Ким Робинсон - Министерство будущего [litres]

Пустыня внизу была испещрена вытянутыми озерами. Зелеными, коричневыми, голубыми, синими. Как кошачьи лапки. К берегам и выступам жались маленькие городки. Землю зелеными и желтыми кругами, как вышитым одеялом, покрывали орошаемые поля. «Сообщают, что местная культура переживает новый расцвет, – сказал Арт. – Опросы показали, что местные жители влюблены в новые озера, особенно молодежь. Если бы не озера, то, говорят, уехали бы куда глаза глядят. Земля умирала, ее убивал окружающий мир. Теперь она будет жить».

Наступил красный рассвет, разделенный двумя темными массивами, вздымающимися выше дирижабля: эфиопское плоскогорье слева, горы Кения и Килиманджаро справа. Пока они проходили по этому коридору, Арт рассказал о первой повести Жюля Верна, принесшей молодому писателю известность, «Пяти неделях на воздушном шаре». А также о более поздних работах – «Таинственном острове» и «Робуре-Завоевателе», где фигурируют путешествия на воздушных судах, как и в «Путешествии вокруг света за восемьдесят дней». Арт упомянул и «Вторжение моря», повествующее о нагнетании морской воды для создания озер в Сахаре, – этот процесс они сами наблюдали всего несколько дней назад. Романы Жюля Верна с детства очаровали Арта, подсказали мысль о содержании жизни. Он выучил французский, чтобы прочесть их в оригинале. Проза Верна намного лучше, чем можно судить по ранним корявым переводам.

– И вот результат, – воскликнул один из пассажиров. – Мы на борту с капитаном Немо!

– Да, – без рисовки сказал Арт. – Однако надеюсь, что я не так же мрачен. – Последнюю фразу он произнес, метнув на Мэри молниеносный взгляд. – Надеюсь, что я больше похож на Паспарту. Тот уживался со всеми без малейших проблем.

С юга нависала серо-зеленая масса пиков Кения и Килиманджаро, одна гора имела абсолютно плоскую макушку, вторая – почти плоскую. Ни там, ни там не было ледников и признаков снежного покрова. Снега Килиманджаро канули в прошлое. На их возвращение можно надеяться только в далеком будущем.

Зато великие равнины Восточной Африки кишели живностью. Да, этот полет – настоящее воздушное сафари. Слоны, жирафы, антилопы большими стадами кочевали от реки к реке. «В некоторые из этих рек воду качают из других мест, – тихо объяснил Арт. – Опресняют морскую воду на побережье и подают по трубам в истоки, чтобы спасти реки от высыхания, а стада от смерти». Засуха продолжалась уже двенадцать лет подряд.

Потом Мадагаскар. Восстановление лесов на большом острове было начато еще прошлым поколением. Жизнь плодородна, склоны холмов за это время обросли густым лесом, выглядели темными дебрями. Арт сказал, что перемены произошли буквально у него на глазах, малагасийцы вместе с кубинцам и жителями других островных стран теперь распространяли свой опыт по всему миру. За их команду играли Индонезия, Бразилия и западноафриканские страны. «Возврат к дикой природе – вот как они это видят», – сказал Арт.

Вечером, когда Мэри присоединилась к нему в «дублерке», Мадагаскар уже закончился, но в воздухе еще витал аромат пряностей. Арт оглянулся на остров, подобно морскому чудищу выгибающий покрытую ворсистой шерстью спину. Капитан был явно доволен. Некоторое время они потягивали виски, наслаждаясь свойской тишиной. Потом поговорили о других путешествиях Арта. Он расспросил ее о пешем бегстве через Альпы – известной истории из ее профессиональной жизни. Мэри вкратце рассказала про озеро Эшинензее, Томаса и Сибиллу, перевал Фрюнден. «А через Альпы вам летать приходилось?» – поинтересовалась она.

– Пару раз. Слишком трудно. Альпы очень высокие. И погода переменчивая.

– Я влюблена в Альпы. Они стали моей страстью.

Арт взглянул на нее с легкой улыбкой. Робкий ирландец. Этот тип людей был ей знаком и нравился. Ее всегда привлекали мужчины, державшиеся особняком, избегавшие прямых взглядов. В прошлом Артура, возможно, произошло какое-то событие, заставившее его замкнуться в себе. Но ей все больше нравился «необитаемый остров», на котором он уединился. Точнее, Мэри понимала, почему он нравится Арту. Воздухоплаватель был моложе ее, но достаточно зрел, чтобы находиться во временном пространстве, которое навскидку ощущалось как единое для них обоих.

Мысли промелькнули и исчезли. В остальном Мэри просто смотрела на океан и громадный, постепенно уходящий вдаль остров. И все-таки мысли вели в определенном направлении. Она попыталась пройти по их следам, словно выслеживая дичь. Внутри шевелилось желание. Или скорее любопытство первооткрывателя? Охотничий азарт? Надежда на контакт? Арт прервал ее раздумья, встав и заявив, что устал. Пора идти спать. Он первым пошел к главной галерее, пожелал спокойной ночи и направился к своей каюте.

«Да, не телепат ни разу», – подумала Мэри. В молодости за ней водилась способность притягивать людей телепатически. А может, дело было во внешности, феромонах. Как у животного в течке. В ее возрасте такое больше не случается. Ничего, спешить некуда.

До самого конца путешествия между ними так и не произошло ничего особенного. Иногда вечерами они встречались в кабине поболтать, но эффект Мадагаскара не повторялся – они ушли слишком далеко на юг.

Внизу расстилался бескрайний океан, судно забирало в западном направлении, чтобы ветром не сдувало с курса. Противоборство заставляло клипер дрожать и раскачиваться пуще прежнего. Однажды утром, проснувшись, Мэри прошла в смотровую кабину и увидела на юге берег Антарктиды. Все собрались у носового окна. Океан заметно потемнел, стал почти черным, что само по себе выглядело странно и где-то даже зловеще. На юге низкой белой стеной поднималась земля – белое поле в черных крапинах, черней неприветливого океана. Крутой откос из льда и камня тянулся с запада на восток насколько хватало глаз.

Антарктида. Начало осени, минимум льда в море, хотя, когда они продвинулись дальше на юг, повсюду попадались айсберги. Никакой системы – просто куски чего-то белого в черной воде. Изредка попадался айсберг неправильной формы нефритового или бирюзового оттенка. Некоторые из айсбергов были покрыты колониями – или косяками? – крохотных, как точки, пингвинов. В одном месте они увидели стаю грозных лоснящихся касаток. На плоских айсбергах иногда попадались тюлени Уэдделла, похожие на распластавшихся слизняков. У некоторых к бокам присосались слизняки поменьше. Мамаши с детьми. Братья и сестры, здравствующие на льду. Если они, конечно, здравствуют.

Потом пошла собственно Антарктида – белая, зловещая Ледяная планета.

Нереально увидеть посреди ледяной пустыни шесть гигантских авианосцев, выстроенных шестиугольником, точно союз городов-государств, окруженных сателлитами, судами поменьше – ледоколами, буксирами и еще какими-то, слишком маленькими, чтобы рассмотреть.