Сергей Юрьев - Шанс милосердия [litres]

– Неймётся тебе, старик! – Офицер усмехнулся. – По-моему, терпению почтенного рабсака скоро придёт конец, и он прикажет-таки разогнать твою шайку безумцев и дезертиров. Чего только не придумают ленивые трусы, лишь бы не сражаться и не работать!

– Поверь, славный окла Джераб! – Алазар, казалось, не слышит его слов. – Стоит тебе увидеть её, и ты сам уверуешь в милость богов.

– Нет никаких богов, Алазар! – не унимался офицер. – Религия – сладкая отрава, которой веками дурманили народы жрецы и правители. А вы – кучка глупых отщепенцев, которые не понимают и не хотят понять, что верить надо только в себя и собственные си… – И тут он умолк на полуслове. Он увидел Флору. Он несколько секунд стоял с отвисшей челюстью, но вскоре вновь собрал свою волю в кулак. – Верить надо только в собственные силы, иначе проклятая Империя скоро будет и здесь. И спасёт нас от этого не очередная самозванка, а дисциплина, стойкость и самоотверженный труд.

Окла Джераб похлопал старика по плечу, лёгким движением оттолкнул его в сторону, освобождая себе путь, и неторопливо направился к прекрасной юной деве в сверкающих доспехах. Он смотрел то на неё, то на саркофаг, а когда подошёл к ней на расстояние трёх локтей, присел на корточки, выбрал на обочине тропы камень по руке и с силой швырнул его в сверкающую на солнце множеством граней крышку её «гроба». Офицер явно надеялся, что от удара она разлетится на множество осколков, и этот факт сразу же опровергнет утверждение, будто выточена она из цельного алмаза. Но камень с глухим стуком ударился об искрящуюся поверхность и сам развалился надвое, не оставив на крышке никаких следов.

– Поедешь с нами! – чуть дрогнувшим голосом распорядился окла. – Пусть сам рабсак Абу решает, что с тобой делать.

– Я тоже! Я тоже! Я поеду! – закричал Алазар, и офицер кивнул в знак согласия, поняв, что старик всё равно не отвяжется и готов на своих двоих бежать вслед за этой ряженой девицей. А ну как у него серчишко выскочит? Кто ответит? Ясен пень, Джераб за всё ответит. Рабсак почему-то предпочитает не ссориться с этой горсткой безумцев и их престарелым предводителем. Значит, у него есть на то причины. Пусть едет. Заодно можно будет проверить, является ли Алазар соучастником этой гнусной мистификации или сам стал жертвой обмана.

Солдаты помогли Флоре забраться в кузов грузовика, затем втащили Алазара, усадили обоих рядом с водительской кабиной, а сами сгрудились у заднего борта, задрав к небу стволы ружей. Видимо, явление владычицы Флоры вызвало в некоторых из них суеверный трепет, да и их командиру после неудавшейся попытки разбить саркофаг, похоже, было не по себе. Чувствовалось, что его уверенность в своей правоте несколько поколебалась. Саркофаг бойцы погрузили бережно, положив его поперёк кузова. Далось им это с немалым трудом – и крышку, и ложе поднимали шестеро сильных парней. Столько же принимало груз наверху. А ведь последователи Алазара вдвоём тащили его из пещеры – не разбирая, да ещё и с телом внутри. Им так не терпелось извлечь свою находку, что у них даже мысль сбегать за подмогой возникла далеко не сразу. Воистину искренняя вера удесятеряет человеческие силы…

Едва взревел мотор, и грузовик, оставляя за собой облако едкого дыма, тронулся с места, Алазар забился в угол кузова – подальше от Флоры. Видимо, он счёл себя недостойным сидеть рядом с посланницей богов. В глазах его читалась досада. Его явно приводило в душевное смятение то, что по эту сторону Тигриных гор всё ещё есть люди, которые могут отнестись с недоверием к исполнившемуся пророчеству, к единственной надежде вернуть себе собственную страну. Да, его и раньше именовали здесь шарлатаном и наивным глупцом, но это можно было как-то оправдать, когда многолетние поиски оставались бесплодными, когда с ним было только вера и кучка единомышленников. Да и те постоянно сбегали, разуверившись в успехе, утратив надежду. Многие из них действительно были просто бездельниками, которых устраивала такая жизнь – бесцельно слоняться по окрестным ущельям, корчить из себя отшельников и не знать отказа в тарелке каши на кухне местного гарнизона.

