Аусиньш Эгерт - Дети серого ветра [СИ]

— Я все-таки успела, — улыбнулась она, — хоть и не к началу. Здравствуйте, собратья. Здравствуй, Алиса. Князь, маркиз, приветствую вас.

Маркиза да Шайни аж повело от злости, это заметили все, включая меня. Но Вейен, как и все, вежливо поздоровался с досточтимой и даже уступил ей свою очередь пролистать мой альбом с птичками. Впрочем, долго мои рисунки в руках не пробыли: прозвонили колокола к обеду, и все отправились в трапезную. Обед прошел в чинном молчании, потом переместились в лабораторию для разбора моей работы. Начать решили с хорошего. Мою затею признали милой, изящной и крайне полезной, хотя и совершенно светской по содержанию. Димитри напомнил комиссии, что я вообще-то светский маг и даже замужняя дама. На меня посмотрели умиленно, как на какого-нибудь вундеркинда. Я вздохнула, сцепила пальцы в замок для храбрости и сказала:

— Идею я придумала в первый год замужества. Потом очень долго не могла доделать, были другие дела, а снова взялась за полгода до аварии. Доделала только в двадцать втором году, но уже не для мужа. И послание было совсем другого содержания, чем изначально планировалось под эту форму. И адресовалась я, понятно, не к нему…

Князь невольно потер ладонью грудь под ключицей слева. Магистр вопросительно вскинул бровь. Вейен да Шайни с интересом обвел глазами присутствующих и остановил взгляд на мне. Я тоже посмотрела на него в упор, да так и рассказывала ему все, что собиралась сказать им всем. А он слушал. Остальные тоже слушали — тихо-тихо, никто ни разу не попытался меня прервать.

Вопросы тоже задавал да Шайни. Сперва его заинтересовало, как именно я обошла охранную систему в Бусанах. Потом я описывала с подробностями весь пакет моих способов шмыгать через границу с грузом мимо таможни и пограничников. Потом мы перешли почему-то к моей африканской эпопее, и я рассказывала, что именно и как я делала, не имея возможности подцепиться к Источнику. Потом я по его требованию разбирала день аварии на ЛАЭС, только теперь уже в здравом уме и полном сознании. И понимая, где там мои два с половиной действия, а где то, чему я сопереживала, еще раз осознала, что шанса не было, не было, не было… Даже очнувшись, чтобы подставить ладони, я могла только встать рядом и впаяться в купол, а этого Лелик мне не простил бы даже в том своем «никогда», где они все замерли, как бабочки в янтаре. И досточтимые это поняли тоже. И не только досточтимые — все, кто был в лаборатории. Когда я замолчала в ожидании очередного вопроса, маркиз да Шайни сказал:

— Мне очень жаль, Алиса.

— Что, не сдала? — не поняла я. — Стандартных тестов не будет?

— Сдала, — тихо сказал один из досточтимых. — Иных вопросов не имею.

А за ним громче повторил магистр:

— Экзамен сдан. Приветствую сестру по Искусству, — и, встав с кресла, сделал полупоклон в мою сторону.

Я ошалело смотрела на него, не моргая, и слышала странный еле заметный звук вроде шелеста. Потом поняла: это шуршат волосы людей, склоняющих головы в приветствии. Я подумала и поклонилась в ответ.

— Вопрос о присвоении тебе дворянского достоинства будет решать судебная коллегия, — произнес Димитри.

Я тоскливо посмотрела на него:

— Пресветлый князь, а можно я сначала наш специалитет получу, а потом уже ваша судебная коллегия будет решать мой вопрос?

— Можно, — ответил он. — Не вижу препятствий. Иди отдыхай.

Алиса скрылась за дверью. Вейен да Шайни все еще смотрел ей вслед, не обращая внимания на оставшихся. Тишина длилась и длилась. Наконец, маркиз как будто очнулся и обратился к князю:

— Мне правда жаль, Димитри.

— А мне-то как жаль, Вейен, ты себе даже не представляешь, — хмыкнул князь. — Я и сам не знаю, как буду с этим всем жить, хотя за семь лет успел свыкнуться с некоторыми мыслями, а кое-что из случившегося даже смог поправить. Что уж говорить о тебе…

Маркиз еще раз оглядел собравшихся, поднялся и вышел.

Через всего-то неделю замужества Марина Лейшина имела все возможности насладиться мастерством настоящего, зрелого, богатого, влиятельного и очень опытного интригана, щелкавшего, как семечки, все построения любой из сил, участвующих в игре вокруг судьбы края. Особенно новым в ее опыте было то, что этот конкретный интриган играл на ее стороне. Новые правила Афье усваивал с такой скоростью, что пару раз Марина косилась на него с подозрением, а на восьмой день замужества за завтраком попыталась спросить, откуда такая осведомленность. Он только улыбнулся в ответ — мол, успел сориентироваться, разбираясь с делом «край против империи». И вернулся к теме референдума и его странного результата.

— Да, вы считаете, что оба раза проголосовал народ. Но у одного человека не может быть двух мнений по одному вопросу, верно, любовь моя? Мнение, конечно, может и измениться, но для этого должно произойти некое событие, способное к этим изменениям подтолкнуть. Между первым и вторым голосованием никаких событий не было, если не считать самого факта первого голосования. Следовательно, оно и есть знаковое событие. И значит, высказывались разные люди. В первый раз высказались те, кто молчит теперь, а те, кто промолчали в первый раз, сейчас решили подать голос. Второе мнение точно не в пользу края, зато оно похоже на слова, звучавшие, когда власть передавали Унрио да Шайни. Именно с согласия высказавшихся тогда случилось все, что привело к аварии на атомной станции и дало свободу работорговцам и казнокрадам. Важно понимать, моя радость, что заставляет одних молчать, а других говорить. У них разные интересы, значит и выгоды тоже должны различаться.

— Афье… — вздохнула Марина. — Я могла бы тебе рассказать про лейбористов и консерваторов или про демократов и, допустим, республиканцев. Могла бы пуститься в рассуждения о прямой, взвешенной и представительной демократии. И то, и другое могло бы занять нас на целый день, которого у нас нет. Поэтому я скажу просто. Ты видел это со своей стороны звезд, но видимо, не смог поверить. Здесь происходит то же самое, что происходит у вас между Академией и светской властью.

— Марина, этого не может быть, — строго сказал ей муж. — Академия создана, чтобы защищать смертных от произвола магов, склонившихся к старым богам и не принявшим Путь. Светская власть не спорит с представителями Академии, потому что их цель — благо каждого из живущих в земле Аль Ас Саалан.

— Да, светская власть в Саалан не спорит с представителями Академии, — согласилась Марина несколько утрировано и слегка чересчур невозмутимо. — Будь иначе, мы с тобой не встретились бы никогда.

Афье замер на миг, потом расхохотался.

— Ты можешь больно кусаться, любовь моя.

— Знаешь что? — заявила Марина вместо ответа. — Давай потратим остаток дня на достижение взаимопонимания. Только это будет довольно долгая поездка. Вернемся уже по темноте.