Ким Робинсон - Черный воздух. Лучшие рассказы [сборник litres]

«Хироу-Джеты» явно не предназначены для подобных испытаний. Местные жители в таких случаях обычно слезают с велосипедов и везут их рядом. Только западные люди, которые даже в Непале всегда торопятся, ползут вверх, упорно крутя педали. В тот день определение «западный человек, который торопится» относилось ко мне в полной мере, и я, встав в седле, продолжал работать ногами. Однако сил уже не хватало, особенно после того, как пришлось затормозить, чтобы не сбить старика, который вдруг решил остановиться посреди дороги и высморкаться на мостовую. С яростными всхлипами гудка машина Адракяна обогнала автобус и теперь быстро приближалась. Тяжело отдуваясь, я опустился на седло. Ноги буквально одеревенели, и я уже начал соображать, как бы подипломатичнее уладить сложившуюся ситуацию, когда обе мои ноги вдруг столкнули с педалей, и мы рванули вперед, едва увернувшись от велорикши.

За дело взялся Будда. Он держался руками за седло и крутил педали, сидя на багажнике. Мне доводилось видеть высоких западных туристов, которые ездили так, чтобы не задевать коленями руль, однако, сидя на багажнике, не очень-то удобно давить на педали, и уж точно никто не ездит так вверх по склону. Но Будде все это было нипочем. Силен, ничего не скажешь. Он так работал ногами, что бедный «Хироу-Джет» скрипел от напряжения, а мы взлетели на вершину холма и спустились вниз, словно пересели на мотоцикл.

Мотоцикл, надо добавить, без тормозов. С ножным тормозом Будда просто не освоился, а когда я попытался нажать ручной, колодка только завизжала, как свинья, и велосипед начал вилять. Мы неслись по Дилли-Базар, и мне оставалось лишь следить, чтобы в кого-нибудь не врезаться, – как в видеоиграх с гоночными автомобилями. Я изо всех сил дергал звонок, но все равно значительную часть пути приходилось ехать по правой полосе навстречу движению (в этой стране движение левостороннее).

Краем глаза я замечал, как пялятся на нас прохожие, но потом мы обогнали открытый автомобиль, и движение перед нами расчистилось: впереди лежал знаменитый «Перекресток дорожных инженеров». Здесь Дилли-Базар пересекается с еще одной большой улицей, и это событие ознаменовано четырьмя светофорами, на которых все двадцать четыре часа в сутки горит зеленый свет.

На этот раз место полицейского в центре перекрестка занимала корова.

– Бистарре! – закричал я. – Медленно!

Но, очевидно, словарный запас Будды ограничивался одним лишь «Намасте», и он продолжал крутить педали как ни в чем не бывало. Я рассчитал курс, сдавил ручной тормоз, согнулся над рулем и затрезвонил в звонок, но даже не успел зажмуриться, как мы уже проскочили между разгоняющимся такси и дежурной коровой, имея лишь по три дюйма с каждой стороны, и вылетели с перекрестка. Высший пилотаж!

После оставалось только лавировать. Мы пронеслись против движения на одностороннем участке Дурбар-Марг – чтобы сократить путь и напрочь запутать преследователей, – а уж пережив такое, добраться до Тамеля не составило никакого труда.

Приближаясь к своему району, мы миновали Королевский дворец. Как я уже упоминал, расположенные вокруг него деревья и днем и ночью буквально облеплены огромными летучими мышами бурого цвета, висящими на голых верхних ветвях. Так вот, когда мы проезжали мимо, они, должно быть, почувствовали запах йети или еще что, потому что они ни с того ни с сего взлетели вдруг все, повизгивая, как мой ручной тормоз, и хлопая кожистыми крыльями, словно множество миниатюрных дракул. Будда тут же сбавил скорость, чтобы поглазеть на это зрелище, и то же самое сделали все на протяжении целого квартала – даже корова задрала голову вверх, наблюдая за облаком летучих мышей, заполнивших небо.

Вот в такие минуты я особенно люблю Катманду.

В самом Тамеле мы оказались как нельзя на месте. Довольно значительное число людей на улице выглядело ничуть не лучше Будды – причем порой это сходство было настолько разительным, что у меня возникла дикая мысль, будто йети втайне, исподволь, захватывают город. Однако я отнес эту бредовую идею на счет волнения, вызванного «Перекрестком дорожных инженеров», и направил велосипед во внутренний двор отеля «Стар». Теперь нас со всех сторон окружали стены, и Будда наконец согласился оставить педали в покое. Мы слезли с велосипеда, и я, пошатываясь, повел йети в свою комнату.

Ну вот. Мы освободили плененного снежного человека. Хотя, запирая дверь в комнату, я признавался себе, что он лишь на полпути к свободе. Вернуть ему настоящую свободу, доставить в его родные места – задача куда сложнее. Я не знал точно, где он жил, и кроме того, в Катманду невозможно взять машину напрокат, а рейсовые автобусы в любом направлении идут долго и всегда переполнены. Хватит ли у Будды терпения, чтобы выдержать десять часов в переполненном автобусе? Узнав его немного ближе, я уже мог сказать, что он-то, пожалуй, выдержит. Но что будет с его маскировкой? Ведь скорее всего кто-нибудь догадается.

Опять же, прямо по пятам идут Адракян и секретная служба. Я понятия не имел, что произошло с Натаном, Сарой и Фредсом, и меня это беспокоило, особенно Натан и Сара. Больше всего мне хотелось, чтобы они скорее вернулись. Мы добрались до цели, спрятались, но теперь мне стало как-то неуютно наедине с моим гостем, и комната вдруг показалась ужасно маленькой.

Я отправился в туалет и помочился. Будда, внимательно наблюдая, последовал за мной, а когда я закончил, он нащупал нужные кнопки на комбинезоне и сделал то же самое! Поразительный ум! И еще одно – право, даже не знаю, стоит ли об этом говорить, но в свое время мне не раз доводилось слышать споры об эволюции гоминидов и приматов. Так вот специалисты утверждают, что у приматов мужские гениталии имеют маленькие размеры, и люди – мужчины – здесь в некотором смысле чемпионы. Наша взяла! И Будда – я не мог не заметить – в этом плане гораздо больше походил на людей. Доказательств становилось все больше. Йети действительно относятся к гоминидам, причем к очень умным гоминидам: его способность быстро понимать, быстро приспосабливаться к меняющимся ситуациям, умение распознавать друзей и врагов, его… – короче, все говорило о том, что он очень умен.

Впрочем, это и понятно. Иначе как бы йети могли скрываться от людей так долго? Должно быть, они из поколения в поколение передавали своим детям все хитрости и уловки: как прятать и не терять орудия труда или самодельные предметы быта, как скрывать свои жилища в труднодоступных пещерах, избегать человеческих поселений, хоронить мертвых…

Однако тут меня поразила новая мысль: если он так умен и так хорошо умеет скрываться, то почему Будда сейчас здесь, в этой комнате? Что произошло? Почему он открылся Натану и как Адракяну удалось его поймать?