Дорога оказалась не такой уж и долгой. Грузовик по накатанной грунтовке преодолел перевал, и за ним потянулись небольшие посёлки из нескольких бараков, крохотные придорожные заводики, где, вероятно, производили то ли сковородки, то ли гильзы для снарядов, поля, засеянные низкорослыми чахлыми злаками, военные городки, ограждённые колючей проволокой, где над каждым пропускным постом развевалось сине-зелёное знамя Республики Кетт. Слева от дороги на пашне лежал догорающий имперский бомбовоз, а на обочине стояла толпа женщин и подростков, которые, видимо, ожидали, когда погаснет пламя – чтобы потом, не опасаясь взрыва горючего или боезапаса, разобрать на хозяйственные нужды то, что останется от грозной боевой машины. Долина сужалась, и поросшие лесом склоны гор становились всё ближе с обеих сторон. Всё чаще неподалёку от дороги встречались прикрытые сверху маскировочной сетью зенитные батареи. Возле картечниц и крупнокалиберных пулемётов дежурили расчеты, а это означало, что угроза с неба могла возникнуть в любую минуту. Значит, резиденция легендарного рабсака Абу Шамаша уже близко.

Интересно, каков он – славный полководец, спасший часть армии Кетта от позорного плена? Командиры, выполнившие приказ президента о капитуляции, получили всё, что им было обещано – награды, привилегии, безбедную старость. Солдат, сложивших оружие, уже через полгода отпустили на свободу, но большинство тут же завербовалось в имперские войска, поскольку почти никто не имел иного ремесла, кроме военного. Но даже многие из тех жителей имперской провинции Кетт, кто кричал на митингах славу Империи, втайне молили богов дать рабсаку сил и мужества, чтобы изгнать завоевателей. И Флору сейчас предстоящая встреча с человеком-легендой волновала куда сильнее, чем недавний разговор с богиней, чем тайна её чудесного спасения. Что-то и сейчас мешало ей окончательно поверить, что события последних часов были не сном, не бредом, не грёзами воспалённого разума, не последствиями стресса, вызванного… смертью.

Дорога упёрлась в тяжёлые ворота из клёпаных стальных листов. Подступы к ним преграждал шлагбаум, по обе стороны от которого зияли бойницами два бетонных дзота.

Едва двигавшийся впереди броневик остановился, окла Джераб торопливо выбрался из бокового люка, кивнул начальнику караула и скрылся за небольшой дверцей справа от ворот. Пока его не было, Алазар сделал несколько попыток что-то сказать Флоре, но всякий раз кто-нибудь из солдат, так и не покинувших кузов, наставлял на него ствол дробовика. Прошло примерно полчаса, прежде чем на пятачок перед воротами из тех же дверей, за которыми скрылся окла, выдвинулась группа рабочих в униформе песчаного цвета. Они потребовали от солдат скинуть им саркофаг. Приняли на плечи ложе, а вот крышку вовремя подхватить не успели, и та с грохотом ударилась о каменные плиты мостовой. Кто-то из рабочих прикрыл лицо, явно ожидая разлетающихся во все стороны мелких и острых осколков, но ничего подобного не произошло. Крышка осталась невредимой. Явно обрадованные такой удачей, они тут же оттащили груз внутрь горы, а через пару минут вернулся Джераб.