Сергей Юрьев - Шанс милосердия [litres]

Ур, ожидавший, как обещал, у входа в лифт, протянул ей серый плащ с капюшоном.

– Это зачем? – поинтересовалась Флора.

– Будем проезжать через один из лагерей паломников, – улыбнувшись, ответил юный жрец. – Вы же не хотите, чтобы кто-то вас узнал, и они всей толпой потянулись следом?

Действительно, сейчас ей меньше всего хотелось оказаться в центре внимания безумствующей толпы, и она послушно облачилась в плащ, который скрывал её чуть ли не до пят, и натянула на голову накидку.

В таком одеянии даже стражники у выхода из святилища не сразу её узнали. А когда узнали, несколько растерялись. Один из них попытался преградить ей дорогу, а второй поспешно куда-то умчался – видимо, докладывать начальнику караула о случае, не предусмотренном инструкциями. Чтобы расчистить путь, оказалось достаточно одного взгляда, после которого стражник поспешно прижался к стене. Не прошло и минуты, как Ур открыл перед ней дверцу приземистого автомобильчика с открытым верхом и бронзовой фигуркой взлетающего жука на капоте.

– Твоя? – Флора кивнула на авто.

– Так точно…

– Собственная?

– Точно так…

– Разве жрецам положено иметь дорогостоящее имущество?

– Жрецам не положено, зато пилотам боевой авиации не запрещено. – Ур уселся на руль, крутанул ручку магнето, и мотор ровно заурчал. – «Хабшуш»! Сделано в Свободном Кетте. Малость дребезжит, зато ломается редко. Получил в награду за пять бомбардировщиков, сбитых в одном бою на подступах к резиденции рабсака. Не желаете новости послушать, госпожа? – Не дождавшись ответа, он небрежным движением включил радиоприёмник.

«…нам дан знак, указующий путь в будущее. Прошло не так уж много времени с того благословенного дня, когда к нам явилась посланница богов…»

– Выключи это! – потребовала Флора. – Дурацкая пропаганда мне и в прошлой жизни осточертела.

– Можно что-нибудь другое послушать! – Ур дружески улыбнулся, покрутил на приёмнике какой-то «барашек», и зазвучала лёгкая музыка – перезвон колокольчиков сплетался с рокотом струн, наполняя мир покоем, как будто в нём нет нескончаемой войны, боли, страха и жестокости.

Значит, здесь, в Свободном Кетте радио служит не только делу пропаганды и агитации. Значит, какая-то разница всё-таки есть… Флора была готова слушать эту светлую музыку до бесконечности, но она вскоре умолкла. После недолгой паузы раздался рёв фанфар, и зазвучал боевой марш – но не столь тяжеловесный и устрашающий, как те, что звучали в Империи. В нём было что-то отчаянно-дерзкое, что-то бесшабашное, что-то влекущее за собой, а не толкающее в спину навстречу гибели или победе… Под музыку и дорога показалась недолгой. Флора даже не заметила, как они проехали мимо лагеря паломников. Казалось, ничто не давало повода для беспокойства, но едва впереди показались проволочное заграждение и массивные стальные ворота, все звуки перекрыл оглушающий вой сирены. Часовые торопливо распахнули ворота, когда машина была ещё в пяти сотнях локтей. «Хабшуш», не снижая скорости, влетел на территорию авиабазы и помчался в сторону взлётного поля, где бойцы батальона охраны уже стаскивали с серебристых «птичек» маскировочные сети. Авто резко затормозило возле одной из них, и Флора ударилась бы лицом о ребристую стальную панель, если бы Ур не успел вовремя подставить руку под её грудь.

– Простите, госпожа… – В его глазах читалось искреннее сожаление. – Кажется, мы немного не вовремя затеяли эту поездку…

Первая тройка истребителей, ревя моторами, выкатила на взлётную полосу, а к автомобилю бодренько подбежал солдатик и услужливо распахнул дверцу у водительского сидения.

