Яна Завацкая - Резиновая крепость

На следующий день мать была дома, только что проснулась после ночной смены.

Мартин пил с ней кофе на кухне и выслушивал про очередной медицинский кошмар — мать одна, пятьдесят пациентов, остановка сердца, врач один на три корпуса и занят спасением новорожденного, ей удалось откачать больного…

— Ты знаешь, — как бы вскользь сказала мать, наливая себе молоко, — я еще вчера разговаривала с папиной ответственной медсестрой. Папу предлагают оставить в доме инвалидов.

Мартин вздрогнул. Он уже много лет почти не общался с отцом — тот не знал, о чем разговаривать с сыном, да и вообще странный был. Но…

— Я думаю, так будет лучше для нас всех, — развивала мама свою мысль, — я могу за него платить, там терпимые суммы, еще ведь страховка. Будет обходиться дешевле, чем так…

«Она об папе как об автомашине». Мартин сморгнул.

— И он же все равно уже не сможет…

«Нормально жить. Ну да».

— Ты не против, Март?

— Тебе решать, — сказал он хрипло, — ты ведь деньги зарабатываешь.

— У нас нет другого выхода, — мягко произнесла мать, — ты в этом году заканчиваешь… тебе надо поступать. Кстати, ты на работу не опаздываешь уже?

Вместо работы Мартин поехал в Порт Джексон, погулять по Набережной. Увольнение он отправил по мейлу.

Бесцельно бродил, глядя в море. Можно позвонить Мэтту, но у того сейчас волонтерство, то есть работа, да и когда они в последний раз просто болтались в реале? Когда им по десять, наверное, было, и матери запрещали целый день сидеть в сети.

Кругом, как водится, паслись парочки, и это еще усугубляло тоску. Мартин исподтишка разглядывал встречных — вон двое чернокожих подростков целуются на парапете, точно еще под возраст согласия оба не попадают, а вон пошел какой-то рыжий здоровенный бугай с девицей почти таких же габаритов, но в черной кожаной мини-юбчонке. Вот пожилая парочка, идут, взявшись за руки. А вон двое геев, одеты нормально, но обнялись вполне откровенно. Мимо прошла, гогоча, целая компания парней. Мартин вскочил на парапет и уставился в морскую синюю даль. На море вспухали белые барашки, плавать сегодня не очень-то. Раньше они с Кларком заходили на лодке далеко, берег едва видно, и рыбачили. С Кларком хорошо было, старший брат, Мартин тогда думал, что Кларк все знает и умеет. Однажды они вытащили полуметровую мурену. А еще однажды заболтались, а моторка все шла и шла вперед, и вдруг Кларк побледнел и крутанул руль.

Когда лодка выровнялась, брат объяснил:

— Показалось. Думал, к линии подходим.

Мартин уже тогда знал, что за линия — но как-то не думал, что к ней вот так прямо можно подойти. Там же буйки, наверное, какие-то должны быть, обозначения. Кларк сказал, что до Второй Войны весь мир был такими границами разгорожен. Потому что Холодная Зона тогда была не такая большая, и никаких контактов с ней не было и не должно было быть. Ну а теперь только Индепенденс построила границу — потому что иначе, ясное дело, все будут сюда ездить, шпионить и вообще. Кроме того, нельзя допустить, чтобы через границу шастал кто попало. Если просто так подплывешь — могут и подстрелить.

Раньше Мартину и в голову бы не пришло, что кто-то хочет вообще перейти эту границу. Зачем? Ведь всем известно, что там нет абсолютно ничего хорошего. Ну хорошо, может, что-то у нас и преувеличивают, но ведь не могут же врать абсолютно во всем? Там нет свободы. Нет перспектив и шансов в жизни. Там нужно быть как все, иначе будет плохо…

Но все-таки интересно было бы посмотреть, как там у них. Кими говорила, все у них нормально, еда, одежда — ничего не хуже, чем здесь, работа у всех хорошая, перспективы есть. Может, у них вообще и нормально?

