет оказалось не просто. Из девятнадцати его членов в Европе находилось всего восемь, остальные были в России. Из них пятеро были в тюрьме, остальные находились под тщательным контролем властей. Предстояло много работы, чтобы вывезти этих людей заграницу. "Прошел год, прежде чем нам удалось встретиться. Это произошло в мае в Милане. Стояла жара. Помещение на окраине города, что мы нашли, было душным, и от этой напасти не спасал даже старый кондиционер. Впрочем, от него было много шума, но мало толку и мы выключили его после первого же часа работы", - вспоминал впоследствии об этих событиях Литвин.

Солнце ярко светило в не завешанное шторами окно. Павел оглядел комнату, где, беспорядочно расположившись, сидело около десяти человек. Это было первое заседание ЦК за два года и проходило оно в старом кабинете для совещаний какой-то компании. Была суббота. Помещение предоставил итальянский профсоюз.

- История преподносит нам новый шанс, - продолжил свое выступление Литвин. - Победа, за которую мы боремся, снова близка. Многие не замечают этого, думая, что задавленная оппозиция, придушенное профсоюзное и общественное движение, загнанный в подполье протест и почти пожизненное президентство мешают нашей борьбе.

Михаил остановился и перевел дыхание. Шепот, сопутствовавший первым его словам, угас, и тишина внимания окружила его.

- Напрасно он так пафосно, - подумал Павел. - Это ведь не митинг. Не нужно слишком много красок. Необходимы факты, нужна картина ситуации.

- Несмотря на цензуру, репрессии и запрет любых протестных акций наша партия существует. Она ведет свою пропагандистскую работу, она борется даже в тех условиях, в которые поставил ее режим. Но это, в общем. Для чего, преодолевая опасности и расстояния, мы собрались сегодня здесь? В России зреет новая революция. Режим исчерпал все свои политические и экономические возможности. Традиционные ресурсы, вывоз которых поддерживал в стране капиталистический строй, практически утратили свое приоритетное значение на рынке. Цены на основные сырьевые ресурсы уже упали на 40%. В ближайшие полгода они снизятся еще на 20-30%. На внутреннем рынке России наблюдаются признаки перехода стагнации в кризис. Многие заводы, что еще несколько лет назад относительно стабильно работали теперь практически стоят. Некоторые отрасли еще работают в режиме роста, но сбыт товаров значительно усложнился. Безработица, только официально, превысила 14% взрослого населения. И это все после безоблачного роста последних лет, когда официальные аналитики прогнозировали только подъем.