Борис Конофальский - Во сне и наяву

Туман – это время медуз. Девочка давно поняла, что они «видят» свою добычу через туман, а вот добыча догадывается об их появлении, лишь почувствовав прикосновение липких жгутов к своему питательному телу. Но у неё уже был опыт, как избегать этих королев тумана. Конечно, ничего не видно уже через десяток шагов, но Светлана поняла их тактику, они почти всегда нападали со спины, вдогонку, а промахнувшись, тут же разворачивалась и кидались на добычу уже в лицо. Просто нужно было помнить про это и всё время оборачиваться. Главное было их вовремя увидеть, а уж избежать контакта было делом техники, а скорее быстроты и проворности. Света научилась уходить от медуз, а крикуны, которых теперь девочка считала более опасными, ещё задолго до приближения к ним выдавали себя криками. В общем, для путешествия в тумане нужно было не переставая смотреть вокруг себя и слушать. Слушать и смотреть. Но вот чего точно у неё не было, так это навыка ориентироваться. Девочка, честно говоря, и в городе, в незнакомом районе, в каком-нибудь Купчино, могла заблудиться и бродить в поисках метро среди многоэтажек. А тут, в тумане…

Она, уходя от особо приставучей медузы, не заметила, как взяла чуть левее, чем было необходимо. А так как дорога здесь оказалась получше, она, не отдавая себе отчёта, и пошла по ней. И шла так сравнительно долго, пока не упёрлась в белую стену, за которой высились синие крыши. Светлана знала это место. Девочке было нужно свернуть налево, но там за туманом высился большой дом, в котором жили чёрные попугаи. Ей бы пройти мимо него и, пока не рассеялся туман, добраться до улицы Ленсовета. Оттуда свернуть ровно на север. Уже через час «дома» была бы, но ей было страшновато проходить мимо попугаев, и она решила идти по дороге, с заметным отклонением на запад. Там должна была быть площадь со стелой Победы, а за ней Московский проспект. Света решила, что найдёт дорогу. Дорогу, что не будет проходить мимо дома с попугаями. И она пошла дальше.

Тут было тихо, почти так же тихо, как и в Белом лесу. Крикуны молчали, да и медузы исчезли. Она шла минут пятнадцать, и даже теней, что так часто колыхались над туманом, не увидела. Зато вдруг появился неприятный запах. Запах был едкий, наверное, это был запах здешнего тумана. Тишина, дорога с разбитым до гравия асфальтом, туман, странный запах… Что-то тут было не так. Почему крикуны молчат? Где медузы? Что это за запах? Светлана взяла и остановилась. И стояла, пытаясь рассмотреть что-нибудь в тумане, услышать хоть что-нибудь. И услышала. Шорох и ритмичное постукивание. Определённо, этот звук приближался к ней. Она всё отчётливее слышала его. И уже различала через туман нечто большое, что приближалось к ней. Приближалось и приближалось. И это, судя по звукам, было массивное и тяжелое.

Это был её явный недостаток. Девочке зачастую не нужно было ждать, чтобы узнать, что ей угрожает, нужно всегда уходить, убегать даже при намёке на опасность. А сейчас она стояла и ждала, чем всё это разрешится. Из тумана на неё выехала, как ей показалось поначалу, какая-то низкая машинка, а спустя пару секунд она поняла, что это не машинка, это червяк на лапах. Он был огромен, тащил свое пузо по разбитому асфальту, а десятки его сильных лап работали так, что лишь щебёнка летела в разные стороны. На метр он возвышался над землёй. А лап у него было под сотню, не меньше. Лапы сильные, быстрые, червяк, благодаря им, буквально летел над землёй. Ловкий, блестящий, быстрый. И перед девочкой он ещё и встал, передняя его четверть взметнулась ввысь и стала на две головы выше Светланы. Серо-розовый, похожий цветом на простого земляного червяка, только с ногами-иглами. Жвал у него не было, но был огромный рот, что шёл в виде щели с шипами по краям от верха, от головы, чуть не до земли. Просто узкие, страшные двери лифта с шипами, в которые и входить не нужно, они сами на тебя накатят и сомкнутся за твоей спиной.

