Игорь Полукеев - Дервиш

— Вика! — Снова крикнул Глеб, слушая своё эхо.

— Глеб! Это ты!? — Рядом раздался растерянный голос Вики.

Глеб увидел её квартиру. Вика стояла рядом с окном и говорила с мамой, её сестра Катюшка сидела в кресле и смотрела на них.

— Мама! — Вика взволнованно смотрела на лицо матери.

— Викуль, ну что же это такое? — Укоризненно говорила ей мама, подходя к окну. — Ты подоконники совсем не вытираешь, что ли?

— Мама, я не успела! — Вика задыхалась от волнения. — Мы же с Глебом сейчас далеко! Очень далеко, мама!

— Викулечка! — Повторяла та, держа в руке тряпку и двигая горшки на подоконнике. — Надо же следить за чистотой! Совсем забросила дом со своими экспедициями! Ну, посмотри, что у тебя здесь творится! У тебя цветы скоро между горшков начнут расти!

— Мамочка! Я сейчас всё вытру!! — Вика опять исчезла.

Глеб открыл глаза и быстро сел, борясь с головокружением. На соседних плитах лежали Слава и Вика. Услышав рядом какой-то шум, он опустил глаза: каменный шар скатился с плиты, но не упал на пол, а прилип к ней сбоку. «Наверно, примагнитился!» — почему-то подумал Глеб. Зал и обстановка — всё перед ним медленно уплывало вдаль. Аланта быстро подошёл и позвал своих помощников. Глеба вынесли в соседнюю комнату, уложили на кровать и, напоив из узкогорлого кувшина, надели на голову обруч. Головокружение понемногу уходило. Спустя несколько минут Глеб услышал шум шагов. Он открыл глаза и повернул голову — в комнату вносили Вику. Покачиваясь, Глеб встал и подошёл к ней. Вика тяжело дышала и тряслась от судорожных рыданий. Аланта напоил её чем-то, и вскоре Вика успокоилась. Глеб присел на стул рядом с её кроватью

— Всё будет хорошо! — Аланта положил руку на его плечо. — Она крепкая! Скоро вы не будете так тяжело переживать свои путешествия. Вы станете сильнее, тело привыкнет. Иди, Вика будет много отдыхать. Потом придёт домой.

Глеб тяжело поднялся по ступеням лестницы на крышу Зала Мудрости и спустился на улицу. Отвечая на приветствия жителей и стражников, он вышел через ворота и дошёл по пляжу до морской кромки. Здесь он скинул доспехи и, оставшись в одной набедренной повязке, с наслаждением нырнул в воду. Глубокая тоска, терзающая сердце, спавшая долгие-долгие годы в глубинах души, вырвалась наружу, и вонзила в сердце свои острые лезвия. Глеб вспомнил, как он упорно сдерживал свои рыдания, стоя рядом с обнимающей его матерью, глядя на белое лицо отца, на его закрытые глаза, которые привык видеть смеющимися. Он не помнил, от кого услышал эти слова — «сердечный приступ». Плачущая мама. Соседи. Родственники, многих из которых он видел впервые. Он никому не хотел показывать свою слабость, и своё горе. Но то что они отобрали у него возможность тогда быть наедине с ним, самым верным другом и товарищем… «Волю — в кулак!». Тогда маленький Глеб не плакал. Тогда он окаменел. Маленький Глеб заплакал только сейчас. Его тело сотрясали рыдания. «Где же всё это пряталось все эти годы? В каких закоулках?» — думал Глеб, едва переводя дух. Ему хотелось нырнуть поглубже и спрятаться от всех там, на глубине, на дне моря! Там, где тишина и покой! Вечный покой. Глеб опустил руки и повис в воде. «Перестать бы дышать! И пошли они все!» — мысли беспорядочно роились в голове, пока перед ним не появилось лицо отца в том огромном зале со стеклянными стенами:

— Главное — помни, что ты есть. Ты — есть!

