Дмитрий Манасыпов - Дохлокрай

Он хмыкнул, сбросив одежку одним движением. Кошка? Пусть так. Большая опаснейшая женщина-кошка и ее чертова убойная игра. Тогда ему выпала другая роль. Хренова зверолова, отлавливающего опасных и бешеных животных. Опытного зверолова. Все дело в точности. И скорости. И только потом – в силе. А сила бывает разная.

Руки – перед собой. Крестом Андрея. Чуть быстрее рванувшей вперед стригоя Ирины.

На руках, обтекая кресты, анкх и пентаграммы, плели пляску черно-белые змеи. Их хватило. Другая замерла прямо перед ним, сидевшим на ее кровати, в ее квартире и ее городе. Ведь змеи, пляшущие вязь танца, двигались. Пусть и видимые только застывшим на ее лице серебряным зеркалам. Этого хватило. Змеи извивались в такт дождю, отражавшемуся на стене напротив. И Другая, сама того не хотя, поймала ритм.

Вправо-влево, вправо-влево. На месте, чуть шевеля губами, поблескивающими от тихо впитывавшейся ядовитой слюны, выступившей ради него. Стригои старались не раздирать шею жертвы. Стригои старались быть нежными и аккуратными. Пока не входили в раж. Аппетит приходит во время жратвы.

Он выждал нужный момент. Тот, когда стригой застыла мраморной статуей, широко распахнутыми глазами глядя на него. Нет, не на него. На змей, танцевавших только для нее. И тогда начал задавать нужные вопросы. И получил все необходимые ответы. Совершенно не ощущая стыда. Заключая сделку с Другими стоит ждать обмана или не услышать все полностью. Так что вышло перестраховаться.

Все выходило, как и предполагалось. Старшие, само собой, честными не были. Хорошо. Кто предупрежден, тот вооружен.

– Спи, – он лег, надеясь хотя бы немного выспаться.

Не вышло. Кто знает, почему? Усталость, отсутствие привычки или сама ночь. Чем ближе Самайн, тем сильнее Другие.

Ирина заговорила. Мягко и настойчиво, выпуская наружу все, дремавшее внутри и просящееся наружу. Чертова исповедь темной души, жаждущей рассказать о себе не такому же существу. Он не хотел слушать. Но пришлось. Лишний раз убедившись в том, что его дорога и его работа закончатся еще не скоро.

Серый снег. Серые деревья. Серые дома. Серые торговые ларьки. Хотя, нет. Ларьки как раз хотя бы пытаются выкрасить. Чтобы в глаза бросались. Раньше так же было, магазины и есть магазины. Только вместо магазинов, нормальных, привычных, черт пойми что. Водка, пиво, тут же сладости из Польши, колбаса, много. Вроде все как обычно. Кроме цен. И вещи только на рынке. И тоже… откуда? Как может стоить обычная футболка так много?

За что боролись, на то и напоролись. Девяностые годы, деточка. Никакого развитого социализма. Свободные рыночные отношения. Во всем. Свобода, мать ее.

Вместо ясности – сплошной туман. Вместо цели – пустое барахтанье. Не у всех, конечно.

Пусть даже в этой ясности светлого-то стало совсем мало.

Тоненький писк электронного комара. Настойчивый, надоедливый, назойливый. «Зыыыыыыыыыыыииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииии…»

«Янтарь». Его делали еще в Союзе. Ей он достался почти целым, только замотай красный корпус изолентой. И хорошо бы покупать батарейки вовремя. Хотя, даже обычных батареек стало порой не найти. Только будильнику они не нужны. От сети работает.

Приоткрыла один глаз, внимательно присмотревшись к тёмному пятну на потолке. Не пропало. На прошлой неделе сосед сверху, гот Пьер… Петька, в очередной раз обдолбавшись какой-то хренью, забыл выключить воду в ванной. Последствия ликвидировали вдвоём, еле найдя у него старое ведро и тряпку. Теперь нужно было делать ремонт, но так не хотелось…

На будильнике табло мерцало заданным временем, шестью часами. Лишь бы не было отключения, пока она спала, тогда будильник включался сам, но с задержкой на один час. Если проспала, то это… плохо, мягко говоря.

– Хватит валяться, тряпка. – Потянулась до хруста. – Подъём, тебе уже на работу пора. И кошку кормить, да, малышка?

В ногах уркнуло, мягкие лапки проворно пробежали по одеялу. Прямо в лицо ткнулась усатая мордочка с твёрдым, немножко горбатым носом и большими голубыми глазами. В носу девушки практически тут же стало щекотно от светлых волосков сиамки. Лиза ткнулась ещё раз мокрым носом ей шею и приветственно замурчала.

– Выспалась, красавица? – Почесала кошке под нижней челюстью, прошлась, быстро-быстро, по пушистому брюшку. Лиза замурлыкала сильнее. – Ну, хватит уже, собираться пора, а то опоздаю.

Встала и пошлёпала по холодному полу в сторону тесного санузла. Батареи еще так и не включили. Сволочи… и тапки валялись… где-то. Да и черт с ними, проснуться получится быстрее. По дороге включила обогреватель-ТЭН, старенький, громоздкий, дедушкой сделанный. Воздух жег прибор немилосердно. Но… но головная боль из-за нехватки кислорода явно не успеет случиться, всё равно скоро выходить.

Щёлкнула выключателем, лампа, висевшая на проводе, замигав, зажглась. Запрыгнула в узкую ванну, включила воду. Хорошо иметь колонку. Когда надо – сама воду нагреешь. А у них… а у них ее отключают все чаще и чаще. Горячую, в смысле.

Как обычно – сначала обдало холодной, заставив кожу покрыться крупными мурашками, поджать пальцы на ногах и, обхватив руками грудь, отшагнуть назад. Лейка фыркнула, выдав ещё порцию холодной оды, прежде чем пустить чуть коричневую, с запахом железа, горячую. Не было такого в детстве. Никогда не случалось. Подставила плечи под редкие и сильные струи, смывая сон, заставляя себя собраться и быстрее приходить в себя.

Выцветшим красным полотенцем вытерлась насухо и его же закрутила в тюрбан на голове. Почистила зубы медицинским мятным порошком. «Фтородент» закончился, а новые, типа «Бленд-а-меда», не покупала. Спасибо тете-стоматологу, научила. Приучают, сволочи, платить за название и картинку. А не за содержание фтора. Чистила и морщилась. Вода не только пахла железом, она и на вкус была отвратительной. Впрочем, как обычно.

Из ванной вышла голышом, благо, что воздух в квартирке уже ощутимо прогрелся. Что-что, а обогреватель работал на все сто. Выглянула в окно, всматриваясь в тёмную и хмурую хлябь. Помахала рукой соседу-пацаненку, как обычно ожидающему её появления с выключенным светом и спрятавшись за шторами. Решив поиздеваться над прыщавым поклонником рукоблудства – не стала опускать свои, даже включила ещё не горевший ночник.

Покачивая бёдрами пошла в сторону шкафа, доставая одежду. Когда вернулась и поглядела в сторону, то вместо пылающего взгляда юного прыщавца увидела его разъярённо орущую мамашу. Это уже плохо. Не миновать визита участкового, ладно, что соседская мегера постоянно истерит. И участковый, по старой советской привычке, бегает к ним постоянно. То одно, то другое, уже явно задолбался. А то тогда не отмазаться минимум от штрафа.