Игорь Полукеев - Дервиш

— Скоро появится человек, который твою жизнь изменит…

— Так он, вроде, здесь, со мной! — Вика подняла глаза на Агафью, но, встретив её взгляд, помрачнела.

— Другой будет человек, не муж, не жених, говорю же тебе!

Агафья помолчала, потом негромко задумчиво произнесла:

— А замужем ты никогда и не будешь… Вот, по судьбе тебе так написано.

— Почему?! — Вика в отчаянье выдернула руку, с ужасом и тревогой глядя на Агафью. — Что случится?!

— Плохого не случится, девонька! Что ты так встрепенулася? Дела будут важные, ими займёшься! А тревогу гони, не твоя она. Крутят тебя, с пути сбить стараются! О хорошем думай, жизни радуйся!

Вика испытующе смотрела на Агафью, но та отвечала ей спокойным, доброжелательным взглядом. Успокоившись, Вика спросила:

— А что нас в будущем ждёт?

Агафья долго молчала, тихо покачиваясь, потом медленно открыла глаза и сказала:

— Море видела. Огромное, берегов не видать. А вода чистая да прозрачная, аж светится до самого дна! Змея чёрная по нему плыла. А потом море вдруг почернело, а змея белою стала!

— К плохому или к хорошему? — Спросила Вика.

— Не знаю, девонька, — Отвела глаза Агафья. — Не знаю… Скрыто всё, ведь будущее это. Как бог его разумеет, таким его и сотворит, таким оно и будет! А кому будет оно хорошее, кому плохое — это уж как он распорядится!

В двери постучали. Агафья буркнула себе под нос: «Пришёл?». И громко крикнула:

— Открывай, чего оробел-то?

Дверь тихо отворилась и на пороге появился вчерашний небритый, только теперь он был чисто выбрит и в новой футболке. Вика побледнела. Осторожно заглянув в дверь, Михаил Спиридонов вежливо поздоровался и напомнил:

— Агафья Тихоновна, вы сказали сегодня за мазью прийти.

— Заходи, сейчас дам. Как там Иван? Лёнька как, на голову жалуется?

— Да хорошо всё, вроде обошлось. Голова не болит. — Мишка отвёл глаза.

— Окаянных небо любит! — Покачала головой Агафья. — В церковь сходите!

— Что там делать-то? — Лицо Спиридонова задёргалось.

— Может, от бога слово какое услышите! Может, жизнь изменится!

— Да поздно, бабушка Агафья, жизнь-то менять! — Махнул рукой Спиридонов.

— Никогда ничего не поздно! Оптину пустынь разбойник построил! Засовестился под старость лет и жизнь свою изменил. Что ж постыдного в том, чтоб светлою душою быть?

Спиридонов со скучающим видом изучал стены и потолок. Агафья подала ему баночку и бутылку:

— В банке мазь. Рёбра я ему вправила, пусть мажет два раза в день — болеть не будет и синяк разойдётся. А Лёнька пусть отсюда пьёт понемногу, пока всё не выпьет. Да чтоб никакой водки! Понял?

— Понял! Что тут непонятного?

— А ты всё ж поговори с ней, с совестью-то! Много чего услышишь! Да только не злись — правду лишь она говорить умеет, ничего кроме!

— Спасибо, Агафья Тихоновна! До свидания! — Спиридонов, радостный от того, что всё, наконец, закончилось, пулей вылетел в двери!

Во дворе он встретился с Глебом и Славиком, которые, увидев вчерашнего врага, насторожились. Мишка молча обошёл их стороной и, выйдя в калитку, закрыл её за собой.

— А ведь вчера убить нас мог! — Заметил Трутнёв.

— И не говори! Мир полон тайн и неизвестности! — Ответил Глеб.

Искатели вошли в дом:

— Мир дому! Агафья Тихоновна, добрый вам день!

— И вам добра, ребятки! Заходите, мы тут чай пьём!

