Ким Робинсон - Черный воздух. Лучшие рассказы [сборник litres]

С ладонями и ступнями тоже пришлось повозиться. Руки у йети длинные, с тонкими, почти вдвое длиннее моих пальцами, да еще и волосатые. Однако рукавицы днем в Катманду выглядели бы еще подозрительнее. Я решил пока оставить эту проблему и переключился на ноги. Пожалуй, это единственная деталь анатомии снежного человека, правильно изображаемая на картинках для туристов: ноги у него действительно были огромные, волосатые, с чуть ли не прямоугольными ступнями. Большой палец – как очень толстый большой палец на руке. Я прихватил с собой самые какие только нашел полные ботинки, но и они не подошли. В конце концов я напялил на йети шерстяные носки и сандалии с вырезанной перочинным ножом дыркой для большого пальца.

Затем надел на него свою кепку с козырьком. Затылочный гребень она скрывала полностью, а под длинным козырьком почти не было видно низкого лба и массивных надбровных дуг. И наконец – зеркальные солнцезащитные очки в пол-лица.

– Блеск! – прокомментировал Фредс.

Напоследок мы добавили ожерелье из нанизанных на черный шнурок пяти кусочков коралла и трех огромных обломков необработанной бирюзы, какие носят шерпы. Чтобы все остальное не очень бросалось в глаза.

Сара и Натан тем временем перетряхивали багаж и рылись в ящиках, собирая фотопленку, блокноты и вообще все, что могло подтвердить существование йети. Сам же он, пока длилась эта процедура, стоял почти неподвижно: спокойно и внимательно наблюдая за Натаном – словно миллионер, вокруг которого крутится прислуга, – осторожно просовывал руки в рукава, запихивал ступни в сандалии, поправлял козырек кепки и так далее. Мы с Фредсом только диву давались.

– Нет, правда, он и в самом деле, как Будда.

На мой взгляд, физическое сходство в те минуты было несколько смазанным, но даже будь наш подопечный сам Гаутама, он вряд ли вел бы себя более умиротворенно и сдержанно.

Натан с Сарой наконец закончили обыск и взглянули на наше творение.

– Боже, какой кошмар, – выдохнула Сара.

Натан просто сел на кровать, уронил голову на руки и пробормотал:

– У нас ничего не выйдет. Ни за что…

– Все отлично! – воскликнул Фредс, застегивая молнию на куртке йети до подбородка. – На свете еще и не таких чудиков можно увидеть! Когда я был маленьким, мы играли в футбол с целой командой таких же вот парней. И вообще, в моем родном штате он запросто может выдвигать свою кандидатуру в сенат…

– Ладно, хватит болтать, – сказал я. – У нас мало времени. Дайте мне ножницы и щетку. Его еще нужно причесать.

Я попытался зачесать шерсть за уши, но толку от этого было мало, затем подстриг немного на затылке. И все это, думал я, ради того, чтобы пройти совсем небольшое расстояние до такси, причем по большей части полутемными коридорами.

– Ради бога, Джордж, пошли скорей! – Натан уже нервничал, потому что времени прошло немало.

Мы распихали наше барахло по рюкзакам и вытащили Будду в коридор.

Я всегда гордился своим ощущением времени. Порой я даже сам себя удивляю тем, что так часто оказываюсь в нужном месте и в нужное время. Сознательное планирование тут совершенно ни при чем, скорее это глубокое мистическое единение с жизненными циклами вселенной или еще какая-нибудь чепуха в таком же духе. Но на сей раз, очевидно, я связался с людьми, чье ощущение времени было в таком бешеном разладе со вселенной, что мое собственное просто оказалось бесполезным. По-другому я вряд ли сумею объяснить то, что произошло дальше.

Короче, идем мы по коридору «Эверест Шератон Интернэшнл» к лифту. Идем спокойно. У йети, правда, ноги оказались кривоваты – нет, чего уж там, просто кривые – и руки слишком длинные – я даже испугался, что он вдруг встанет на четвереньки, – но в целом выглядел Будда вполне нормально: самая обычная группа туристов, прибыли, мол, посмотреть Непал. Решили идти лестницей, чтобы не столкнуться с кем-нибудь в лифте. Вышли на лестничную площадку и нос к носу столкнулись с Джимми и Розалин Картерами в сопровождении пятерых агентов секретной службы.

– Ого! – тут же воскликнул Фредс. – Чтоб я сдох, если это не Джимми Картер! И Розалин!

Наверно, ничего лучше тут даже специально не придумаешь, да Фредс и не придумывал – он был полностью в своем репертуаре. Я, право, не знаю, собирались ли Картеры на организованный мной прием или направлялись еще куда, но если они действительно решили принять приглашение, то, должен признать, моя идея позвонить бывшему президенту оказалась не очень удачной. Но так или иначе мы с ними столкнулись, и они остановились на лестничной площадке. Мы тоже остановились. И, не сводя с нас пристальных взглядов, остановились агенты секретной службы.

Что делать?.. Джимми улыбнулся своей знаменитой улыбкой – ну прямо-таки обложка журнала «Тайм», один к одному. Хотя не совсем. Конечно, он немного постарел, но было что-то еще: какое-то особое выражение лица – словно у человека, перенесшего серьезную болезнь или пережившего стихийное бедствие. Как будто он прошел сквозь огонь и воду и вернулся в привычный мир, зная об этих вещах гораздо больше остальных людей. Приятное лицо, в нем читалось, что человек способен перенести многое. И чувствовалось, что он совершенно спокоен: подобные встречи явно были для него делом привычным – просто часть работы, которую он выбрал для себя девятью годами раньше.

Я же, наоборот, весь сжался, ожидая самого худшего. Когда орлиные взгляды агентов остановились на Будде, у меня, ей-богу, сердце замерло и, лишь когда я чуть шевельнулся, забилось вновь. Натан перестал дышать, едва завидев Картера, и лицо его совсем побелело. Еще немного, наверно, и ему стало бы плохо, но тут Фредс шагнул вперед и протянул Картеру руку.

– Намасте, мистер Картер! Очень рады вас видеть.

– Добрый день, очень приятно. – Снова знаменитая улыбка. – Откуда вы все?

Пришлось отвечать:

– Арканзас.

– Калифорния.

– М-м-массачусетс.

– Орегон.

Джимми улыбался и радостно кивал. Розалин тоже улыбалась и повторяла: «Здравствуйте, здравствуйте…» с каким-то знакомым выражением лица, которое мне уже доводилось видеть в годы президентства ее мужа: казалось, она была бы столь же счастлива очутиться где-нибудь еще. Мы все толклись, уступая друг другу место, чтобы пожать Джимми руку, но тут подошла очередь Будды.

– Это наш проводник… Б-бадим Бадур, – нашелся я. – Он совсем не говорит по-английски.

– Понятно, – ответил Джимми, схватил йети за руку и несколько раз тряхнул.

Именно я решил, что можно не надевать Будде рукавицы, и теперь серьезно об этом пожалел. Перед нами стоял человек, который за свою жизнь пожал, как минимум, миллион рук, может быть, десять миллионов – непревзойденный эксперт по рукопожатиям. И едва он вцепился в длинную тонкую ладонь йети, ему сразу стало понятно, что здесь что-то не так. Эта рука не походила ни на какую другую из тех миллионов, что ему доводилось пожимать раньше. К рисунку морщин вокруг его глаз прибавилось еще несколько глубоких складок, и Джимми пристально посмотрел на Будду. Я буквально почувствовал, как у меня на лбу выступил крупными каплями пот.