Роберт Хайнлайн - Уолдо, Неприятная профессия Джонатана Хога и другие истории

«Все пятеро, — мрачно подумал он. — Одни тяжеловесы, средний вес отсутствует. Ох и полетят головушки с плеч! Начиная с моей».

— Ну что ж, все в сборе, — почти воинственно начал он. — У кого карты? Потянем, кому сдавать?

Харкнесса, похоже, слегка покоробила эта неуместная реплика; Рэмбо, судя по всему, был слишком погружен в какие-то личные скорби, чтобы обращать внимание на шпильки в дурном вкусе. А Глисон просто проигнорировал сказанное.

— Джеймс, мы тут бьемся, соображаем, как нам выкарабкаться. Вас я пригласил в слабой надежде, что вы еще не уехали. Выскажитесь.

— Притормозил, просто чтобы поглядеть, нет ли для меня личной почты, — проворчал Стивенс. — А то уже болтался бы в Майами на пляже, превращал бы солнышко в витамин D.

— Знаю, — ответил Глисон. — Отпуск вы заработали честно. Но увы, Джимми. Ситуация не улучшается, а делается только хуже. Идеи есть?

— А что говорит доктор Рэмбо?

Рэмбо моментом вскинулся.

— Рецепторы де-Кальба абсолютно надежны, — заявил он.

— Однако летят один за другим.

— Они тут ни при чем. Значит, вы с ними обращаетесь не так, как положено.

И Рэмбо опять погрузился в свои внутренние переживания.

Стивенс повернулся к Глисону и развел руками:

— Насколько я в курсе, доктор Рэмбо прав. Возможно, и впрямь сплоховал мой отдел, но я не в состоянии обнаружить причину. Готов подать заявление об отставке.

— Не нужна мне ваша отставка, — милостиво сказал Глисон. — Мне нужен выход из положения. На нас лежит ответственность перед обществом.

— И перед акционерами, — вставил Харкнесс.

— Будем чисты перед обществом — акционеры нас не потревожат, — мудро рассудил Глисон. — Так что скажете, Джимми? Есть предложения?

Стивенс закусил губу.

— Есть, единственное, — объявил он, — и оно мне не нравится. После этого мне одна дорога — в распространители дамских журналов.

— Даже так? И что за предложение?

— Мы должны посоветоваться с Уолдо.

И куда только девалась апатия доктора Рэмбо!

— Что? К этому шарлатану? Это же научный вопрос! На-уч-ный!

Заныл и Харкнесс:

— До-о-октор Стивенс! И впрямь, знаете ли…

Глисон жестом потребовал тишины.

— Предложение доктора Стивенса логично. Но боюсь, Джимми, что вы с ним несколько подзапоздали. Я говорил с Уолдо на прошлой неделе.

Насколько удивился Харкнесс, настолько набычился Стивенс.

— И даже не дали мне знать?

— Прости, Джимми. Я просто разведал обстановку. Но без толку. Условия, которые он выставляет, для нас равнозначны конфискации.

— Все еще дуется на нас из-за патентов Хатауэя?

— Все еще злобу тешит.

— Вам следовало поручить это мне, — вставил Харкнесс. — Он не имеет права так с нами поступать. Речь идет об интересах общества. Если понадобится, заплатим аванс, а вопрос о гонораре передадим в третейский суд. Пусть вынесет беспристрастное решение. Детали я улажу.

— Не дай бог, — сухо сказал Глисон. — По-вашему, судебным решением можно заставить курицу снести яйцо?

Харкнесс всем своим видом изобразил возмущение, но промолчал.

А Стивенс продолжил:

— Предположительно, есть зацепка, как подступиться к этому типу, иначе я не вылез бы с этим предложением. Я знаком с одним его другом…

— С другом Уолдо ?! Разве у него могут быть друзья?

— Ну не друг, а что-то вроде родственника. Его детский врач. С его помощью можно бы попытаться договориться с Уолдо по-хорошему.

