Ким Робинсон - Министерство будущего [litres]

Очевидно, из авианосцев с их ядерными силовыми установками и в тысячу раз большим весом, чем у ледоколов, получались хорошие полярные станции. Морской лед такому чудищу, ледоколу от бога, не преграда, оно могло уплыть в любую минуту, но никуда не уплывало. Вместо этого авианосцы поставили на якорь у побережья Антарктиды, превратив в плавучие жилые городки и базы снабжения различных стойбищ в глубине континента – все переброски с побережья вглубь делались по воздуху.

Дирижабль проплыл над городом авианосцев и приземлился на снежную поверхность твердой суши. Пассажиры вышли из клипера на снег. Слепит, морозит, но не холоднее, чем в ветреный зимний день в Цюрихе.

Кругом – обтянутые материей домики, коробки с синими стеклами. Начальство стоянки с радостью приветствовало Мэри, чествуя ее как заступницу, что ее рассмешило. С капитаном Артом, нередким гостем в этих краях, они тоже были хорошо знакомы.

Операция по торможению ледника увенчалась успехом. Движение ледяных полей замедлилось. Все это невозможно было бы сделать без поддержки военного флота. Авианосцы сыграли роль передвижных поселений. Огромные суммы денег, потраченные на их строительство, не пропали впустую. Мечи на орала, так сказать.

– Это по-швейцарски, – одобрила Мэри. – А насосную станцию покажете?

– Разумеется. План посещения уже составлен. Это наша достопримечательность.

Все пассажиры Арта поместились в одном углу гигантского вертолета. Надели шлемы, расселись вдоль борта с маленькими иллюминаторами, и вверх! Не так, как на клипере, – быстро. Потом долго летели над однообразной белой равниной, Мэри слушала, как пилот и экипаж буровой что-то обсуждают на непонятном языке. Черная вода скрылась позади.

– Почему океан здесь такой черный? – спросила она в микрофон шлема.

– Никто не знает.

– Мне кто-то говорил, что вода в этих местах такая чистая, а дно так глубоко, причем прямо у берега, что видно самую темную часть океана, куда не достают солнечные лучи. Исключительная чистота воды позволяет заглянуть в бездну.

– Правда?

– А еще я слышала, что планктон здесь черный, из-за него и вода черная.

– В некоторые дни она такая же синяя, как везде.

– Что вы говорите!

Вертолет начал снижаться. Снег или лед – куда ни глянь. И вдруг россыпь черных точек. От точек порванной паутиной тянулись черные нити. Эти точки и нити не позволяли цивилизации ухнуть в пропасть.

– И много здесь таких станций?

– Пять или шесть сотен.

– А в пересчете на людей?

– Большинство станций автоматические. Ремонтно-эксплуатационные группы прилетают по надобности. В их составе есть коменданты, но в основном – строительные рабочие. Летают туда, где что-то надо поправить. Трудно сказать… двадцать тысяч? Численность все время колеблется. Пять лет назад было больше.

Вертолет сделал плотную посадку. Пассажиры отстегнули ремни, неуклюже встали с мест и потянулись по узкому проходу между сиденьями и стенками к ведущему на лед металлическому трапу.

Холод. Яркий свет. Ветер. Холод.

Свет солнца проникал за солнечные очки, слепил глаза. По стеклу очков потекли слезы и там замерзли. Мэри пыталась смотреть поверх этого препятствия. Отчаянно моргая, она проследовала за группой к главной будке стоянки, похожей на голубенький жилой прицеп на сваях.

– Погодите, я хочу немного побыть на улице, посмотреть вокруг, – взмолилась она.

От группы хозяев отделилась пара человек, подвели ее к насосу, находившемуся в отдельной будке с отоплением. Довольно слабым, как она заметила, увидев ледяной пол. Черный корпус насоса утопал в нем. Вот что спасло цивилизацию – какие-то трубы.

Они вышли наружу и поднялись вдоль трубопровода по едва заметному склону. Трубы, соединявшие одну черную будку с другой, были проложены прямо на поверхности льда. Мэри остановилась и посмотрела вокруг. Снег напоминал ей озеро, в одну секунду замерзшее со всеми волнами. Сверкающее в лучах солнца. Провожатые объясняли, что к чему. Ее радовал их энтузиазм. Людям нравилось здесь работать не потому, что они считали себя спасителями мира, а потому что здесь Антарктида. «Если ты ее однажды полюбил, – сказал один из них, – то будешь любить до конца. Антарктида цепляет, после нее ничего не мило».

Белая равнина под голубым шатром. До перистых облачков над головой, кажись, можно достать рукой.

– Здесь как на другой планете, – сказала Мэри.

– Да. На самом деле это тоже Земля.

– Спасибо. Теперь я готова вернуться. Я рада, что увидела Антарктиду своими глазами, это потрясающе. Спасибо за то, что вы мне ее показали. Пора возвращаться назад.

«Потому как у меня тоже есть свое любимое место», – мысленно добавила Мэри.

Они сделали перелет на север через Атлантику к островам Св. Елены и Вознесения. Прежде чем Арт высадил Мэри в Лиссабоне, где она должна была сесть на поезд, они в последний раз встретились в «дублерке». Мэри и Арт сидели на своих любимых местах, потягивая виски из бокалов. Мэри спросила: «Мы еще когда-нибудь увидимся?»

Арт немного растерялся.

– Надеюсь!

Мэри смерила его взглядом. Ему стало неловко. Не все звери общительны.

– Почему вы этим занимаетесь?

– Мне нравится.

– А что вы делаете на земле?

– Пополняю припасы.

– У вас есть на примете места, где вы предпочли бы погулять пешком?

Арт немного подумал.

– Мне нравится Венеция. И Лондон. Нью-Йорк. Гонконг, когда не очень жарко.

Несколько минут Мэри не отводила взгляд. Арт потупился, явно испытывая неудобство. Наконец произнес: «Мне здесь лучше. Я люблю людей неба. В летающих деревнях бывает очень весело. Мне нравится их вид. Вы не читали «Двадцать один воздушный шар»? Это старая детская книжка о поселке в небесах».

– Как у вашего любимого Жюля Верна.

– Да, только для детей.

«Верн тоже для детей», – подумала Мэри, но вслух не сказала.

– Я прочитал ее, когда мне еще пяти не было. По правде говоря, ее мне читала мама.

– Она еще жива?

– Нет, умерла пять лет назад.

– Очень сожалею.

– А ваша жива?

– Нет, оба моих родителя умерли молодыми.

Они еще немного посидели. Мэри заметила, что Арт расстроен. Послав подальше новомодные методы диагностики отношений, она решила, что, похоже, понравилась Арту. Да, он тихоня. Да, робкий. На людях играет роль бравого капитана – жить-то как-то надо.

Мэри была отнюдь не тихоня и не робкого десятка. Любила командовать, в любой дырке затычка, как однажды охарактеризовал ее учитель в школе, и это правда. Поэтому насчет Арта можно лишь строить догадки. А что, с кем-то другим бывает иначе? Ей казалось, что они подходят друг другу. С ним так покойно, когда он молчит. Как будто его все устраивает. Ее далеко не все устраивало. Она ни разу в жизни не встречала человека, которого бы все устраивало, – может, еще поэтому такого человека трудно распознать? Не исключено, что она ошибается. Людей, которых все устраивает, не бывает. Просто она додумывает за него невысказанное. И что дальше? Ох, как все запутано, какая-то трясина из догадок и ощущений.