А ещё этот суперчервяк раскинул свои верхние лапы в стороны: три вправо, три влево. И вышел этакий забор метра в три длиной, который перегораживал Свете проход, забор со страшным входом посредине. И уже сверху начал наваливаться этим своим ртом на Светлану, пытаясь захватить её сразу с двух сторон лапами, ещё и обдав её волной едкой вони. Вот оказывается, чем тут так пахло!

Дальше ждать она не стала, кинулась бежать в обратную сторону. К церкви с синими крышами. А червяк, опустившись на все свои лапы, кинулся за ней. И заскользил, пополз брюхом по кускам асфальта весьма быстро. Ей же мешали рюкзак и палка; да и ботинки, что там ни говори, всё-таки не совсем подходили для бега. Но даже так она понимала, что уходит от червяка. Пока нога её не попала в яму с гравием, и она чуть не упала… Полетела вперёд, удержалась на ногах лишь благодаря рукам, едва не потеряла палку. И червяк сразу сократил отставание, она это слышала, слышала шуршание десятков его лап по грунту.

Находя равновесие и снова ускоряясь, девочка обернулась через плечо…

– Светланка, ты как себя чувствуешь?

Она открыла глаза, но ничего не увидела, сердце… сердце колотилось в груди бешено. Ей не хватало воздуха.

– Эй, дочка, ты чего? – её кто-то гладил по щеке. – Я тебя, что, напугал?

Только тут она стала приходить в себя, ну конечно, конечно, это была папина рука, папин голос. А мерзкая тварь с пастью-дверью осталась там, в проклятом сне.

– Ну, ты чего? Болит что-то? – спрашивал её отец, и она, наконец придя в себя, разглядела его лицо.

– Да нет, па, всё норм…, – сказала, но голос выдавал её.

– Живот… Или щека? Ничего не болит?

– Нет, па…, – Света села на кровати. – А что, я кричала во сне?

– Да нет вроде, я просто разбудил тебя, чтобы ты за братьями сходила, время уже. Если тебе плохо, то я сам схожу.

– Нет, нет… Всё нормально, – она смотрит в окно, а там уже и вправду темнеет, ведь скоро октябрь.

– А что тебе снилось-то? – спрашивает её папа, он и вправду за неё волнуется, она это чувствует. – Ты проснулась, на тебе лица не было.

Он стоит рядом и гладит ей по голове.

– Да пап… Муть какая-то, червяк огромный… Ерунда, просто кошмарики, – она встаёт, обнимает отца. – Сейчас, проснусь, сгоняю за пацанами.

На улице дождь, уже темно, уже включили фонари. Света идёт через пустую детскую площадку в детсад за братьями, площадка хорошо освещена, но всё равно тут никого нет, тут тоскливо. И настроение у неё подстать погоде вечернего Петербурга середины осени. Девочка, вспоминая мерзкого червяка, думает о том, что с этими снами нужно как-то заканчивать. Но как? Как? Этот ужас произвёл на неё огромное впечатление, да ещё и червяк в щеке, и папа, кажется, начал волноваться из-за неё. Слишком много впечатлений за один день не очень-то счастливой девочки. Знать бы ещё наверняка, что когда она снова окажется во сне, червяк этот поганый не будет стоять в пяти метрах у неё за спиной. Да… Знать бы. От этой мысли она поёжилась и даже против своей воли поглядела назад. Нет, червяка не было, мокрая площадка, темно, даже уже холодно. Хорошо, что навстречу ей прошла женщина с ребёнком. Женщины с детьми на улице – верный признак, что тут ничего страшного не происходит, что тут всё спокойно. Света шла дальше. Нужно поговорить сегодня с Любопытным. Она принесла ему пыль, ну, почти принесла. Пусть он расскажет ей, как быть дальше, как избавиться от этого наваждения, как перестать видеть эти реальные сны, как перестать оказываться в них. Эх… Хоть бы он знал. Хоть бы знал.