Ник Перумов - Александровскiе кадеты. Том 2 [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Феде Солонову не оставалось ничего иного, как свернуться калачиком и постараться прижать ухо к холодному дереву.

…И он даже ничуть не удивился, вновь услыхал характерный картавый говорок:

– Това г ищи! Недавние бои нашего ге г оического п г олета г иата закончились частичным по г ажением. Но это не должно нас смущать, това г ищи! До г огой ценой, но г абочие поняли, куда их затягивают п г едатели из числа так называемых социалистов- г еволюционе г ов, каковые, конечно, есть злейшие в г аги т г удового на г ода!

Собрание зашумело. Стакана при себе у Феди, увы, не нашлось, многое тонуло в гуле голосов, угадывались отдельные фразы:

– Не должно смущать?! Столько народу полегло!

– Решительнее надо было!

– Зачем на кадет полезли?!

– Восстание! Вооружённое восстание!..

– Ти-хо! – вдруг резко бросил кто-то, и все на самом деле замолчали. – Товарищ Старик говорит верно. Но товарищ Старик – теоретик, а мы, товарищи, – практики.

– Это ты-то, това г ищ Лев, – п г актик?! – возмутился Старик. – Зовёшь всех на ба гг икады, а что дальше, куда, какими силами – ни звука! Думаешь, что главное – захватить дво г ец и ца г я; а это а г хиневе г но!.. Выступление было подготовлено из г ук вон плохо! Не установлена связь с а г мейскими полками!.. Не велись агитация и п г опаганда с г еди гва г дии!.. Г абочие сотни, п г ибывшие в Гатчино, действовали г аз г озненно, без единого плана!.. Дисциплина никуда не годилась!.. С г азу же начались стихийные конфискации и г еквизиции!..

– Грабежи, насилия и убийства! – вдруг прозвенел резкий и чистый Верин голос.

– Что-что? – переспросил товарищ Лев.

– Товарищ Старик не прав, – твёрдо ответила Вера. – Не «стихийные конфискации», не «реквизиции», а погромы, изнасилования и…

– И людобойство ! – добавил кто-то с явным польским акцентом. – Рабунки … то есть розбои! Подпаления !

– А кто должен был направлять рабочие дружины, товарищ Яцек? – не дал сбить себя с толку тот, кого называли Львом. – Почему мы с товарищем Бывалым дошли до самого дворца, пока ваш одерване [31] Отряд ( польск .). болтался невесть где?

– А зачем Бывалый полез к кадетам? – парировал Яцек. – Разделил ваши силы, то так ?

– Това г ищи! – решительно вступил Старик. – Так не пойдёт. Мы б г анимся, словно то г говки на одесском П г ивозе. Из случившегося надлежит извлечь у г оки. Я вот наб г осал кое-какие тезисы, послушайте, това г ищи: «Что делать? Нам не нужен ца г ь. Ца г я можно ок г ужить в его дво г це, как медведя в бе г логе. Главное – это занятие столичных а г сеналов, телег г афа и телефона, военных и жанда г мских штабов; это, бесспо г но, должно соп г овождаться как можно более ши г окой манифестацией т г удового на г ода, п г итом нам нужно как можно больше женщин…»

– Среди финских рабочих ведётся непрерывная агитация, – резко и недовольно сказал отдалённо знакомый голос. – Среди них и их жён. Как известно, розничная торговля молоком и молокопродуктами вразнос почти полностью контролируется финским трудовым элементом. Мы уже начали выпуск агитационной литературы на финском.

Молчание.

– Вы многое успели, товарищ Бывалый.

– Нельзя терять время, товарищ Лев. Мы пока ещё опережаем противника, но уже не стратегически, лишь тактически.

– Что вы имеете в виду?

– Пшепрашем, со маж на мышли ? Простите, что вы имеете в виду?

– Имею в виду, товарищ Яцек, что рождественское восстание было не столь уж безнадёжно, как нам пытается показать товарищ Старик. Меня тут упрекнули, что я-де отвлёк силы на Александровский корпус. Это, товарищи, не так. Передовые дружины уже ворвались в дворцовый парк и завязали перестрелку с царским конвоем. Полусотня Шляпникова заняла Балтийский вокзал. Александровский корпус оказался у нас в тылу, а там, простите, без малого три сотни старших кадет, очень неплохо обученных бойцов. Да ещё полсотни офицеров, преданных в большинстве своём кровавому царскому режиму. Их нельзя было оставлять за спиной. Я приказал окружить корпус, однако горячие головы, увы, бросились в атаку. – Бывалый перевёл дух, сделал паузу, но прервать его никто не дерзнул. – Сам дворец был уже в кольце. Гатчино мы взяли. Казармы на северной окраине успешно блокированы, и тамошние солдатики отнюдь не лезли на наши кордоны. Ещё бы самую малость – и победа была б за нами. Хотя это не значит, товарищ Старик, что не надо вести более широкую работу – мы её уже ведём. Наши товарищи в эмиграции тоже не сидят сложа руки. Однако…

Краем уха Фёдор услыхал, как по лестнице торопливо взбегают вверх две пары ног, подковки сапог звонко стучат по каменным ступеням. Хлопнула входная дверь, и сразу:

– Фараоны! Фараоны заходят, во двор, со всех сторон!

И этот голос тоже показался Фёдору смутно знакомым.

– Заходят, точно! – подтвердил другой, совсем мальчишеский.

– Спокойно, товарищи! – рявкнул Бывалый, перекрывая мигом поднявшийся гвалт. – Спокойно! Уходим! Йоська!..

– Чёрный ход перекрыли! – выпалил тот же голос, что первым предупредил о появлении полиции. – Я ж там и сидел!..

– Спокойно, говорю! – Бывалый отнюдь не растерялся. – На чердак, скорее! Дамы вперёд! Если что – будем отстреливаться!

Фёдор едва успел захлопнуть крышку и отпрыгнуть, затаившись в темноте под самой кромкой крыши, в пыли за кирпичным дымоходом. Сердце колотилось где-то у самого горла.

Хлопок упавшего люка. Возня, шорох, кряхтенье.

– Сюда! Сюда, мадемуазель! Тутай! Поспех ! [32] Сюда! Скорее! (польск.)

– Яцек, там окно – на соседнюю крышу!.. – командовал внизу Бывалый. – Старик! Лев!..

Однако жандармы, видать, оказались далеко не столь глупы, как это казалось собравшимся. Темноту чердака пронзил луч электрического фонаря, кто-то рыкнул:

– Стоять!..

И тотчас грянул выстрел. Выстрел, а затем тяжёлое падение тела, соскользнувшего вниз по крутым ступеням.

– Двери заложить! Все наверх!.. Йоська, ты…

– Готов! – откликнулся задорный голос.

– Чердачную дверь задраить!

Федя замер ни жив ни мёртв. Из его укрытия он только и смог различить быструю тень, ловко скользнувшую к чердачному входу. Жандармы, понеся потерю, поняли, что просто так наверх соваться смысла нет.

– Тута они, вашбродь! Через крыши тикают!..

– Готово. – Тонкая тень метнулась обратно. В руке маслянисто сверкнул револьвер.

По всему подъезду раздавались гулкие удары – полиция, похоже, разом ломала и парадную, и чёрную двери. Чем-то тяжёлым били и в чердачную, но тут и один-единственный стрелок продержится довольно долго.