Вика обняла Глеба и поцеловала.

— Потом расскажу! — Шепнула она.

— Садитесь за стол, я вам чай налью! — Улыбалась Агафья.

— Мы, Агафья Тихоновна, сегодня ворота перевесили, а то по земле скребут. — Сообщил Славик. — Завтра ещё рамы оконные поправим, да дверь в сенях просела.

— Вот и славно! Пустых трудов не бывает. Хоть в доме и не живёт никто, а всегда хозяин в нём есть.

— У нас, Агафья Тихоновна, неприятность случилась. — Продолжал Трутнёв. — У Лёшки голова болела всю ночь, и сегодня он лежит. Вы поможете?

— Вот, лекарство ему я с вечера приготовила. — Агафья взяла в шкафчике такую же бутылку, какую давала Мишке, и протянула Трутнёву. — Пусть пьёт отсюда помаленьку, пока она пустой не станет. Как всю бутылку выпьет, так и недуг пройдёт.

Пока искатели благодарили Агафью за помощь, она встала и достала из шкафчика ещё одну чашку и блюдце, украшенные цветами и гирляндами. В дверь негромко постучали.

— Николай, открывай! Мы все здесь! — Громко сказала Агафья.

На пороге появился молодой светловолосый парень в чёрной полицейской форме, с папкой под мышкой. Он скромно улыбнулся и приложил руку к кепке, отдавая честь.

— Капитан полиции Семыкин. Я по поводу вчерашних событий.

— По поводу драки? — Спросила Агафья, ставя чашку на блюдце. — Проходи, Коля, я тебе чай налила.

— Спасибо, Агафья Тихоновна! Я с удовольствием!

Участковый положил на лавочку папку, пристроил поверх неё форменную кепку и сел за стол. Искатели тревожно переглядывались, лишь Агафья улыбалась:

— Ну, как ты? Что так редко стал заглядывать?

— Да некогда всё, Агафья Тихоновна! — Смутился участковый. — Служба!

— Да знаю! Бумажками тебя завалили!

— Именно, бумажками! — Засмеялся Семыкин.

— Вот, Коленька, знакомься! Это ко мне гости из столицы приехали! Это — Вика, это — Глеб и Славик. Они люди хорошие, добрые!

Участковый кивнул Вике и протянул руку обеим парням, представляясь:

— Николай Семыкин! Участковый. Ну, раз вы знакомые Агафьи Тихоновны, здесь можно называть меня просто Николай. Но только здесь, не при посторонних, сами понимаете.

— Да конечно понимаем! — Кивнул Трутнёв.

— А вы что в наших краях делаете?

— Ищем места силы, курганы, захоронения, городища. Сейчас вот ждём своего коллегу, будем точку перехода искать.

— Какого перехода?

— В другие, параллельные миры. Есть такая теория.

— Понятно! Интересные вы ребята. Но можно, я вам пару вопросов задам, мне ж ещё протокол писать!

— Николай, а можно без протоколов? — спросил Глеб

— Почему? Вы не хотите заявление писать? — Вопросительно взглянул Семыкин.

— Не хотим! — Подтвердил Глеб.

— Ну, это ваше право. — Участковый заметно расслабился. — Хотя, конечно, может быть и зря. Они тут всех запугали, все их боятся, никто связываться не хочет. И постоянно никто ничего не видел, не слышал. Ты, говорят, уедешь, а нам здесь жить! Вот только Агафьи Тихоновны и побаиваются!

— Бог их накажет, Коленька. Это предупреждение им было. — Заверила Семыкина Агафья. — Если не перестанут, горе им будет… А вообще-то, люди они несчастные, дети ведь всегда за родителей отвечают.

Все замолчали, внимательно слушая Агафью.

— Дед их в северных лагерях конвоиром служил, заключённых охранял. — Продолжала она. — Вот, всё зло своё детям да внукам и передал… Потому они и беснуются, что черти их тормошат!