Эрве Ле Теллье - Аномалия [litres]

– Я выпил, – с ходу сообщил он.

– Оно и видно, – отозвалась Мередит, и правда заметив, что он пошатывается.

– И от меня воняет пивом. Простите.

– Не мне вас судить, я сама не лучше.

Она помахала Эдриану своей пустой бутылкой и восхитительно неуверенным движением наклонилась, чтобы горячо дыхнуть ему прямо в нос, шибанув хмельным ароматом.

– Дышите глубже, Эдриан, это запах досады и скуки.

Дело в том, что Мередит скучно в Принстоне. Будучи жительницей Лондона, она не любит этот провинциальный город, где в японском ресторане – единственном, что открыт “допоздна”, – уже с полдесятого начинают мигать лампочками, намекая, что они закрываются, не любит и сам кампус, косящий под Хогвартс с его средневековыми донжонами и колокольнями девятнадцатого века, она никак не свыкнется со студентами, которые очень много о себе понимают и под тем предлогом, что родители выложили шестьдесят тысяч баксов за их обучение, днем и ночью шлют ей по мейлу дурацкие вопросы про теорему о симплектическом верблюде Громова, требуя к тому же немедленного ответа, притом что, черт побери, могли бы типа сами заглянуть в соответствующую статью Википедии, кстати очень хорошо написанную, она ненавидит профессоров, смотрящих на нее свысока, ну понятно, ее родной Сент-Эндрюс в подметки не годится Принстону, а они-то как раз из Принстона, ЧТД. Вот Эдриан не такой, и не будь он ужасным недотепой, он бы уже сто раз догадался, что нравится ей. Больно он мечтательный для вероятностника, у него зеленые глаза, по которым его можно принять за теоретика чисел, несмотря на довольно длинные волосы теоретика игр, троцкистские стальные очочки логика и старые дырявые футболки алгебраиста, – та, что на нем в данный момент, на редкость растянутая и дурацкая. Она догадывается, что он жутко талантлив. Иначе давно бы ушел в финансы. Талантлив, но застенчив, и когда он, заикаясь, произносит: “Мередит, я хотел вас спросить… Ммм… вы ведь занимаетесь… локально симметрическими пространствами и…” – она обрывает его:

– Нет, Эдриан, отнюдь. В данный момент я занимаюсь тем, что добросовестно напиваюсь. Я счастлива, что Танидзаки и этот мачо Бреннер из Стэнфорда получили Филдсовскую премию за проблемы взаимодействия топологии и алгебраической геометрии, учитывая, что в этой области я являюсь соавтором почти всех статей в том случае, когда я не единственный их автор. Кстати, я живу в Трентоне, в гнилом домишке, где вода то чуть теплая, то холодная, моя гибридная “тойота” уже шесть дней как заглохла, вроде что-то с аккумулятором, я порвала с мужчиной своей жизни – по крайней мере, я его таковым считала – год назад, так что получается, дайте-ка я подсчитаю, у меня четыре месяца не было секса. Сейчас конец июня? Тогда нет, шесть. Полгода… И я даже не особенно унываю. А вы как, Эдриан, у вас все путем? Дом, машина, секс?

Не успев начаться, разговор принимает для Эдриана тревожный оборот. Он старается произнести как можно четче:

– Моя машина на ходу. У меня есть горячая вода. Я…

– Тогда почему у вас вечно вид печального спаниеля, ушами в миске? Дело идет к тому, что я допью пиво и возьму еще бутылку.

– Если вы хотите побыстрее впасть в кому, Мередит, в зале Тьюринга, в шкафу, за фломастерами, стоит текила.

– Отличная идея.

Мередит отставила бутылку, двинулась по лужайке к входу в здание, выписывая кренделя, и неловко толкнула дверь. Эдриан последовал за ней, немного волнуясь и стараясь не слишком пялиться на ее задницу, когда она быстро взбегала по лестнице. Она остановилась перед дверью в зал и прислонилась к стене.

– Я британка, Эдриан, предупреждаю вас, если вы попытаетесь меня изнасиловать, я не окажу сопротивления, и все мысли мои будут о королеве.

– Вы перебрали, Мередит.

– А вы недобрали.

Мередит повернула дверную ручку и вошла, вращаясь вокруг собственной оси, и, едва не растянувшись во весь рост, рухнула на стул, не в силах совладать с головокружением. Потом осмотрелась вокруг:

– Ну и где ваша текила?

– Не уверен, что с вашей стороны будет разумно…

– Сядьте рядом со мной. И не говорите мне о стохастических процессах, если бы вы только знали, как мало меня это волнует в данный момент.

Эдриан повиновался, взглянув на нее в замешательстве.

– Да поцелуйте же меня, черт возьми. Вам же ужас как хочется меня поцеловать, и сейчас мне плевать, что вы фигово целуетесь.

– Я… Мередит, уверяю вас… Нет, вы мне нравитесь, но я…

– Да, пусть это не очень романтично, и что с того? Потом мы посмеемся над собой вместе с нашими детьми. Поцелуйте меня, или я заплачу. Или закричу. Эй! Караул!

– Мередит, прошу вас. – Эдриан внезапно встревожился. – Вы так дошутитесь.

– А! Попался. Ладно, шучу. Почему все мужики впадают в ступор, когда женщина проявляет инициативу?

Мередит внезапно притянула его к себе и ткнулась ему в губы. У ее губ клубничный вкус, она закрыла глаза, и они надолго замерли, не осмеливаясь даже толком поцеловаться, как вдруг у Эдриана во внутреннем кармане пиджака завибрировал и громко зазвонил мобильник. Он резко отстранился от Мередит, у которой, как оказалось, такой же обалдевший вид, как и у него, вынул телефон металлического цвета и с изумлением посмотрел на экран.

– Это ваша жена? – тут же спросила Мередит. Впрочем, ей сейчас на это плевать с высокой колокольни.

– Я не женат.

После трех звонков смартфон внезапно умолк, выждал пять секунд и снова принялся трезвонить и вибрировать. Но на этот раз стих после первого же звонка. Эдриан не мог оторвать от него глаз. Вот прямо сейчас, что ли?

– Если это не ваша жена, то кто-то очень-очень настойчивый.

– Черт, черт! Простите. Мне надо во что бы то ни стало… Мередит, я должен…

Он бросился вон из зала, побежал по коридору факультета, и через десять секунд телефон зазвонил опять. Три звонка, один, три. Это условный код, он ответил. Мужской голос, уверенный и безжизненный одновременно, звучал по-военному твердо:

– Профессор Эдриан Миллер?

– Ммм… да, – нерешительно признался он.

– Тото, сдается мне…

Голос терпеливо ждал, и Миллер глухо отозвался:

– Что мы уже не в Канзасе.

“Тото, сдается мне… что мы уже не в Канзасе”. Черт-те что. Но ему остается пенять только на себя, вернее, на юнца двадцатилетней давности, любителя дурацких школьных шуточек, выбравшего первую часть реплики из “Волшебника из страны Оз”, хотя он был далек от мысли, что однажды ему и в самом деле придется закончить кодовую фразу, чтобы подтвердить свою личность. Вот уже двадцать лет он не расстается с этим мобильником, который ему регулярно меняют на новый, потому что Эдриан обязался за тысячу долларов в месяц никогда не отключать его и постоянно носить при себе, чтобы иметь возможность, при любых – при каких угодно, как вот сейчас, например, – обстоятельствах, ответить на звонок и немедленно поступить в их полное распоряжение. Зазвонил он при этом впервые.