Глеб вынырнул и вдохнул полной грудью. «Волю — в кулак!». Отдышавшись и успокоившись, он, яростно разрывая волны руками, поплыл к берегу. Одевшись, сел на песок и долго сидел, опустив голову и приходя в себя. «Но ведь я же видел его живым, я говорил с ним! — Думал он. — О чём же я теперь так переживаю? Значит так нужно? Так должно быть? Это всё штучки машины? Ладно! Я — есть!». Теперь он остро чувствовал, какая пропасть разделяет его, прежнего, с тем, кем он становился сейчас. Глеб встал и пошёл к видневшимся вдали воротам деревни. Над морем поднималось тёмное солнце. Глеб уже привык к таким странным восходам, когда солнце, ещё только начиная пробиваться лучами сквозь малахит неба, кажется вначале таким тёмным, но потом, набрав силу, согревает мир светло-жёлтыми лучами с изумрудным оттенком. С другой стороны, вдалеке, над крышами деревни возвышались величественные горы, чьи снежные вершины весь день сияли, а вечером принимали в свои объятия уставшее за день светило. Глеб внимательно разглядывал всё вокруг: и встающее над горизонтом солнце, и далёкие снежные горы, и пальмы на берегу, за которыми виднелась каменная коса с беседками, и изумрудное море, плещущее на берег серебристой пеной. Он словно спешил напиться от природы силой, до капли потерянной сегодняшней ночью. С моря дул прохладный ветер, вокруг, сквозь плеск прибоя, разносились крики чаек. Вика! «Позаботься о Вике! Ей очень нужна твоя помощь.» — Глеб снова услышал слова отца.

От Зала Мудрости навстречу Глебу бежал Тала:

— Глеб! Тот, кто Аланта, зовёт тебя! Вика нужно помочь!

Глеб бросился вперёд. Ноги сами несли его. В коридоре навстречу выскочил Слава. Обычно спокойный и уравновешенный, Трутнёв явно был не в себе. По его лицу в красных пятнах Глеб понял, что Слава был «на взводе».

— У Вики срыв! Она собралась домой! — Кричал Слава.

Глеб ворвался в комнату. Вика, бледная, с синяками под глазами, лежала на кровати. Рядом с ней сидел Дервиш и говорил с ней:

— Пойми, Вика, ты уже не сможешь без всего этого жить. Даже если ты сейчас уйдёшь, ты обязательно вернёшься, но с огромной раной. Просто в нашей жизни ничего не бывает!

Вика увидела приближающегося к ним Глеба и у неё хлынули слёзы:

— Глеб! У меня нет больше сил! Я ничего не могу, у меня ничего не получается!

— Вика! Что случилось? — Глеб прижал рыдающую Вику к груди и гладил её по голове. — Успокойся, родная моя! Успокойся, пожалуйста! Я люблю тебя!

— Я устала, Глеб! Я больше не могу так! — Тело Вики сотрясалось от судорожных рыданий. — Разве ты не видишь, что этот мир нам чужой? Мы здесь чужие! Ты понимаешь, что больше никогда уже не будет прежней жизни? Мы никогда уже не вернёмся туда?!

Глеб понял, о чём она говорила. «Мы никогда не вернёмся к самим себе, мы никогда уже не станем прежними». Он вдруг вспомнил подъезд своего дома, вспомнил, как хлопает железная дверь, как гулко разносятся звуки по этажам, детский смех, голоса соседей, музыка из приоткрытых дверей квартир. Где это всё? Это теперь так далеко, в другой жизни… «В другой жизни! Да! Но хочу ли я вернуться в эту жизнь? Хочу ли я вновь стать прежним?». Теперь Глеб точно знал, чего он хочет!

— Глеб, я устала! Оставьте меня в покое! Мне не нужно ничего! Не нужны эти ваши тайны, секреты! Катитесь вы все вместе с вашими знаниями! — Вика выпрямилась и отстранилась от Глеба, вытирая слёзы. — Я хочу домой! К маме, к Катюшке! Я хочу просто жить! Спокойной, обычной жизнью! Нормальной, понимаешь? Хочу замуж! Хочу детей, хочу семью иметь, как все нормальные люди! Понимаешь?!