Доктор Рэмбо вскочил.

— Это переходит всяческие границы, — заявил он. — Так что вынужден просить прощения, но…

Не дожидаясь ответа, он выскочил из комнаты, почти протаранив собой дверь.

Глисон проводил его тревожным взглядом:

— Джимми, чего это он так разошелся? Можно подумать, Уолдо — его личный враг.

— Что-то в этом роде. Но дело не только в Уолдо. Вся его вселенная сейчас рушится. Последние два десятка лет, после того как Прайор пересмотрел общую теорию поля и расправился с принципом неопределенности Гейзенберга, физики держат свою физику за точную науку. Нам, то есть вам и мне, аварии с энергоподачей на транспорте — докука солидная, а для доктора Рэмбо это еще и покушение на его богов. Так что приглядывайте за ним.

— В каком смысле?

— В том, что может натворить черт-те чего. Когда у человека рушится мировоззрение, это дело сверхсерьезное.

— Н-да-а-а. А вы сами? Вас тоже и так же допекло?

— Не совсем. Я инженер, то есть, с точки зрения Рэмбо, высокооплачиваемый лудильщик. Разные личные установки. Я просто в некоторой растерянности.

Ожил аудиокоммуникатор на столе у Глисона:

— Главный инженер Стивенс, ответьте. Главный инженер Стивенс, ответьте.

Глисон нажал кнопку:

— Здесь. Говорите.

— Поступила шифровка нашим кодом. Даю перевод: «Потерпел аварию в четырех милях к северу от Цинциннати. Добираться ли дальше в Небраску или приволочь вы-знаете-что из собственной таратайки?» Конец сообщения. Подписано: «Мак».

— Передайте, чтобы возвращался. Но на своих двоих! — свирепо рявкнул Стивенс.

— Вас понял, сэр.

Аппарат отключился.

— Это от вашего зама? — спросил Глисон.

— Да. Пожалуй, это была последняя капля, шеф. Мне ждать и ковыряться с этой аварией или все же попытать счастья насчет Уолдо?

— Попытайте счастья.

— Хорошо. Если не дождетесь вестей, просто вышлите выходное пособие в гостиницу «Долина пальм» в Майами. Я буду четвертый нищий справа.

Глисон позволил себе горестную усмешку:

— Если уж и вы не справитесь, я буду пятый. Удачи.

— До скорого.

Стивенс удалился, и только тут впервые раскрыл рот главный инженер по городским поставкам Страйбел:

— Если пойдут аварии по городским энергоприемникам, ты ведь знаешь, где я окажусь?

— Где? Шестым нищим справа?

— Вряд ли. Я буду висельник номер один. Меня просто линчуют.

— Но энергоподача в города от аварий застрахована . У вас там полно предохранителей и параллельных линий.

— Примерно так же застрахованы и декальбы. Ни больше ни меньше. А представьте себе седьмой подземный этаж Питтсбурга, когда там вырубится освещение. Впрочем, лучше не представляйте.

Доктор Граймс протиснулся сквозь верхний люк своего подземного дома, глянул на оповеститель и убедился, что в его отсутствие в дом забрался гость. Кто-то из очень хороших знакомых, поскольку знает код замка, отметил доктор с некоторым оживлением, загромыхал вниз по лестнице, стараясь легче ступать на больную ногу, и вошел к себе в приемную.

— Док, привет!

Когда дверь распахнулась, Джеймс Стивенс встал с кресла и двинулся навстречу хозяину.

— Здоров, Джеймс. Налей себе чего-нибудь. Ах, уже налил? Ну тогда налей мне.

— Есть такое дело.

Пока гость справлялся с поручением, Граймс избавился от своего допотопного пальто до пят и швырнул его в сторону вешалки. Пальто тяжко бухнулось на пол, куда более тяжко, чем можно было ожидать по внешнему виду, несмотря на солидные размеры. И глухо лязгнуло.