Ветер становился прохладным. Мартин спрыгнул с парапета, пошел по набережной в сторону сити; впереди стоял автомат с напитками, и какая-то тоненькая фигурка только что отошла от автомата и быстро зашагала прочь. Мартин замер, а потом пустился бегом. Может быть, он ошибся…

Он нагнал ее метров через сто и сразу понял, что нет, не ошибся. Кими улыбнулась ему.

— Привет! Сто лет в реале не виделись!

— Точно, — Мартин пошел рядом с ней. Сердце билось в такт шагам: шаг — четыре удара.

— Торопишься? — сказал он.

— Да, к сожалению. Но если у тебя есть время, можем пройтись вместе.

— Конечно.

— Ну как у тебя жизнь? — спросила Кими вежливо.

— Окей. Да вот, с работы уволился.

— Серьезно? Это почему?

— Понял, что управленческая работа не доставляет мне удовольствия, — вспомнил Мартин официальную формулировку. Кими повернулась к нему, глянула проницательно темными глазами.

— Как же ты теперь?

— Придумаю что-нибудь. Найду.

— Ты же хакер, Мартин. Вон что с моим аккаунтом сделал… неужели нет работы для таких, как ты?

— Ну что ты, кто школьника возьмет… таланты теперь никого не интересуют. Только диплом. Ну а ты куда-нибудь устроилась? — спросил он. Кими медленно покачала головой.

— Нет. Мне, видишь ли, обязательно нужно устроиться на «Глоэкс». Но пока никак.

Мартин кивнул. Что уж тут гадать. «Глобал Экстенд» — очень крупная фирма, монополия, наверное. Она одна в Индепенденс производит все удобрения, пестициды, прочую сельскохозяйственную химию, и кто знает, что еще. Неудивительно, что Холодная Зона ею интересуется. Он почувствовал себя польщенным, что Кими поделилась с ним — значит, доверяет.

— На «Глоэкс» трудно, наверное, — сказал он, — волонтеров там хватает.

— Ничего страшного, я могу туда устроиться во время учебы в универе, на практику. Какой-нибудь подход найду, хоть через год, через два.

Они приблизились к станции монорельса. Кими взглянула на него. Взяла за руку,　знакомое тепло пробежало по жилам.

— Мне уже надо ехать, Мартин. Спасибо, что проводил.

— Всегда пожалуйста, — он охрип. Надо было пригласить ее встретиться где-нибудь, но он не знал, как начать, что сказать. Кими еще раз улыбнулась и скрылась за дверью вагончика.

На днюху Джейсона Паркера неизменно приглашался весь класс. Даже такие никчемушники, как Мартин. Чего там, Джейсон просто любил, когда вокруг него тусовалась толпа, тут были и какие-то студенты, и куча родственников Паркеров, парней, девушек и детишек, одетых, как только в фильмах увидишь, и весь класс колледжа. Мартин с Мэттом сыграли в огромный настольный футбол — зал игр у Паркеров был куда получше, чем в «Центре досуга молодежи». Взяли по пиву и двинули было на второй этаж, смотреть личный аквариум семьи, занимавший весь коридор — там и пираньи были, и акулы. Но тут голос распорядителя праздника загремел из динамика.

— Господа, приглашаю всех во двор, сейчас у нас конкурсы и томбола!

— Пошли! — Мэтт решительно двинулся к лестнице, — может, выиграем чего!

Вдоль лестницы висели семейные портреты Паркеров, как в каком-нибудь аристократическом замке, только в современном дизайне — они висели будто прямо в воздухе, их обвивала зелень, а не позолоченные рамы — последние портреты и вовсе голограммы, кусочек иного измерения в воздухе. На самом верху — дедушка Джейсона, один из основателей, сенатор; внизу — какой-то мужик в форме цвета хаки и с орденами, наверное, века девятнадцатого. Или двадцатого, кто их разберет. И все похожи, у всех безупречно тонкая переносица, стальные глаза. А в простенке холла еще одна голограмма, Мартин ее и раньше видел, но не вглядывался, а сейчас вдруг резануло знакомое лицо. Хоть это он на курсах подготовки к выборам запомнил: лицо президента Уайтхолла — теперь его снова выбрали. Уайтхолл сидел с отцом Джексона у барбекю на открытом воздухе, оба в клетчатых рубахах, оба улыбаются — отдых.