Тимур Максютов - Чешуя ангела [litres]

– Тьфу, гадость, – двумя пальцами дядечка снял козявку, стряхнул на пол, схватил салфетку и начал яростно тереть пальцы. – Говорю же: экономят. Нет бы колбасы какой или борща – водяными блохами трудящихся травят.

Гул светских разговоров на миг смолк. Налетели накрахмаленные официанты, обтёрли дядечку и поставили перед ним новую тарелку с «фрутти-ди-маре».

– Я и говорю, – как ни в чём не бывало продолжил Филимонов. – Эти электроды для бытовых работ, забор на даче варить, оградку на могиле можно. А тут – понтон, шестьсот тонн, понимать надо! Расстреливайте – не буду заменять. Ну, они заказ другому отдали, сговорчивому. Сэкономили, тля. Пятнадцать тысяч рублей. Через три месяца читаю: потонул тот понтон, а на нём оборудования на двадцать миллионов. Долларов, блин, на двадцать миллионов! Экономисты, блин.

Филимонов схватил необъятный бокал, в мгновение высосал драгоценный коньяк и зажмурился. Прошептал:

– Забористый, гад, что твой чамбур. Ну, а потом они звонят, извиняются, конечно, и говорят: тут нам причал…

Игорь так и не узнал, что там случилось с причалом. Подошёл распорядитель и ласково прошептал:

– Прошу, прошу, Семён Семёнович вас с нетерпением ожидает.

Комодообразные телохранители, нещадно потеющие в чёрных костюмах, раздвинулись, галстуки едва не лопались на багровых шеях. Распорядитель проскочил между чёрными глыбами и кивнул:

– Прошу, наверх по трапу.

Роскошные перила, красная ковровая дорожка – будто лестницу вырезали из петербургского дворца и перенесли целиком на корабль.

Бесшумно отъехала дверь, из неё спиной, непрестанно кланяясь, вывалился человек. Заканчивая разговор, проблеял:

– Всенепременно, Семён Семёныч. А как же! Спайка власти и патриотической буржуазии – она и горы свернёт, не на «Памире» будет сказано, хы.

Обернулся и показался смутно знакомым. Фыркнул, как уплывший от охотников морж, вытащил платок и принялся яростно протирать лысину.

«Это же губернатор!» – поразился Игорь, узнавая.

– Крут! – сообщил губернатор. – Тридцать миллиардов – это хорошо, но два месяца – это плохо. Мало.

Снова фыркнул и дробно скатился по ступеням трапа.

Игорь замер, держась за перила, соображалось туго. Конечно, он был наслышан о возможностях хозяина «Памира», но делил всё на три, считая сетевыми слухами. А тут – губернатор, любимец Самого, как ресторанный халдей кланяется.

– Что же вы остановились, Игорь Анатольевич? – разнёсся под потолком вкрадчивый голос. – Прошу.

Дверь неслышно отъехала вбок, являя роскошную каюту.

Сияющий полировкой стол, огромный, словно палуба авианосца. За креслом хозяина – гигантское панорамное стекло без переплётов с видом на корму: казалось, господин Аксель парит над невской волной, а из-за спины у него бурлящими белыми крыльями расползается надвое кильватерная струя парохода. «Ангел дикого капитализма, – подумал Игорь. – Или демон? Тогда крылья чёрные должны быть».

– У меня есть десять минут, – сказал хозяин. – Ни секунды больше. Дела, знаешь ли…

Игорь Дьяков удивился:

– Так ведь я ни о чём не просил, это вы настояли на встрече, вернее, ваш помощник. Так, кстати, и не раскрыв, о чём вы хотите поговорить.

– «Поговорить» – это не про меня, – хмыкнул собеседник. – У меня времени на болтовню нет. Всё конкретно: вот условия, берёшься и делаешь.

Дьякову стало неуютно: слишком уж деловит, сразу давить начинает. Лицо как гигантская губка, пористое, бугристое, мягкое. Цвет какой-то болезненно-серый и вызывает ассоциацию с нечистой пеной на поверхности канавы промышленных стоков. И два истукана за спиной торчат, затянутые в чёрную ткань безупречных костюмов.

– Я не привык к такому тону. Если бы мы были не на корабле, а, скажем, в кафе, я бы уже вышел.

Пенолицый неожиданно расхохотался и сразу стал гораздо симпатичнее; даже редкие зубки-шипы, напоминавшие о каком-то мелком хищнике, не портили картины.

– Извини, Игорь Анатольевич. Профдеформация, японский городовой. Подрядчики, просители, вся эта канитель. Забыл, что ты у нас не какой-нибудь конченый поставщик металлоконструкций или депутат пришибленный, а человек науки и даже, японский городовой, творчества. Вот моё предложение.

Аксель вяло поднял указательный палец; один из роботов за спиной мгновенно ожил и положил перед Игорем лист дорогой бумаги с тиснёным логотипом.

– Памир, панмировая корпорация, – прочёл Игорь вслух. – Скромненько, чего уж там.

– Ты читай. Здесь кратко, разумеется. Материалы сразу.

Игорь прочитал. Потом ещё раз. Поморщился:

– Извините, то ли жарко сегодня, то ли я дурак. Но это же не по-русски написано: «исходя из ограниченного изложения вышеупомянутых малоизвестных документов». Изумруды какие-то, горные долины, динозавры. Вы меня с каналом НТН не перепутали? Семён Семёнович, наша компания не занимается легендами и слухами…

Хозяин роскошной каюты наклонился вперёд, распахнул широкий шипастый рот. Бледная кожа, розовеющие в свете заката седые, торчащие за ушами волосы – вылитый аксолотль. Игорь вздрогнул: почему-то название безобидного земноводного вызвало трудноуловимую неприятную ассоциацию.

– Я знаю, чем ты занимаешься, дружок, – с нажимом сказал Аксель. – Цитирую по памяти: «образ Колизея как нельзя лучше напоминает о вечных ценностях и истоках профессии, берущей своё начало в глубинах Леты, а символы императорской власти увековечивают величайшую личность Веспасиана». Напомнить, о чём? Эта фирма после того, как тебе за герб заплатила, задрала стоимость посещения сортиров втрое, настолько ребятки охренели от собственной значимости. Пришлось на грешную землю опускать.

Дьяков начал стремительно краснеть.

– Ладно, не тушуйся. Каждый деньги зарабатывает, как может, – миролюбиво заметил Аксель. – Птичка по зёрнышку. Понимаю. Меня вот спрашивают: зачем, мол, кладбища? Неужто на нефти – он произнёс «нефти» с ударением на последний слог – мало зарабатываете? А я так скажу: нефть-то кончится, а людишки – нет. Вот что всех объединяет, какой товар универсальный? Кто кеды носит, кто шлёпанцы, не угадаешь. А помрут-то все, каждому могилка нужна или ниша в колумбарии. И уход какой-никакой: дорожки подмести, ограду подкрасить. Тут копеечка, там тридцать тысяч. Причём чем дальше, тем мёртвых больше, верно? Так что бизнес хоть и неказистый, зато вдолгую. Хороший бизнес.

– Главное, весёлый.

– А вот этого не надо, Игорь Анатольевич. Бизнесу на эмоции плевать. Деньги не пахнут, это, как мы только что выяснили, тебе хорошо известно.

– Мы отвлеклись. Давайте по делу.

– Вот это верно, давай по делу. Кстати, твоя презентация мне не нужна, можешь флэшку не теребить.