Дэвид Вонг - Что за чушь я сейчас прочитал? [litres]

Позади Джона раздался женский крик: «ДЕРЖИ!» – и из кабинета Маркони выбежала Забава. В руке она держала стоявшее в углу обсидиановое копье. Она бросила его Джону.

Джон покачал его в руке, почувствовал вес и побежал к двери. Он перепрыгнул через Дэйва, который все еще лежал на полу, закрывая своим огромным телом Эми. В вопросах копий навыки Джона были далеки от совершенства, но на войне оружие не выбирают.

Он высунулся из двери. Агент Пуссинадо даже не переоделась с тех пор, как Тед всадил ей в грудь пулю из штурмовой винтовки – казалось, она опрокинула на свою белую рубашку чашу с пуншем. Джон нашел взглядом в ткани выжженную дыру, чуть правее от ряда пуговиц между двумя идеальными грудями. Туда он и станет целиться.

Он метнул копье изо всех сил, древко просвистело сквозь дождь. Обсидиановое лезвие вонзилось в грудь Пуссинадо, прямо, и Джон был в этом уверен, в не успевшую еще зажить рану.

Она дернулась и перестала стрелять, но не умерла. Агент опустила глаза и с раздраженным стоном, словно день у нее выдался просто паршивый , вытащила копье из груди. Отбросила его в сторону, перезарядила пистолет и снова направилась к фургону.

Джон закрыл дверь и крикнул: «Вытаскивайте нас!» – ни к кому конкретно не обращаясь.

Забава припустила к нему. Она упала на водительское сиденье и завела мотор.

– Держитесь!

Они с грохотом выехали на главную дорогу, пули Пуссинадо звякнули о заднюю стенку фургона. Когда выстрелы стихли, Джон взглянул в боковое зеркало и увидел, что агент ковыляет обратно к своему седану, намереваясь продолжить преследование. По крайней мере, Джон надеялся, что ННО не забудет о ней, когда придет время выдавать премии.

Эми в жизни не слышала ничего хуже доносившихся позади воплей Мэгги. Жалобный вопль боли, ужаса и беспомощности казался таким диким и таким настоящим . Эми и Дэвид неуклюже поднялись на ноги. Встревоженный, судя по виду, Дэвид явно слышал что-то другое – он оглянулся в ее сторону, затем нервно посмотрел на Забаву, которая на предельной скорости гнала фургон по темным затопленным улицам.

Эми задала ей вопрос, который, учитывая ситуацию, прозвучал до смешного обычно.

– Так, э-э, откуда ты?

Забава, которая вжималась в руль, словно с помощью языка тела могла заставить медленный фургон ехать быстрее, улыбнулась.

– Ты просто чудо. Раз именно так это спрашиваешь. Видно, что ты классная.

Джон шагнул к ним – его выражение лица изменилось, словно он приближался к разгадке головоломки. Не говоря ни слова, он протянул Забаве руку. Та знала, что он делает; она оторвала от руля правую руку и подала ему. Джон рассматривал ее так, словно любовался обручальным кольцом.

Четыре пальца Забавы отделились и остались у него в ладони. Прямо в ней они превратились в одного из тех жуков-рабочих – тот спокойно сидел у Джона в руке.

Дэвид с шумом выдохнул, произнеся в процессе слово:

– О-о-о-о-о-окей.

Забава, продолжавшая рулить остатками руки, сказала:

– Вообще он мне еще нужен.

Джон вернул ей трахакана. Тот прополз на свое место и снова превратился в пальцы.

– Ну, – произнес Джон, – вообще, в этом объяснении больше смысла, чем в любом другом. На наших нарковыходных я как-то приручил стаю трахаканов. И все. Наверное, дрессировать их научился или как-то так.

– А у тебя внутри, эм, тоже личинка?.. – спросил Дэвид.

– Нет.

– Почему мы не видим сквозь твою маскировку?

– Потому что ты этого и не хочешь, болван, – ответил Джон.

– И ты заставил их принять облик польской порнозвезды. С какой именно целью? – спросила Эми.

– Фу, нет, – сказала Забава. – Вот это уже не классно.

– И мы, э-э, доверяем ей вести автобус? – произнес Дэвид.

– Это не так уж трудно, – ответила Забава. – Если тебя никто не отвлекает.

Мэгги снова завыла, а сидевший в задней части Маркони крикнул, что ему нужна помощь.

Они побежали назад – мать Мэгги пыталась удержать девочку, пока над ней возился Маркони. Все было в крови: она заливала узкий диван и брызгала на пол. Эми и представить не могла, что в крошечном теле столько крови.

– Ты везешь нас в больницу, да? – крикнула Эми Забаве.

Коричневый костюм Маркони выглядел так, словно тот только что вернулся домой после двойной смены в мясной лавке. Его лоб блестел от пота.

– Нам ее не удержать, – сказал он.

Визжащая личинка металась по дивану… и росла . Ее плоть все еще жгли гребаные серные пули – я подумал, что если ад существует, то теперь я точно знаю, чем там пахнет.

– Ладно, – сказал Маркони недоеденной Лоретте. – Бегите в мой кабинет, он за той дверью. На моем столе стоит большая каменная чаша. На полке справа от него стоит стеклянная банка с песком. Принесите их мне.

А Джону он сказал:

– Держите ее, чтобы лежала спокойно.

Маркони держал длинные щипцы, которыми пытался ухватить жгучие пули.

– Я попытался расширить рану, чтобы облегчить нам работу, – сказал он мне, – но сломал лезвие скальпеля о кожу. Совершенно непроницаемая. Потом я попытался извлечь снаряды…

Он покачал головой и протянул мне щипцы.

– Какого черта вы творите? Нет. Это… нет.

– Мистер Вонг, я не вижу своего пациента. Я вижу маленькую девочку с раной в брюшной полости.

– Я не доктор!

– Вы полагаете, квалификация врача облегчила бы операцию? Находите снаряды и вытаскиваете их наружу. Их нетрудно заметить, они шипят и светятся, как миниатюрные солнца.

Он даже не подозревал, насколько был прав: кожа существа была прозрачной и выглядела как грязный пластиковый брезент, плотно обернутый вокруг двадцати галлонов вазелина. Я видел, как четыре пули, каждая размером с горошину, прожигают себе путь внутрь на разной глубине. Хуже всего была та, что успела погрузиться на два дюйма.

Начинай с той, что глубже.

Джон склонился над чудовищем, держа руки по обе стороны от места операции и пытаясь ровно удержать хотя бы тот кусочек, с которым мне предстояло работать.

Лоретта принесла чашу и банку. Маркони высыпал песок в чашу и поставил ее рядом со мной – чтобы опускать в нее горящие пули, не поджигая изнутри фургон и не создавая нам этим сорок шестую смертельную проблему. Я погрузил щипцы внутрь, и личинка завыла – звук походил на клекот экзотической птицы, которую острой палкой проталкивают через длинную трубу. Заглянув мне через плечо, Лоретта ахнула и зарыдала. Я даже представлять не хотел, что слышит она.

Я попытался расширить рану, чтобы зажать щипцами шипящую пулю. Не вышло: оболочка походила на толстую кожу: я мог поменять форму раны, но не ее размер. Уже погрузив инструмент достаточно глубоко, я обнаружил, что не могу как следует ухватить горящий шарик, потому что ложки на конце щипцов были неправильной формы – стоило мне надавить, как он каждый раз выскальзывал, а стоило мне промазать, как личинка каждый раз выла.