Ким Робинсон - Министерство будущего [litres]

Мэри, роняя слезы, постаралась сосредоточиться на тех, кто еще способен помочь – швейцарской полиции, швейцарском государстве. Она мысленно напомнила себе, почему эта страна, смахивающая на город-государство, выжила в жестоком мире. Отчасти потому, что люди принимали других людей независимо от различий. Свод умных правил вкупе с горными перевалами. И то, и другое не играет большой роли для мировых держав, они лишь система, метод. Старый задел, общественный уклад, позволяющий ужиться вместе. Перед Мэри стояли на удивление порядочные люди, настаивающие на справедливости для всех. За этим скрывалась некая корысть, мысль о том, что безопасность Швейцарии можно гарантировать только в том случае, если она будет обеспечена для всего мира. Очень своеобразная культура. Мэри страстно желала, чтобы к ней приобщилась вся планета. Ни один житель Цюриха не способен на такое преступление. Эта мысль заставила ее окончательно разрыдаться.

Успокоившись, Мэри выслушала советы швейцарцев: «Пожалуйста, поработайте некоторое время в укрытии. Это нетрудно устроить. На время – пока не разберемся в случившемся и не убедимся, что такое больше не повторится».

– Можно я поживу в Утоквае? Плавать разрешите?

Видимо, зря спросила. Все и так знали, что она член местного плавклуба. Может быть, если ей так уж хочется плавать в озере, они найдут на берегу частный дом с выходом к воде.

Мэри тяжело вздохнула. Она поняла, что ее охранники считали плавание компанейским занятием, погружение в холодную воду – ритуал неприятный, а потому его лучше выполнять в компании других страдальцев. Душ после заплыва, перекус и «кафи фертиг» тоже часть ритуала. Как много раз Мэри выполняла его с Татьяной! Какой прекрасной, сильной подругой она была.

Глаза Мэри жгло огнем – теперь от бешенства. Участливые швейцарцы неуверенно переминались с ноги на ногу. Неуютно наблюдать чужое горе. Одна из офицеров-женщин присела рядом, положила руку на плечо Мэри. Слезы полились из глаз, как вода из крана.

Наплакавшись, Мэри попросила вызвать начальника секретариата.

Бадима в министерстве не было.

– Позвоните ему по телефону! Немедленно! Связь с ним не должна прерываться даже в убежище.

– Значит, вы не возражаете?

– Нет. Но только в пределах Цюриха. Нынешняя потайная квартира вполне сойдет.

Охранники с сомнением покивали головами.

– Пожалуй. Если только некоторое время не будете выходить на улицу.

Мэри согласилась. И тут же вспомнила о Фрэнке.

– О черт! Твою мать.

По ее просьбе принесли телефон. Мэри набрала номер Фрэнка.

Тот взял трубку и без вступления сказал:

– Очень сожалею, что вашу подругу убили. В новостях передали. Надеюсь, вы осторожны.

– Я осторожна. Спасибо. Врачи что-нибудь обнаружили?

– Ну-у… диагноз пока не поставлен.

– Ладно, не темните.

– Правда не поставлен.

В переводе это означало: врачи обнаружили что-то нехорошее, но пока вы расстроены, я говорить не буду. Выходит, дело серьезное.

– Говорите все как есть, – вспыхнула Мэри. – Иначе я подумаю самое худшее.

Фрэнк рассмеялся.

– В чем дело? – встревоженно спросила Мэри. Представление, что нечто могло быть еще хуже, вызвало у него смех?

Повисла пауза.

– Что-то не в порядке с головой, – наконец признался Фрэнк. – Обычное дело. Правда, на этот раз все видно на снимках. Какая-то опухоль. Природу пока не установили. Возможно, доброкачественная.

– Проклятье!

– Да уж, – Фрэнк с шумом выдохнул. – Чего там. Не одно, так другое, я всегда это знал.

После еще одной паузы Мэри сказала:

– Мне некоторое время придется прятаться.

– Хорошо. Прячьтесь.

– Но я хочу вас видеть.

На этот раз молчание затянулось дольше прежнего. Мэри показалось, что Фрэнк против и намекает, насколько странным выглядит ее поведение.

– Мы можем говорить по телефону.

– Когда вам сообщат подробности?

– На завтра назначено.

– Хорошо. Желаю удачи. Я буду на проводе. Встретимся, когда разрешат.

– Берегите себя. Я не хочу встречаться, если это грозит вашей безопасности.

– Бадим нашелся? – спросила Мэри телохранителей.

Те кивнули. Мэри протянули телефон, номер был уже набран.

Бадим ответил. Мэри встала, зашла в свой кабинет, оставив охрану в коридоре, и прикрыла за собой дверь.

– Ты можешь говорить?

– Да.

– Телефон частный?

– Да.

– Кто ее убил?

– Мы не знаем.

– На что годится твой долбаный секретный отдел, если вы не можете установить подобные вещи?

Бадим взял паузу, дав Мэри прочувствовать всю бессмысленность и неразумность вопроса.

– Мне она тоже была дорога. Всем нам.

– Знаю.

После обоюдного угрюмого молчания и блуждания в мыслях Бадим произнес:

– Я скажу, что думаю, хотя почти все это очевидно и не новость для тебя. Я считаю, что ее убили русские. Верхушка в России непроницаема, однако последнее время они осмелели, делают выверенные шаги. Очень важные шаги, как открытые, так и тайные. Подозреваю, что Татьяна была к этому причастна. У нее в России много контактов. Всякий раз, когда правительство резко меняет курс, некоторые люди остаются не у дел. Выпадают на обочину, что их пугает и бесит. Выпавшие из обоймы, возможно, подумали, что Татьяна – часть процесса перемен и даже направляет его, а потому, убив ее, процесс можно развернуть вспять или, на худой конец, предъявить за него счет.

– Месть?

– Да, но не только. Еще и попытка отменить перемены, подать сигал работавшим с Татьяной – в этом смысле.

– Ясно. В таком случае круг подозреваемых не так велик?

– Несколько тысяч.

– Не людей – групп, я имела в виду.

– Несколько десятков. Россия долгое время оставалась клептократией. Типы, разбогатевшие на развале Советского Союза со своими детками, всегда считали, что весь мир у их ног. А теперь все кругом трещит и усложняется – как везде.

– Даже на самом верху?

– Тем более наверху. Идет борьба за будущую национальную идею России.

– Это никогда не прекратится, – вздохнула Мэри.

– Что верно, то верно.

Она немного подумала.

– Слушай, не буду я прятаться. Не хочу, чтобы думали, будто меня можно запугать.

– Опасность еще не миновала.

– Ты тоже прячешься?

– Да. Я весь отдел перевел в надежное место.

– Но если все дело в русских, как ты утверждаешь, то им нет смысла гоняться за нами?

– Может быть.

– Я хочу встретить их лицом к лицу. Не только русских – всех. Кстати, ежегодная конференция сторон будет в этом году проходить в Цюрихе. Шестое подведение итогов – все соберутся. Мы можем этим воспользоваться, устроить большой сбор в память о Татьяне. Всех созовем, всех наших. Представим на суд публики отчет о достигнутом. Нужен боевой клич. Надо показать, где мы сейчас, как далеко продвинулись и как намерены доводить работу до конца.