– Как всегда, вовремя, господин окла! – Боец широко улыбнулся и с тревогой посмотрел на небо, откуда раздался тяжёлый рокот моторов.

– С дороги, паршивец! – Ур хлопнул его по плечу. – Позаботься пока о даме. Если что не так – шкуру спущу!

Он, не оглядываясь, прямо в жреческом одеянии помчался к самолёту, ловко вскочил на крыло и забрался в кабину, втянув вовнутрь полы разлетевшейся по бортам хламиды. Прежде чем двигатель, пару раз чихнув, взревел, он успел улыбнуться и приветливо махнуть рукой, как будто впереди его ждала лёгкая прогулка, а не смертельная схватка с вражескими самолётами.

Флора проводила взглядом бегущий по взлётной полосе истребитель. На душе было тревожно и легко. Почему-то нетрудно было поверить в то, что Ур, этот славный мальчик, не позволит себя убить, что враг будет повержен, что он справится, что он вернётся…

Истребители один за другим отправлялись в небо, в сторону горного хребта, прикрывающего долину с юга. Вскоре оттуда раздался приглушённый грохот разрывов и треск пулемётных очередей, и над седловиной между двух вершин начали подниматься столбы чёрного дыма. Ветер донёс запах гари, а рёв десятков моторов становился всё громче. И вот над перевалом показалось несколько стальных крылатых туш, медленно ползущих сквозь закопчённые небеса.

– Не желаете ли холодненького шербету откушать?! – раздался над ухом молодой звонкий голос, и Флора обнаружила, что рядом с ней стоит всё тот же солдатик, а в руках у него металлический поднос, на котором красуется большая глиняная чаша с душистым фруктовым напитком, в котором плавают кусочки льда.

Боец улыбался во всю ширь, как будто над головой не ревели моторы, как будто в воздухе не было запаха гари, как будто сотни людей не находились сейчас на грани жизни и смерти. Он был совершенно спокоен за своего командира, ведущего сейчас воздушный бой, и его уверенность в благоприятном исходе отчасти передалась Флоре.

– Да… – Она обеими руками взяла чашу и начала пить прохладный напиток мелкими глотками, не отрывая взгляда от небес, где баталия уже разгоралась прямо над головой.

Толстопузые бомбовозы плотным строем ползли чуть ниже редких облаков, а вокруг суетливо сновали юркие серебристые истребители. Один из имперских самолётов охватило пламя, затем прогремел взрыв, обломки крыльев и фюзеляжа зацепили ещё два бомбовоза, которые начали терять высоту и вскоре столкнулись со склоном холма, возвышавшегося буквально в фарсахе к западу от аэродрома. А потом, когда бой сместился дальше к югу, объятые пламенем бомбовозы начали падать один за другим. Но те, что уцелели, продолжали упорно двигаться к цели. Один из них высыпал бомбы над ближайшим лагерем паломников, мимо которого они с Уром проехали всего-то полчаса назад, и там мгновенно поднялось зарево пожарища.

И тут до неё дошло, что было истинной целью вражеского налёта. Бомбовозы прорывались в сторону святилища, которое простояло тысячи лет, которое даже после того, как здесь, за Тигриными горами, укрылись мятежники, осталось почти не тронутым. Значит, там, в Империи, знают, где скрывается Флора Озирис, значит сейчас для имперских властей важно не дать сбыться древнему пророчеству. Значит, она действительно опасна для них, если целая армада бомбовозов отправлена только затем, чтобы её убить! Но пока за неё гибнут другие. Гибнут те, кто в неё поверил, кто внимает каждому её слову, кто готов ей поклоняться, кто способен на любое безумство с её именем на устах. Не надо было медлить. Надо было ещё вчера, ещё неделю назад спровадить отсюда всех! Надо было предвидеть, что все эти люди в опасности.