Клиффорд Саймак - Ветер чужого мира [сборник litres]

– Выходит, ты понимаешь, – проговорил Вебстер. – Ты знаешь, каково это. Я себя так чувствую, будто и впрямь заболеваю – физически. Попробуй-ка нанять вертолет… Да что угодно найми, лишь бы вернуться домой.

– Хорошо, сэр.

Робот развернулся и сделал несколько шагов, но Вебстер окликнул его:

– Дженкинс, кто-нибудь еще знает? Насчет деда?

– Нет, сэр. Ваш отец никогда об этом не упоминал, и, похоже, он хотел, чтобы я тоже помалкивал.

– Спасибо, Дженкинс, – сказал Вебстер.

Он снова вжался в кресло, и снова нахлынула горечь оторванности от дома, собственной неуместности. Да, он совсем чужой в этом громадном зале, где бурлит, шумит жизнь, – и он слаб, немощен в безжалостных когтях одиночества.

Это ненормально. Это самая настоящая болезнь, со стыдом признался себе Вебстер. Простительная для мальчишки, впервые покинувшего дом, чтобы повидать мир.

Да, есть у этой хвори научное название – агорафобия. Паническое восприятие открытого пространства. Слово пришло из древнегреческого языка, буквально означает боязнь рынка.

Если хватит смелости пересечь зал, можно будет позвонить из кабинки телесвязи, поговорить с матерью или с кем-нибудь из роботов… Но нет, лучше он так и будет сидеть и смотреть, пока за ним не придет Дженкинс.

Вебстер привстал, но в следующий миг опять опустился в кресло. Глупая затея. Ничего не изменится оттого, что ты потолкуешь с кем-нибудь из своих и увидишь родные места. Техника не передаст запаха сосен на морозе и шороха снега при ходьбе, не позволит коснуться могучего дуба из тех, что растут вдоль дороги. Тебя не согреет камин, не успокоит чувство родства с твоим участком земли и со всем, что на нем есть.

А если этот разговор все-таки поможет? Ну хоть чуть-чуть?

Вебстер вновь попробовал встать и замер. Чтобы сделать несколько коротких шагов до будки, нужно преодолеть даже не страх, а невыразимый, всепоглощающий ужас. Если он не выдержит, то побежит, ища спасения от чужих глаз, от непривычных звуков, от мучительной близости незнакомых лиц.

Он рухнул в кресло.

По залу разнесся пронзительный женский голос, и Вебстер сжался в комок. До чего же страшно! Скорей бы вернулся Дженкинс.

В окно подул первый весенний ветерок, намекая на тающие снега, на лопающиеся почки и распускающиеся цветы, на летящие в небесной синеве к северу клинья водоплавающих птиц, на плеск в заводях охотящейся на мошек форели.

Вебстер оторвал взгляд от лежащей перед ним на столе кипы бумаг, вдохнул наполнившую кабинет свежесть, ощутил щекой ее прохладное прикосновение. Потянулся к бокалу, обнаружил, что в нем нет бренди, и поставил обратно.

Он снова склонился над бумагами, взял карандаш и зачеркнул слово.

После чего внимательно перечитал заключительные абзацы.

Тот факт, что из двухсот пятидесяти человек, приглашенных мною для обсуждения совсем не заурядных вопросов, прибыть смогли лишь трое, не является бесспорным доказательством того, что все, кроме этих троих, больны агорафобией. Возможно, некоторые отказались от визита по другим, вполне разумным соображениям. И тем не менее цифра указывает на то, что люди, живущие на Земле в условиях, создавшихся после исчезновения городов, все неохотнее покидают обжитые места. Крепнет инстинкт, заставляющий человека оставаться в окружении привычных видов, среди собственных владений, которые разум прочно ассоциирует с безопасностью, со спокойной, благополучной жизнью.

Невозможно дать точный прогноз, к чему приведет эта тенденция, поскольку она затрагивает лишь малую часть населения Земли. В больших семьях дело обстоит иначе – экономическое давление вынуждает молодежь переселяться на другие территории или на другие планеты. Кто-то скитается по космосу в поисках приключений и возможностей, а кто-то посвящает себя профессии, не совместимой с оседлой жизнью.

Вебстер перевернул страницу, чтобы написать последний абзац.

Хорошая получилась работа, сказал он себе, но опубликована она не будет. Во всяком случае, пока. Может, увидит свет после его смерти. Насколько ему известно, еще никто не обнаружил эту тенденцию; то, что люди сидят как прикованные на земельных участках, считается вполне нормальным. Да и с чего бы людям покидать свои жилища?

Я усматриваю определенную опасность в том, что…

Возле локтя забормотало устройство телесвязи, и Вебстер перекинул рычажок.

Свет померк, хозяин кабинета оказался лицом к лицу с человеком, сидевшим за столом – такое впечатление, что не за собственным, а через стол от Вебстера. «Гость» был сед, за толстыми стеклами очков – грустные глаза, повидавшие горе и смерть. На Вебстера эти глаза смотрели сочувственно.

Тот несколько мгновений глядел в ответ; в мозгу пробуждались воспоминания.

– Неужели…

Человек напротив невесело улыбнулся.

– Я изменился, – сказал он. – Вы тоже. Моя фамилия Клэйборн. Помните? Марсианская медицинская комиссия…

– Клэйборн! Я же так часто вас вспоминал! Вы остались на Марсе.

Клэйборн кивнул:

– Доктор, я прочел вашу книгу. Это серьезный вклад в науку. Жалею, что сам ничего не написал, – сколько раз подмывало начать, но так и не нашлось времени. Вы проделали отличную работу, особенно в том, что касается мозга.

– Марсианского мозга, – уточнил Вебстер. – Он меня всегда интриговал. Некоторые его особенности. Боюсь, что в те пять лет я слишком увлекался сбором материала. В ущерб основной работе.

– Вы потрудились не зря, – возразил Клэйборн. – Собственно, я поэтому и обращаюсь к вам. У меня сложный пациент, требуется операция на мозге. Никто, кроме вас, не справится.

Вебстер ахнул, у него затряслись руки.

– Вы привезете его сюда?

Клэйборн отрицательно покачал головой:

– Он нетранспортабелен. Кажется, вы знакомы с ним. Джувейн, философ.

– Джувейн… – повторил Вебстер. – Один из лучших моих друзей. Не далее как пару дней назад мы с ним разговаривали.

– Внезапный приступ, – пояснил Клэйборн. – Джувейн попросил, чтобы позвали вас.

Вебстер молчал; невесть откуда взявшийся холод пробрал его до костей. Странный холод, от которого сжимаются кулаки и на лбу выступает пот.

– Если вылетите сейчас же, успеете, – сказал Клэйборн. – Я уже договорился со Всемирным комитетом, чтобы за вами прислали корабль. Надо поспешить.

– Но… я… не могу лететь, – пролепетал Вебстер.

– Не можете лететь?!

– Да, это невозможно. И вообще сомневаюсь, что я вам нужен. Уверен, вы сам справитесь…

– Я не справлюсь, – сказал Клэйборн. – И никто другой. Только у вас есть необходимые знания. Судьба Джувейна в ваших руках. Если прилетите, он выживет. Если нет – умрет.

– Я не выдержу полета в космосе, – объяснил Вебстер.