Ник Перумов - Александровскiе кадеты. Том 2 [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– А… а ты откуда про то узнала?

– Откуда надо, – отрезала Вера. – От тех… людей, которых сегодня арестовали. И вообще… я там была по заданию!

– Какому заданию?

– Побожись, что никому не скажешь!

– Клянусь! Могила! – Федя трясущимися руками полез за пазуху, достал нательный крестик.

– Я там была по заданию полиции, – шёпотом отчеканила сестра.

– Чего-о?! – Фёдор так и сел.

– По заданию полиции. – Вера наслаждалась эффектом. – Для борьбы с крамолой.

– Врёшь! А жетон у тебя есть?

– Какой жетон?

– Ну, полицейский!

– С ума спятил, Солонов-младший! Кто же на такие дела с полицейскими жетонами ходит?! Ты ещё скажи – почему фуражку не надела!

– Всё равно не верю, – упрямо сказал Фёдор. – Чем докажешь?

– А чем тут доказать можно? – парировала сестра.

Тут пришлось задуматься. А и впрямь, чем? Что там в полиции принято? Расписку, наверное, писать? С печатью?

– Глупый ты, – снисходительно заявила на это Вера. Она явно приходила в себя. – Никто в полиции про меня не знает, кроме одного лишь человека, из Охранного отделения. И имени моего там нет, псевдоним только, потому что у смутьянов там свои агенты тоже есть. Вот потому-то меня и арестовали бы, потому что это обычные жандармы, а того, кому я сообщаю сведения, здесь не было…

С точки зрения Фёдора, это было не лучшим объяснением.

– Тогда расскажи, как это всё началось?

В конце концов, он ведь тоже знал кое-что.

– Ничего особенно таинственного, – Вера пожала плечами. – Кузен Корабельниковых, Валериан… он стал за мной ухаживать… – Она покраснела.

Это не было секретом, но Федя подумал, что ему стоит удивиться.

– Мал ты ещё для таких вещей!.. Но… в общем, дело было так – он стал мне рассказывать о несправедливостях, о тяготах народной жизни, как плохо живётся крестьянину, рабочему, ремесленнику… Я слушала, поддакивала, он становился всё откровеннее. А потом предложил «встретиться с героическими людьми, что хотят изменить мир».

– И ты пошла? Не думала про нас, про папу, про маму?

– Пошла! – вспыхнула Вера. – Потому что… потому что уже знала, что это смутьяны и мятежники!

Фёдору Солонову было всего лишь двенадцать с половиной лет, и опыта в сердечных делах он не имел никакого (ну, если не считать смущения и растерянности, испытываемых в обществе одной юной, но донельзя отчаянной гимназистки-тальминки), и сейчас это не слишком укладывалось в его сознании.

– Сразу? Сразу знала? И никому не сказала?

– Не сказала! – огрызнулась сестра. – Но… потом Валериан стал говорить о терроре… о том, что это неправильный путь, а надо готовить восстание… и тут я испугалась. И… пошла в Охранное отделение. И… рассказала там всё.

– И никого не арестовали?

Вера помотала головой.

– Нет. Сказали, что надо следить… надо внедриться… надо сообщать обо всех их действиях…

Обо всех их действиях – хм, а как же с тем мятежом? Вера не сообщила?.. Или – она и не собиралась ничего сообщать?

Но вслух об этом он, разумеется, не сказал.

– И ты, значит, внедрилась? И тебе поверили?

– А почему же мне не поверить? – гордо объявила сестра. – Я умею играть! У меня все главные роли в гимназических постановках!.. В общем, притворилась. Это нетрудно, честное слово. Сыграть в «Федре» [34] «Федра», трагедия французского драматурга Жана Расина (1677). куда сложнее было.

– И, значит, сегодня ты поехала на сходку?

– Да. Обсуждали всякие важные вещи…

– А почему же явилась полиция?

– Не знаю. Может, кто-то их выдал. Может, жандармы как-то сами узнали. В Охранном отделении полный хаос, кто за кем следит…

– А если б тебя арестовали по-всамделишному?

– Говорю тебе, ничего бы не случилось! – отрезала сестра. – Разобрались бы.

Фёдор неуютно поёжился.

– Ты что же, хочешь сказать, что спасать тебя вовсе и не надо было? Что я зря там старался?

– Н-ну-у, – замялась сестрица, – н-не совсем. Потому что просто так бы не выпустили, оставили б в тюрьме, а потом суд…

– Ага, и что бы всё это время думали мама с папой?

Вера опустила голову.

– Ну да, – шепнула. – Мама с папой. Поэтому – нет, братец, хорошо, что ты меня спас.

– То-то же. – Федя очень надеялся, что прозвучало это солидно, по-взрослому. – И что же теперь?

– Ничего, – пожала плечами сестра. – Я сообщу… куда следует обо всём, что случилось. И тем, и этим.

Федя припомнил, что в книжках «двойным агентам» всегда приходилось нелегко в таких ситуациях, оправдываться и перед теми, за кем они следили, и перед теми, по чьему поручению это делалось.

– А тебя не заподозрят? Не спросят, как ты спаслась?

– Спросят, обязательно. И я скажу, что бежала через чердачное окно. Остальные бы там не пролезли. Это легко проверить, кстати.

– И тебе не страшно?

– Ни чу… – начала было Вера, но потом вдруг вздохнула, скукожилась, плечи её поникли. – Ужасно страшно, – призналась она вполголоса.

– И будешь это делать?

Молчание.

– Не знаю, Федь, – наконец выдохнула она. – Но что-то делать ведь надо! Прошлый раз, когда мятежники весь город заняли, мы едва-едва сбежать успели – в казармы. И только потому лишь, что Фоминична нас всех вытолкала, а то мама только стенала да за голову хваталась.

Фёдор очень хотел поверить. Поверить до глубины собственного сердца, поверить, что старшая сестра и в самом деле пошла на жуткое и опасное дело, встав против смутьянов, тех, что в другом времени убьют и государя, и его детей, и вообще устроят такое, что…

Хотел поверить – и не мог. Что-то мешало. Может, воспоминание о том, как Вера говорила с этим кузеном Валерианом?..

Чего-то сестра не договаривала. О чём-то по-прежнему умалчивала, и кадет самой младшей роты не мог конечно же в этом разобраться. Всё, что мог, – это понять, что что-то здесь не так.

– Ты должна будешь мне рассказывать. Обо всём. Должен же кто-то тебе помогать? Ну, как сегодня?

– Вот уж нет! – Вера вдруг сверкнула глазами, на миг сделавшись прежней. – И думать не смей! Если ещё и ты из-за меня в беду попадёшь… нет, никогда!

«Надо рассказать Илье Андреевичу, – подумал Фёдор. – Даже если он… из этих , он-то явно не как тот Никаноров… Надо рассказать. Он поможет».

Стало легче. Как и всегда, когда есть кто-то, на кого можно переложить тяжесть решения, пусть и частично.

Тяжело дыша и окутываясь паром, состав уже останавливался возле ярко освещённого вокзала. Множеством огней сверкал Царский павильон; светились недавно установленные фонари подле монорельсовой дороги, поблёскивали только что отремонтированные штанги и дуги.

Нарядно, празднично. В конце концов, всё ещё длились весёлые Святки; но на платформах появились обложенные мешками с песком бункеры; но от края до края шагают теперь до зубов вооружённые патрули, дюжие жандармы и гвардейская пехота вперемешку.