Аусиньш Эгерт - Дети серого ветра [СИ]

— Может быть, предлагали недостаточно? — предположил журналист.

Димитри расхохотался — открыто, искренне, совершенно без агрессии или раздражения.

— Вот так по одной фразе можно угадать родное небо, Эгерт. Сайх сказал бы — не продается, но оплачивается. Так вот. Век диктатур у вас еще не кончился, я это ощутил всей кожей… и хорошим куском репутации, да. Диктатура, Эгерт, дурна тем, что при ней чем лучше личные качества человека, тем меньше у него шансов выжить, если только он не сообразит вовремя убраться. Империя не будет претендовать на то, чтобы стать второй матерью для тех, на кого их собственная власть объявит охоту, а такое еще будет не раз. Возможно, они когда-нибудь и сумеют вернуться, но «возможно» не равно «обязательно». Мы сумеем дать им свободу творить и изучать, с благодарностью примем все, что сочтем полезным и сможем применить. Так можно получить пусть не любовь, но благодарность, а это уже немало. Кроме того, диктатура всегда конечна, Эгерт. И если она по странному стечению обстоятельств не умирает вместе со страной, страну приходится долго лечить — как человека, побывавшего в рабстве. Это тоже вложения с отложенной выгодой. Я уже не говорю про свежую кровь в старых родах магов, которая вольется через усыновления и браки. И в отличие от того, что творили вассалы да Шайни, эти люди придут к нам совершенно добровольно, поскольку в вашем мире их перспективы весьма сомнительны, и будут нам благодарны за предоставленные возможности, как у вас говорят, реализовать себя. Именно это я и сказал, когда прощался.

Эгерт, стоя на палубе фрегата и глядя на спины малых морских стражей, мелькающие за бортом, думал, что книга о Димитри нужна уже сейчас, и еще нужнее она будет лет через десять, когда его правление краем окончательно станет историей, то есть будет забыто и переврано. И что писать эту книгу будет очень трудно, потому что писать ее, как пишут обычно книги — нельзя. Так можно создать только еще одно мнение, цена которому ровно такова же, какова цена любому другому мнению: в удачный базарный день по стоимости оберточной бумаги. Книгу эту придется собирать из частных бесед, не менее частных переписок, частных же разговоров и событий, подразумевавшихся, но не названных прямо. И составлять их нужно точно в той последовательности, в которой они происходили. Только тогда, возможно, удастся сказать правду о людях, в этих разговорах участвовавших, и об их решениях, повлиявших на события и определивших их жизни.

Собирая общие поверхностные сведения о мотоклубе, участвовавшем в Сопротивлении, Эгерт удивился неоднократно. Рассчитывая на две заметки в не особенно популярных журналах и десяток записей на не самых посещаемых форумах, он обрел целый ворох обсуждений, темой которых были «Последние рыцари». О праве открыть отделение клуба просили из Европы. Причем если заявки из Франции и Ирландии были совершенно не удивительны, то благопристойные немцы и флегматичные голландцы в списке желающих смотрелись как мощное доказательство симпатии к программе и стилю жизни клуба. Может быть, даже слишком мощное для старушки-Европы. Еще в списке были какие-то боливийцы и почему-то люди из Чили. Кубинцев не было, но гарантировать, что они не появятся, например, на следующий год, Эгерт бы не взялся. Часть заявок была уже одобрена, и через неделю нанесения на карту точек, Эгерт вдруг оказался обладателем сведений о путях, которыми в край попадают санкционные товары, а из края по миру расходится то, что можно привезти только из Саалан — с Герхайма или Ддайг.

О неизбежно следующем из этого еще одном выводе думать было очень неприятно, но не думать было бы глупостью. А учитывая, что Дейвин да Айгит, Ведьмак, как его звали у «Последних рыцарей», был равноправным членом клуба, эту мысль нужно было держать в уме, даже если подтверждений не найдется. Этими же путями наверняка получалась и распространялась информация. Проверить версию можно было простейшим образом: по тому, какие заявки на чапты будут одобрены и в каком порядке. Но это было делом будущего, хоть и ближайшего, и Эгерт решил обратиться к фактам — например, оценить товарооборот. Первичные прикидки показали, что «нищие байкеры без крыши над головой» владеют предприятием размером с Etsy. Не меньше. Может, и больше, но в демонстрациях они не заинтересованы.

Второй раз напроситься в гости было проще, чем в первый, и Эгерт, дождавшись приглашения, приехал. Офисное здание на Славы — то самое, с паркингом внизу и лофтом наверху — обзавелось небольшой пристройкой с разместившимся в ней кафе. Там журналиста и попросили подождать. Но вопрос, можно ли прогуляться по территории и сфотографировать, возражений не вызвал, и Эгерт, взяв дорожный «Кэнон», отправился гулять вокруг здания. Если фотографии предстоит утверждать, — а об этом предупредили сразу, — нужно по крайней мере предоставить достаточный выбор. Из открытого окна лофта на втором этаже летели фразы, свидетельствующие о том, что тут чужих то ли совсем не боятся, то ли не принимают этих чужих в серьезный расчет.

— У вас фура подо Мгой стояла два дня, что вы там ловили все это время? Новую арендовать или даже купить религия не позволила? Какая, можно узнать? У вас простой окна стоил, как пять таких фур… пустых, конечно. Это я про пеню за просрочку доставки не упоминаю. Леший, вот что это было?

Эгерт чуть не наступил себе на шнурки. Представляя себе стоимость фуры, нетрудно было сообразить, что в оценке предприятия он ошибся едва ли не на порядок. Разговор в лофте тем временем двинулся дальше.

— Вот чего ты на этот проселок на своем Выфере поперся? Я давно говорю, что для курьеров на ярославском направлении нужно покупать хоть те же Африки-твин. Ну или Сутенеров, что ли. А так ты туда залез, трижды прилег, пластик расколол в нулинушку… Ты и так приметный, а на расколотом пластике каждый пост, считай, твой.

— А мы что, уже разожрались покупать байки под задачу целым парком?

— Дебил. Три года назад. И не «разожрались», а нашли возможности проявить уважение к родной технике.

Супер-Тенере, который неизвестный Эгерту «рыцарь» назвал «Сутенером», стоил под полтора миллиона даже в Москве. Один. Не считая таможенных расходов и пошлин. Эгерт знал об этом от своего юного приятеля, зарабатывающего в период простоев, случающихся у всякого журналиста, обзорами техники. Байк «Африка-твин», кажется, был не сильно дешевле.

— Мужики. Это все очень мило, но колхоз пора прекращать и уже наводить порядок. По дорогам гонять до семидесяти лет мы, конечно, будем, но хотелось бы делать это не из необходимости, а по желанию. Договоренности на словах с Андреем и его козой-матушкой — это сааланский стиль, и он пока работает, но оформлять слова в документы уже совсем пора. Просто для уверенности в завтрашнем дне. Дно завтра неизбежно.